— Только если ты наденешь балетную пачку и воткнешь себе в задницу штопор, пока будешь делать дл ...

— Только если ты наденешь балетную пачку и воткнешь себе в задницу штопор, пока будешь делать для меня пируэты, — пробормотал я, мой мозг наполовину функционировал, когда странный шум проник в мой череп.

Повторяющийся скребущий звук перемешался с нежными тонами какой-то музыки Сэйнта, и я застонал, протирая глаза, выпрямляясь и пытаясь проснуться. Почему это было так чертовски трудно сделать? Мой мозг был на полпути к этому, но я чувствовал, что внутри меня идет битва за то, чтобы хотя бы заставить свои глаза открыться.

— Разве не забавно, что ты спишь как младенец, когда люди говорят, что убийц должны преследовать воспоминания о людях, которых они убили, и они вообще не могут заснуть? — Голос Сэйнта раздался где-то рядом. Его тон был непринужденным, но тот факт, что он вообще сейчас разговаривал со мной, доказывал, что он все еще был на взводе.

Я застонал, проводя ладонью по лицу и пытаясь заставить себя открыть глаза, понимая, что прошлой ночью снова рухнул на диван.

— Я думаю, предполагается, что именно чувство вины не дает людям уснуть, — пробормотал я. — И я никогда не был из тех, кто испытывает подобные чувства. Кроме того, большинство ублюдков, которых я убил, заслужили это, как и остальные… ну, они бы не смогли этого избежать. Мне может не нравиться то, что я был вынужден сделать, чтобы получить место в Ройом Д'Элит, но я не собираюсь чувствовать себя виноватым за то, что выжил.

Я открыл глаза как раз в тот момент, когда Сэйнт бросил свою щетку в ведро с отбеливателем, которым он обрабатывал нашу работу на стенах, разрисованных граффити прошлой ночью. Наверное, мне следовало бы обидеться на это, но, если быть до конца честным, через час я потерял интерес к мытью стен и оставил после себя больше, чем несколько пятен красной краски.

— Ну, я, конечно, не думаю, что ты должен испытывать какое-либо чувство вины. Я просто нахожу интересным то, что сон ускользает от меня, и в то же время не чувство вины не дает мне уснуть. Это привычка. — Сэйнт пожал плечами и отошел от меня, прихватив ведро с отбеливателем и вылив его в раковину.

Я бросил взгляд на сверкающие стены и понял, что он тоже обработал все помещение. Каждый дюйм полов, кухни и даже мягкой мебели блестел, а воздух был наполнен ароматом смеси чистящих средств. Я предположил, что это было связано с тем, что кто-то еще побывал в его убежище, и ему нужно было уничтожить все свидетельства этого факта. Без сомнения, позже он проинструктирует свою горничную Ребекку повторить все это еще раз. Эта женщина должна была быть настоящей святой в жизни, чтобы постоянно соответствовать его уровню безумия и при этом иметь свою работу. Хотя однажды он сказал мне, что платил ей примерно в пять раз больше обычной ставки уборщицы и предлагал бонусы за дополнительную работу, так что я предположил, что ей стоило иметь дело с дозой сумасшествия на стороне.

Я поднялся с дивана и направился обратно в свою комнату, в то время как Сэйнт начал чистить ведро для уборки. И если это не было идеальным примером пустой траты гребаной жизни, то я не знаю, что это было, но я далек от того, чтобы прерывать его безумие. Его лоб был нахмурен, и я мог сказать, что его что-то беспокоило, поэтому, несмотря на то, что было всего половина шестого утра, а я никогда не вставал в этот нечестивый час, я решил вернуться и поговорить с ним, как только смогу отлить и почистить зубы.

Я вытащил один из своих альбомов для рисования из-под матраса и, прежде чем снова выйти из комнаты, взял со стола пару карандашей, прихватив их с собой на диван.

Сэйнт стоял у обеденного стола, глядя на свое обычное место на нем и задумчиво проводя пальцами по древесине.

— Если тебе интересно, трахал ли я нашу девушку на твоем месте или нет, то ответ — нет, — усмехнулся я, усаживаясь на свое место. — Но теперь, когда ты подал мне идею, есть ее за столом на самом деле имеет больше смысла.

Вместо того чтобы укусить меня, Сэйнт нахмурился еще сильнее, прежде чем вернуться на кухню.

Он явно не спал всю ночь, играя на пианино, как какое-то жуткое привидение, и усталость давила на него, но я знал, что теперь он не уснет до своего обычного времени сегодня вечером. Может быть, собачья усталость сыграет ему на руку и позволит хоть раз по-настоящему поспать.

Я открыл свой альбом для рисования и начал рисовать, пока ждал, когда он подойдет ко мне. Иметь дело с Сэйнтом всегда было немного похоже на общение с одичавшим котом. Если ты подойдешь к нему с добрыми словами и миской свежей рыбы, думая, что станете лучшими друзьями, значит, тебе не повезло. Скорее всего, он просто зашипит на тебя, убежит и, возможно, даже попытается укусить, если ты будешь упорствовать. Но если ты сидишь тихо и просто случайно оставил рядом с собой маленький рыбный кусочек в качестве приглашения, то в конце концов котенок подошел бы и урвал его.

— Это постоянное нарушение правил должно прекратиться, — выдавил он, ставя две чашки кофе на кофейный столик и опускаясь на свой трон рядом со мной. Хороший котенок.

— Это так? — Спросил я голосом, который давал ему понять, что у меня не было никаких планов держать свой член подальше от нашей девушки, и ему придется к этому привыкнуть.

Он поджал губы, его кулак сжался на подлокотнике кресла, а затем снова медленно разжался, прежде чем оставить тему и перейти к тому, что явно беспокоило его больше всего прямо сейчас.

Я уже закончил набросок своего эскиза и склонил голову набок, на мгновение взглянув на Сэйнта, прежде чем перейти к деталям, поскольку уголь неуклонно окрашивал мои пальцы в черный цвет.

— Вчера, перед… всем, я обнаружил, что мой ноутбук на дюйм левее своего обычного положения.

— Срань господня, ты вызвал полицию? — Я ахнул и громко рассмеялся, когда он бросил на меня убийственный взгляд.

Музыка продолжала играть из динамиков, переходя от одного произведения к другому с идеальной синхронностью. Черт, мне начинало по-настоящему нравиться это классическое дерьмо, и я клянусь, он понял это, потому что все песни, которые играли, были теми, которые мне нравились. Казалось, они просто как-то подходили мне, обращались ко мне или что-то в этом роде. Пошел он к черту.

— Татум и Монро были здесь одни до того, как это случилось, — продолжил он, игнорируя мои поддразнивания.

— Да? — Небрежно спросил я, большим пальцем пряча ухмылку в уголке рта. К счастью, Сэйнт был погружен в свой тройной эспрессо, так что ничего не заметил.

Возможно, Монро пришла в голову идея съесть ее за обеденным столом раньше меня.

— У меня просто такое чувство, что между ними двумя происходит что-то такое, чего я пока не могу понять, — пробормотал он.

— Ммм. — Я не отрывал глаз от рисунка, испытывая легкое искушение сказать ему, что Монро, вероятно, трахал ее до полусмерти прямо над его ноутбуком, и посоветовал бы ему проверить клавиатуру на случай, если какая-нибудь из клавиш осталась немного липкой. Но каким бы веселым это ни было, я знал, что это никак не повлияет на то, что должно было произойти, когда он поймает их за этим занятием. Что он и сделал бы, потому что это был Сэйнт Мемфис, и он уже почуял неладное. Я просто надеялся, что все получится, что я буду там и увижу, как его глаза вылезут из орбит, когда он обнаружит нашу девочку, кричащую под директором, возможно, задыхающуюся от «да, сэр», в то время как он обещает, что ей не придется оставаться после уроков, если она просто примет свое наказание как хорошая девочка.

— Это все? У тебя больше нет предложений? — Потребовал Сэйнт, когда я приступил к штриховке.

— Что ты хочешь, чтобы я сказал, чувак? Любой мог переместить твой ноутбук из назначенного положения, а Нэш теперь один из нас. Ты же не всерьез предполагаешь, что он и Татум что-то замышляют, не так ли?

Сэйнт разочарованно вздохнул и пожал плечами.

— У меня просто есть подозрение, вот и все. Я здесь чего-то не понимаю, но все не так просто. Когда я доберусь до сути, все будет хорошо, я уверен.

— Ну, копай поглубже, брат, — посоветовал я ему, ухмыляясь про себя, когда он погрузился в созерцательное молчание, что на самом деле сработало для меня довольно хорошо, поскольку это означало, что я мог проверить, правильно ли расставил углы его челюсти.

В шесть пятнадцать он внезапно встал и, оставив меня там, где я сидел, направившись в спортзал, чтобы начать утреннюю тренировку вовремя и, без сомнения, сбросить временной перекос, из-за которого его распорядок прошлой ночью провалился, и убедиться, что сегодня он снова полностью контролирует ситуацию. Мило и опрятно, как будто ничего и не случилось.

Я мог бы вернуться в постель, но вместо этого я просто остался там, где был, заканчивая свой набросок и позволяя своему разуму сосредоточиться на задаче. Я выпил кофе, который приготовил мне Сэйнт, чтобы немного взбодриться, и обнаружил, что на этот раз не так уж сильно возражаю против раннего утра.

Я даже не заметил, как Татум спустилась по лестнице, чтобы приготовить завтрак, ее пальцы вцепились в обложку моего альбома для рисования — единственное предупреждение, которое я получил о ее приходе.

Я игриво зарычал, когда она попыталась вырвать его из моей хватки, и, подняв глаза, увидел ее лицо и надутые губы в моей футболке с черной полоской.

— Могу я посмотреть? — спросила она хриплым от сонливости голосом, отчего мне стало жарко и я занервничал.

— Для тебя все, что угодно, детка, — согласился я с насмешливой улыбкой, выпуская альбом, и она развернула его, чтобы взглянуть.

— Киан… Черт, ты безумно талантлив, — пробормотала она, рассматривая набросок, на котором она и Сэйнт стояли прошлой ночью на берегу озера под проливным дождем, когда они смотрели друг на друга с таким напряжением, что, клянусь, я все еще чувствовал исходящие от них эмоции.