Огонь догорал, пока я оставался на месте, зажатый в угол дивана огромным телом Киана, голова Тат ...

Огонь догорал, пока я оставался на месте, зажатый в угол дивана огромным телом Киана, голова Татум лежала у меня на коленях, а мои пальцы перебирали ее влажные волосы.

Сэйнт все это время молча наблюдал за ней, и хотя поначалу от его внимания мне было не по себе, в конце концов я расслабился, осознав, что он не собирался насмехаться надо мной из-за моей явной привязанности к ней.

Блейк уснул почти сразу же, как и Татум, их совместное тяжелое дыхание было единственным звуком, нарушавшим тишину, в то время как остальные из нас сидели здесь, кипя от гнева.

Прошло почти два часа с тех пор, как мы приняли эту позу на диване, и как бы сильно я ни хотел остаться здесь, держа ее в своих объятиях всю ночь, мои конечности сводило судорогой, а чистая ненавистная ярость прожигала мою плоть, жаждая выхода.

— Мы не можем так оставить это, — прорычал Киан, его большой палец крутил обручальное кольцо Татум взад-вперед на ее пальце, в то время как он продолжал держать ее за руку, и это было так, как будто он высказал мои собственные мысли вслух.

— Я составил полный и подробный отчет о каждом инциденте на сегодняшний день и добавлю сегодняшнее нападение к списку при первой же возможности, — тихо сказал Сэйнт. — У меня есть контакты в полиции, которые только и ждут нашего слова о том, кто преступник, и они увезут их и позаботятся о том, чтобы они гнили в тюрьме до конца своих жалких жизней.

— А что, если это несовершеннолетний ученик? — Спросил я.

— А что, если я захочу вместо этого выпотрошить их? — Киан зарычал.

— Мы все хотим увидеть, как прольется кровь, — ответил Сэйнт, его челюсть задергалась. — И я уверен, что смогу обеспечить нам нечто большее, чем небольшая отсрочка для применения здоровой дозы телесных наказаний. Но я могу только предположить, что это один из здешних студентов, поскольку представляется крайне маловероятным, что это мог быть сотрудник. В таком случае мы должны предположить, что они являются отпрысками одной из самых богатых и влиятельных семей в стране. Я не вижу способа, чтобы убийство сошло нам с рук без того, чтобы хотя бы небольшое подозрение не запятнало нашу репутацию после свершившегося факта. Жалкое существование в какой-нибудь камере — мудрый выбор для них. Через несколько лет, если мы все еще будем испытывать к ним такой уровень ненависти и гнева, тогда, возможно, что-то удастся устроить. Что касается их возраста, если им еще нет восемнадцати, мы можем сами запереть их до тех пор, пока им не исполнится восемнадцать. Этим ублюдкам, кем бы они ни были, не повезет отделаться колонией для несовершеннолетних.

— Хотя все зависит от того, найдем ли мы их на самом деле, — выдавил я.

— Тогда давайте найдем их, — объявил Сэйнт, поднимаясь на ноги и осторожно кладя руку Татум обратно на ее живот.

— Черт возьми, да. Я все равно не усну сегодня, пока не пролью немного крови, — объявил Киан и встал, подняв Татум на руки и выпустил меня с дивана. Она почти не пошевелилась, действие того, чем ее накачали, явно удерживало ее от этого. Желчь подступила к моему горлу при мысли о том, насколько уязвимой она была прямо сейчас, о том, какой уязвимой она была бы в объятиях этих монстров, если бы ей не удалось убежать от них.

Я встал, и Сэйнт потянулся, чтобы ущипнуть Блейка за ухо, чтобы разбудить его.

— Что происходит? — невнятно пробормотал он, сонно моргая, и мне пришлось напомнить себе, что сегодня вечером его заставили проплыть половину озера, прежде чем отнести Татум на руках обратно с пляжа в Храм. Должно быть, он чувствовал себя почти мертвым от истощения.

— Мы отправляемся на охоту, — объявил Сэйнт. — И мы доверяем тебе нашу девочку, пока нас не будет.

Блейк серьезно кивнул, устраиваясь поудобнее на диване, прежде чем жестом предложить Киану уложить Татум рядом с ним. Он так и сделал, положив ее голову на грудь Блейка, когда тот обнял ее, чтобы прижать поближе, и она что-то сонно пробормотала.

Мы все замерли, услышав ее слова, и мое сердце подпрыгнуло, когда она произнесла их, даже не открывая глаз.

— Я люблю тебя.

На мгновение мы все четверо неловко переглянулись, гадая, кому она это сказала и предназначалось ли это вообще нам. Насколько мы знали, она могла просто грезить о своей семье. Хотя Киан хвастался, что она говорила это ему, когда он умирал, при каждой возможности, которая у него была.

— Я тоже люблю тебя, детка, — промурлыкал он, наклоняясь ближе и целуя ее в щеку, пока укрывал одеялом ее и Блейка.

— Мудак, — пробормотал я, когда он одарил нас самодовольной ухмылкой, но я не позволил этому беспокоить меня. Я пришел к решению, что если я хочу, чтобы все это с Татум продолжалось так, как было, то я должен позволить себе сосредоточиться только на том, что было у нее со мной. Другие Ночные Стражи и их отношения с ней не испортят все для нас, потому что я позволил себе приревновать.

Сэйнт на мгновение склонился над ней, собирая ее влажные волосы и убирая их с лица, чтобы ей было комфортнее. Его пальцы задержались на ее щеке, когда он посмотрел на нее сверху вниз, и в его чертах появилась мягкость, которой я никогда раньше в нем не замечал. Он провел рукой по лицу, превратив его в непроницаемую маску, прежде чем выпрямиться, и я подумал, что не должен был этого видеть, но увидел. И самым раздражающим было то, что это заставило меня усомниться в некоторых предположениях, за которые я цеплялся относительно него.

Потому что, если он был способен заботиться о ней так, как это начинало казаться, тогда я должен был признать, что в нем было больше, чем я хотел видеть.

Он отошел, и я воспользовался моментом, чтобы побыть с ней, наклонился и нежно поцеловал ее в губы, тепло которых прогнало некоторые тревоги из моего сердца. Она глубоко дышала, никаких признаков того, что она плохо себя чувствует, если не считать того факта, что ей явно нужно было отоспаться, и я находил в этом утешение. Но темно-синий синяк, который рос у нее на подбородке, разжег мой гнев, вызванный необходимостью уничтожить того, кто, черт возьми, причинил ей боль.

Блейк уже снова закрыл глаза, и я перевел взгляд с Киана на Сэйнта, когда мы втроем отошли, чтобы дать им отдохнуть.

— С чего мы собираемся начать? — Жадно спросил Киан, его глаза загорелись от обещания насилия в воздухе.

— Ты выпустил Тоби из шкафа, когда проверял, как он там? — Спросил Сэйнт, отворачиваясь от нас и направляясь в свою комнату, пока мы ждали у подножия лестницы.

— Нет, — ответил Киан, пожав плечами. — У меня были дела поважнее, и мне не очень хотелось давать объяснения.

Мы подождали, пока Сэйнт исчезнет наверху лестницы, и вскоре он появился снова в футболке и с одной в руках для меня. Я взял ее, пробормотав слова благодарности, и надел, когда мы все направились к двери, хватая свои куртки.

— Нам лучше пойти и выпустить его. Может быть, если мы дадим ему шанс высказаться, он поймет, кто мог его подставить. Конечно, есть шанс, что он был просто удобным козлом отпущения, но кто-то столь эмоциональный, как Ниндзя Правосудия, скорее всего, нацелился бы на него, потому что он был их врагом, знал он об этом или нет. — Сэйнт распахнул дверь, и мы все вышли на прохладный вечерний воздух.

Было уже за одиннадцать, так что народу было немного, но и не настолько поздно, чтобы мы перебудили весь кампус. Киан радостно размахивал бейсбольной битой, пока мы шли, мрачная улыбка тронула уголки его губ, обещая, что кто-нибудь закончит ночь, крича от его рукоприкладства.

Мы добрались до столовой Редвуд, где они ранее заперли Тоби, и Сэйнт воспользовался ключом, чтобы отпереть темное здание. У него действительно не должно было быть этого ключа, и как директор школы, я был почти уверен, что моим долгом было отобрать его у него вместе со всеми остальными, но на самом деле это было наименьшее из преступлений, которые я здесь спускал ему с рук, так что, похоже, об этом не стоило упоминать.

Мы прошли по коридору за пределами столовой, пока не подошли к нужному шкафу, и Киан отпер дверь, насвистывая мелодию «Kill Bill tune, Twisted Nerve by Bernard Herrmann»

— Я думал, мы должны были быть здесь, чтобы извиниться, а не пугать его до чертиков, — пробормотал я.

— Он весь в муке и оливковом масле, — категорично сказал Сэйнт. — Я думаю, этот разговор нужно продолжить после того, как он вымоется. Не нужно поторопиться.

Киан распахнул дверь, включив фонарик на своем мобильном телефоне и осветив им дрожащего, без футболки, перепачканного мукой и оливковым маслом мальчика внутри.

— Это твой счастливый день, Сталкер, — объявил Киан, закидывая бейсбольную биту на плечо. — Но королю Сэйнту невыносимо смотреть на тебя, когда ты выглядеть как дерьмо, не говоря уже о том, чтобы разговаривать с тобой в твоем нынешнем виде. — Он неопределенно махнул рукой на все существо Тоби в знак объяснения, и парень просто съежился, явно не имея ни малейшего представления о том, что происходит.

— Он говорит, что тебе нужно поднять свою задницу, — подсказал я. — Мы все собираемся вернуться в твое общежитие и мило поболтать. Сэйнт выйдет из себя, если ему придется долго смотреть на тебя в таком состоянии, так что тебе нужно принять душ и надеть чистую одежду, прежде чем он опустится до разговора с тобой.

Губы Сэйнта скривились от удовольствия, когда я посмотрел на него, и, черт возьми, я улыбнулся в ответ. Черт, теперь мы вместе шутили. Что было дальше? Собирался ли я на самом деле начать доверять ему, и что он всерьез проделает все это дерьмо со своим отцом, как он обещал? Почему это даже не казалось таким безумным, как тогда, когда он впервые сказал это мне? Я испытал такое облегчение от того, что он не собирался отдавать меня на милость закона из-за моих отношений с Татум, что, думаю, был в слишком сильном шоке, чтобы полностью осознать остальное из того, что он предлагал в то время. Но прошла уже неделя, а он был всего лишь…ну, не приятным, потому что это был Сэйнт Мемфис, но он предложил Татум сесть рядом со мной на диван прошлой ночью, и когда она поцеловала меня на глазах у всех, он ухмыльнулся, как будто ему это понравилось. Он также выглядел наполовину склонным убить меня из-за своей ревности, но все же.