14

КЛЭЙ

На протяжении двух дней я забираю тренера и отвожу его в лагерь «Кодиак». Играть приятно, хоть и не в полную силу.

Слухи распространяются. Видео, которое парень снял в первый день, попадает в интернет. Вскоре куча сотрудников и выпускников лагеря «Кодиак» оказываются у поля в десять утра, когда мы с тренером подъезжаем.

Хорошо, что можно отвлечься от Новы.

Встреча с ней на днях у Брук, посиделки рядом с ней, прикосновения к ней – все это повлияло на меня. Я должен был убраться оттуда к чертовой матери или поддаться искушению.

Нельзя сказать, что искушение не вернулось, когда я лежал в постели той ночью. Я сделал то, что сделал бы любой парень, пытающийся сохранить спокойствие. Слушал старые голосовые сообщения и просматривал ее социальные сети, пока не сдался и не подрочил на единственную женщину, которую я когда-либо по-настоящему любил.

В последние несколько дней я снова начал чувствовать себя человеком. Как будто я оттаиваю после долгой зимы. Но она ушла. Она выдохлась. И все это до сих пор причиняет боль. Не в смысле обиды, гордости и ожогов.

А по-настоящему, честно, ранимо:

– Я не смог стать тем, кто ей нужен.

В прошлый раз я надавил на нее. Может быть, поэтому она поехала за мной в Лос-Анджелес. Я не повторю эту ошибку.

На третий день, когда прошло уже двадцать минут, один из детей все еще сидит на скамейке, вместо того чтобы играть. Директор лагеря упомянул, что у этого ребенка в последнее время были тяжелые времена.

Я подхожу и хватаю свою бутылку с водой, используя напиток как предлог, чтобы встать рядом с ним.

– Ты спишь? – спрашиваю я.

Он моргает и смотрит на меня.

– Нет, я не сплю.

– Я имел в виду, спишь ли ты? У тебя такой вид, будто ты не спишь, – его глаза серые и усталые, как будто он намного старше своих лет.

– Я все время думаю о том, как меня забрали у отца, – говорит ребенок. – Я больше с ним не живу.

– Почему это?

– Он с кем-то встречается. Это было предписано судом, поэтому я и нахожусь в приемной семье.

– Сколько тебе лет?

– Четырнадцать.

Я провел рукой по волосам.

– Знаешь, работа твоего отца заключается в том, чтобы присматривать за тобой, а не наоборот.

Я протягиваю руку, и он берет ее, присоединяясь к игре.

Я все еще думаю об этом, когда мы возвращаемся к тренировкам.

Дети особенно слабы в обороне, позволяя мне добраться до края для удара.

– Это было лениво, как... – я замолчал, услышав тявкающий звук. В следующее мгновение маленькая мохнатая фигурка проносится между моих ног с огромной скоростью. – Вафля?

Он танцует, счастливо дыша, его мохнатое тело облачено в майку «Кодиакс».

– Помедленнее, Чемпион, – окликает меня знакомый голос.

Я смотрю в сторону корта. Новичок, Майлз и Атлас. Это выбивает из меня дух, и я не могу винить в этом корт.

– Что ты здесь делаешь? – я спрашиваю.

– Вафле захотелось отлить. Видимо, он нашел идеальное место.

Собака жадно обнюхивает мой ботинок, и я ухожу с дороги.

– Даже не думай об этом. Я тебя замочу, – предупреждаю я его, и он скулит.

– Давай устроим настоящую игру, а? – предлагает Майлз. – Как бывшие со-командники.

Он стягивает с себя футболку и выходит на площадку, и тут же раздаются крики.

Я хочу напомнить им, что я здесь не для этого, но потом чувствую это – намек на огонь, который давно копится внутри меня. Впервые за несколько месяцев я почувствовал соревновательный драйв. Майлз бьет меня кулаком, и я тоже стягиваю с себя футболку.

– Поехали, – говорю я, приплясывая.

Я вспоминаю свой разговор с Новой, когда мы играли в видеоигру. Я выбираю людей, которым понравится играть вместе. Эта искренняя простота меня зацепила.

Мы немного играем два на два, дети кричат. Майлз и я против Новичка и Атласа. Адреналин бьет по моим венам, соперничество уступает место удовольствию.

– Меня не возьмешь, – дразню я Новичка.

– Смотри на меня. Я кое-чему научился в межсезонье.

– Не все из нас играли в гольф, – говорит Атлас.

Туда-сюда, вверх-вниз по площадке. Пасы. Плетение. Блокирование. Броски.

– Ты тренировался, – говорю я Новичку, когда мы все, запыхавшись, останавливаемся и направляемся к краю площадки. – Возможно, мне придется посмотреть, как ты играешь в этом году.

– Потому что конец прошлого года был дерьмовым, – Новичок хватает два полотенца и бросает мне одно.

Я осматриваю горизонт, холм рядом с озером, горы вдалеке.

– Нова смотрела каждую игру.

Улыбка Новичка исчезает.

– Ни хрена себе. Ну, в этом году я не буду смотреть, как ты играешь.

– Почему?

– Потому что ты должен вернуться и играть с нами, – говорит Майлз.

Я смеюсь.

– Ты шутишь.

Но парни только смотрят друг на друга.

– Неа.

Это безумная идея. Возвращение.

– Ты слишком привязан к Лос-Анджелесу? – спрашивает Атлас.

Я качаю головой.

– Без тебя схемы работают по-другому. Кайл – бомбардир, но он не следит за тем, где находятся остальные, – говорит Майлз, и Атлас кивает.

– Ты распределяешь пространство на площадке. Ты видишь пробелы в нападении, а также в защите.

Ладно, моему эго это не противно.

– Тренерский штаб придумает схемы. Харлан заполнит пробелы, – говорю я им.

– Да, верно. Они столько всего могут сделать, – говорит Атлас.

– Давай сыграем на это, – решает Новичок. – Один на один. Первый до десяти. Мы выигрываем — ты возвращаешься.

Это безумие. Нет никакого способа обеспечить это, но это для гордости.

Я провожу рукой по волосам, задевая концы.

– До десяти.

Из толпы зрителей доносятся крики, и мы занимаем свои позиции.

Последние несколько дней я играл, но это было безопасно. Теперь же есть ставки.

Мы начинаем. Тяжело.

Новичок хорош, стал лучше с тех пор, как я видел его в последний раз, но я отталкиваюсь.

Забрасываю мяч в его сторону.

Еще один мой.

Туда-сюда, по одной.

У меня есть шанс сделать победный бросок. Я бью, и он отскакивает от обода. Новичок хватает его и перебрасывает в другую сторону. Я медлю с шагом, но бегу за ним, притормаживая, чтобы посмотреть, как он бросает мяч в кольцо...

Шелест.

Ни единого звука ни от одного ребенка, ни от кого-либо из моих бывших товарищей по команде. Даже тренер притих в своем кресле.

– Это десять, – тихо говорит Новичок.

Реальность доходит до меня. Я проиграл.

В этом нет ничего принудительного. За исключением того, что все здесь снимают на камеру, и, помимо правил лиги, у меня есть свои собственные стандарты.

И это имеет значение.

Даже когда больше ничего не имеет значения.

– Мне нужен контракт, – слышу я от себя.

Майлз кивает.

– Тебе лучше поговорить с Харланом.

Блядь. Я действительно это делаю?

Наверное, да.