Я приготовила обычную еду для всех и выбрала тосты и яйца для Монро, поскольку несколько раз видела, как он это ел у себя дома. Когда я расставляла всю еду на столе, собираясь отнести свою и Сэйнта наверх, Монро пошевелился в кресле и встал, моргая, прогоняя сон с глаз.

— Что ты делаешь? — спросил он меня с явным беспокойством в голосе.

— Сэйнт проснулся. Я приготовила завтрак, — сказала я, слегка пожав плечами, и его глаза потемнели как смоль.

— Сэйнт! — прогремел он, глядя на балкон. — Она прошла через многое, ты не будешь ей приказывать!

— Все в порядке, — твердо сказала я, прежде чем Сэйнт успел ответить. — Я хочу. Мне нужно это.

Бровь Монро нахмурилась, и он двинулся ко мне, качая головой.

— Позволь мне помочь, — сказал он голосом, предназначенным только для меня. — Скажи мне, что тебе нужно, и я дам тебе это. — Искренность в его глазах была трогательной, и я благодарно улыбнулась ему.

— Мне нужно чем-то заняться. Но ты можешь разбудить Киана и привести Блейка, чтобы они могли поесть? — Предложила я, и его челюсть пару раз дернулась, прежде чем он кивнул, сдаваясь.

Я направилась наверх, когда он подошел к Киану, толкая его в бок.

— Я бы не сделал этого ни за каких верблюдов в мире, — пробормотал Киан, похлопывая по тому месту, куда его ткнул Монро, как будто туда приземлилась муха. Монро снова ткнул его, и Киан резко проснулся, бросившись на Монро с жестоким ударом сверху, который Монро отразил в последнюю секунду.

— Успокойся, Рэмбо, — пробормотал Монро. — Завтрак готов.

Киан встал, его глаза нашли меня, когда я выскользнула на балкон, и тоска наполнила его взгляд, от которой у меня по коже побежали мурашки. Поцелуй, которым мы обменялись, был настолько сильным, что я до сих пор чувствовала его на своих губах. Это развеяло все мои сомнения относительно его намерений по отношению ко мне. В том поцелуе он предложил мне частичку своей души, а я взамен предложила ему свою.

Я поставила еду для Сэйнта на колени и устроилась рядом с ним, накрыв нас обоих одеялом. Я не хотела никаких пауз между инструкциями. Мне нужны были задания на каждую минуту этого дня, иначе я никогда не справлюсь.

Сэйнт изо всех сил пытался разрезать еду одной рукой, его раздражение росло, он ругался и рычал от ярости.

— Позволь мне, — предложила я, доедая овсянку, и он помолчал, обдумывая это, прежде чем кивнуть.

Я нарезаю ему еду, опускаюсь рядом с ним на колени, затем протягиваю вилку и отправляю ее ему в рот. Он внимательно наблюдал за мной, пока я работала, и я вошла в ритм, скармливая ему один кусочек за другим.

— Человеку, который причинил тебе боль, повезло, что он мертв, — непринужденно прокомментировал Сэйнт. — Или я бы выпил из него кровь по капле и разрезал на тысячу крошечных кусочков, чтобы их сожрали птицы.

— Да у тебя сердце на распашку. Я и не знала, что оно у тебя есть, пока не началось такое сильное кровотечение, — задумчиво произнесла я.

— Я связан с тобой, Татум, живой или мертвый. И я бы встал между тобой и адским пламенем, чтобы защитить то, что принадлежит мне.

Я склонила голову набок, рассматривая свирепое выражение его лица, бушующий ад в его глазах. Как я могла подумать, что он такой безжизненный и холодный, когда впервые встретила его? Сейчас в нем было столько огня, что это почти ослепляло. Мой желудок сжался от его слов. Слова, которые я никогда не могла представить, что он скажет мне, не говоря уже о том, чтобы представить себе мой теплый ответ на них.

— Ты уже сделал это, Сэйнт.

***

На следующий день я проснулась от громкой классической музыки, играющей из динамиков, спрятанных за кроватью Сэйнта. Должно быть, я каким-то образом проспала какое-то время, потому что уже звучала середина песни, которая, как я узнала, была одной из любимых у Сэйнта. Я выпрямилась, обнаружив, что место рядом со мной пустует. Капельницу Сэйнта вынули, и у меня внутри все оборвалось, когда я поняла, что его нигде не было видно. На краю кровати лежали черные брюки и розовая рубашка, ожидая, что я надену их, и я выругалась, вставая и спеша вниз по лестнице через пустую гостиную, когда поняла, откуда доносится звук.

Я направилась вниз, в склеп, распахнула дверь и обнаружила Сэйнта, держащего свою неповрежденную руку на скамейке, когда он выполнял упражнения на бицепс с тяжелым весом, ругаясь сквозь зубы, поскольку это заставляло мышцы всего его тела напрягаться и давало о себе знать его травмами.

— Сэйнт, ты с ума сошел?! — Я в тревоге подбежала к нему, выхватила гирю из его руки и со стуком уронила ее на землю.

— Это моя рутина, — отрезал он, в его глазах открылся темный колодец, когда я посмела бросить ему вызов.

— В тебя стреляли и сбила чертова машина, — сказала я раздраженно. — Если ты будешь давить на себя, то усугубишь свои травмы. И тогда ты не поправишься должным образом, и твое плечо будет повреждено навсегда. Ты этого хочешь?

— Я хочу, чтобы все вернулось в норму, — прорычал он, подходя к стойке для гирь и немного прихрамывая из-за различных порезов и ушибов, покрывавших его тело.

— Все не вернется в прежнее русло. Не сейчас. Не в ближайшее время. И никогда, если ты не отдохнешь, — потребовала я.

Он цокнул языком, беря в левую руку еще одну гирю.

— Мне не нужен отдых, мне нужен мой распорядок дня.

Внезапно в дверях появился Блейк, раздраженно вздохнув, когда заметил Сэйнта с гирей в руке. Он указал на него, оскалив зубы.

— Никаких тренировок. Ты не можешь чуть не умереть у нас на глазах, а потом испортить свое восстановление. — Он бросился к Сэйнту, вырывая вес из его захвата и бросая его обратно в стойку. — Возвращайся наверх.

Сэйнт приблизился к Блейку, стукнувшись лбом о его лоб.

— Не указывай мне, что делать, ублюдок. — Его угроза была несколько ослаблена бледностью его лица и дрожью тела. Ему действительно было нехорошо.

— Я заставлю тебя сделать это через секунду, — прорычал Блейк в ответ.

— Это не поможет, — настаивала я, двигаясь вперед и прижимая руку к груди Блейка, чтобы остановить его, прежде чем посмотреть на Сэйнта. — Почему бы нам не прогуляться? Мы можем придерживаться твоего графика тренировок. Но ты не можешь этого здесь сделать.

Глаза Сэйнта переместились на меня, а взгляд Блейка, казалось, говорил, что Сэйнту не следовало даже этого делать. И мне пришлось согласиться. Но это был компромисс, на который мы могли пойти.

— Ладно, — наконец сдался Сэйнт, взяв меня за руку и направляя к двери, хотя двигался он примерно так же быстро, как старик, нуждающийся в рамке циммера. Если бы мы действительно собирались прогуляться, он бы далеко не ушел. Но я предположила, что нам просто нужно было гулять столько, сколько длилась бы его обычная тренировка, чтобы он окончательно не сошел с ума.

Я оставила его в гостиной, поспешила наверх и надела брюки и рубашку, которые он оставил для меня, прежде чем натянуть куртку. Я надела туфли и в последнюю минуту схватила наушники для Сэйнта, присоединила их к его телефону и поспешила к нему вниз.

— Вот, — сказала я, надевая ему наушники и нажимая кнопку воспроизведения, чтобы классическая музыка зазвучала у него в ушах.

Он почти улыбался, когда я проводила его до двери и помогла надеть теплую куртку, просунув одну руку в рукав, а другую оставив на перевязи, когда я застегивала молнию поверх куртки. Я взглянула на его кроссовки, понимая, что шнурки просто болтаются, поскольку он, очевидно, не мог нагнуться и завязать их. Мое сердце дрогнуло, когда я опустилась на колени, завязывая их для него, и когда я взглянула на него, он глубоко вздохнул, что говорило о том, что он начинает расслабляться.

Вставая, я взяла его за руку, вывела наружу, на холодный воздух, и пошла в его темпе, пока он решительно шагал по тропинке.

Через некоторое время он, казалось, впал в транс от музыки в ушах и нашего медленного, но непрерывного шага вдоль берега озера. Я убедилась, что мы отправимся обратно в Храм к половине восьмого. Если мы не сделаем это точно по его расписанию, он сойдет с ума.

— Тебе следует пойти приготовить завтрак, — сказал Сэйнт, вынимая наушник, чтобы услышать мой ответ.

— Я не оставлю тебя здесь одного, ты, вероятно, попытаешься убежать, а потом упадешь и сломаешь здоровую руку.

Он на самом деле издал небольшой смешок, его пальцы сжали мои.

— Хорошо, — согласился он, и мои брови удивленно приподнялись.

— Вот так просто?

— Все это непросто, — пробормотал он.

Я кивнула, искренне соглашаясь, и мое сердце болезненно сжалось.

— Все это заставляет меня чувствовать себя таким гребаным… смертным, — сказал он с гримасой.

— Ты ведь знаешь, что ты смертный, верно? — Я слегка поддразнила, хотя было трудно выдавить улыбку. — Просто кровь, плоть и кости, как у всех нас. Я тоже была удивлена.

Он тихо рассмеялся, и звук был новым, теплым, приглашающим. Мне захотелось прижаться к нему поближе, но я этого не сделала.

— Мне нужно кое-что сделать сегодня, — сказала я через некоторое время, мое горло сжалось. Он молчал, ожидая моих объяснений. — Мой папа, — я прочистила горло, когда боль снова усилилась, и поспешила продолжить. — Он оставил мне кое-какие бумаги. Мне нужно их просмотреть. Он хотел, чтобы я передала их твоему отцу. Думаю, это докажет его невиновность.

Сэйнт замер, и я взглянула на него, когда черты его лица исказились в замешательстве.

— Его невиновность? — прохрипел он.

— Он этого не делал, Сэйнт. Как я всегда и говорила. — Я вздернула подбородок, глядя на этого человека, который наказал меня за преступления моего отца. Но это были даже не его преступления. Он никогда не хотел, чтобы вирус был выпущен, и я не собиралась позволять ему брать вину за это на себя, тем более что сейчас его не было рядом, чтобы говорить за себя. — Если ты мне не веришь, тогда…

— Я этого не говорил, — оборвал он меня грубым тоном. — Я хочу увидеть доказательства.