38

МЭЛ

Наблюдать, как Глеб рассказывает Габби сказку на ночь, может стать моим новым любимым занятием в мире. Видя их вместе, мое сердце наполняется радостью и привязанностью, пока оно не переполняется. Кажется почти сюрреалистичным, что после всего, через что мы прошли, я действительно могла найти счастливый конец. И когда Глеб тихонько выползает из кровати Габби, стараясь не разбудить ее, мой живот сжимается от предвкушения.

То, как он поцеловал меня на тротуаре сегодня утром, не выходило у меня из головы весь день. Я впитывала каждое мгновение веселья и смеха с ним и Габби в нашей крепости из одеял, а затем на кухне, пока мы готовили. Но теперь, когда наша дочь спит, я более чем немного взволнована, тем, что нас ждет.

Зеленые глаза сверкают озорством, Глеб выходит в коридор, закрывая за собой дверь Габби. И вдруг он оказывается всего в нескольких дюймах от меня, потому что я отказываюсь отступать.

Наши дыхания смешиваются, когда я смотрю на его красивое, угловатое лицо, и я удивляюсь, как мне так повезло, что этот мужчина вошел в мою жизнь. С того момента, как я его встретила, он был для меня не чем иным, как приливной силой, вытаскивающей меня из глубины и возвращающей на берег.

— Я когда-нибудь говорила тебе, как сексуально ты выглядишь, когда заботишься о нашей дочери? — бормочу я, наклоняясь к Глебу, пока его спина не находит дверь.

Низкий, соблазнительный смешок вырывается из его груди, посылая искры желания по моей коже.

— Нет, но мне нравится, как это звучит. Особенно если предположить, что теперь я буду заботиться о ней чаще.

Вспышка вины пронзает мою грудь, когда я слышу невысказанный смысл его предложения. Из-за меня, из-за того, что я сбежала, Глеб пропустил первые два с половиной года жизни Габби.

— Эй, — выдыхает он, беря меня за подбородок и приподнимая его так, что мне приходится смотреть на него. — Все хорошо. Теперь только хорошо, а? — Он ищет мои глаза, словно следя за тем, чтобы я вернулась к нему.

Проглотив чувство вины, я киваю. И мой язык высовывается, чтобы смочить мои губы.

— А теперь, — говорит он, и в его голосе снова появляется нотка юмора, — скажи мне еще раз, как сильно тебе нравится видеть меня отцом.

Я сдерживаю смех, чтобы не разбудить Габби, но не могу сдержать улыбку, которая расплывается на моем лице.

— А что, если я покажу тебе вместо этого? — предлагаю я. И, встав на цыпочки, я прижимаюсь губами к его губам.

Глеб одобрительно мычит, его руки сжимаются вокруг моей талии секунду спустя. Его язык высовывается, чтобы встретиться с моим, и я с нетерпением углубляю поцелуй. Его руки медленно исследуют меня, скользя по моей спине, прежде чем спуститься вниз, чтобы обхватить мою задницу. Так приятно, когда он прикасается ко мне, заявляет, что я принадлежу ему.

И впервые в жизни эта мысль меня совсем не пугает.

Осторожно отходя от двери, Глеб отводит меня назад, направляя по коридору. Я позволяю ему, доверяя ему вести меня, хотя от этого у меня сжимается живот. Обхватив его шею руками, я сосредотачиваюсь на том, чтобы наши губы были сомкнуты, и я показываю ему, как сильно я его хочу.

— Я не переставал думать об утреннем поцелуе весь день, — бормочет он мне в губы, повторяя мои мысли.

— Я так сильно хотела тебя, — соглашаюсь я, и мое дыхание учащается, когда мы переступаем порог его спальни.

— Я собирался заняться с тобой любовью прямо здесь и сейчас.

Меня пробирает сильная дрожь, не только из-за этого демонстративного подтекста, но и потому, что это вызывает что-то глубоко зарытое в моей памяти. В первую ночь, которую мы провели вместе, в ночь, когда Глеб лишил меня девственности, я попросила его заняться со мной любовью. С тех пор я даже не думала об этих словах. Но, услышав их из его уст, я замкнула круг. И я почти могла плакать от благодарности.

Почему? Я даже не знаю. Как будто он просто удалил семя сомнения, зарытое так глубоко во мне, что я даже не осознавала, что оно там было. Он хочет заняться со мной любовью. И знать это - лучшее чувство в мире.

— Ну, — выдыхаю я, мое сердце колотится о ребра. — Полагаю, тебе придется сейчас заглаживать свою вину.

Глеб снова усмехается, и это, возможно, один из самых прекрасных звуков, которые я когда-либо слышала. Мне нравится, что я могу заставить его смеяться. Не все могут.

— Думаю, я справлюсь, — рычит он и игриво прикусывает мою нижнюю губу.

Мои колени неожиданно ударяются о край кровати. И когда мы вместе падаем назад, я издаю головокружительный визг. Но Глеб был готов к этому, даже несмотря на отвлечение и темноту. Он ловит наше падение плавно, перекатываясь, пока я не оказываюсь на нем сверху, наши тела идеально выровнены.

Когда я улыбаюсь ему, а его свежее дыхание омывает мое лицо, я на мгновение останавливаюсь, чтобы по-настоящему оценить, как сильно я хочу быть с ним. Он заставляет меня чувствовать себя хорошо, правильно и цельно.

Его руки медленно скользят вверх и вниз по моей спине, успокаивая меня, но не будучи откровенно сексуальными. И это заставляет бабочки порхать в моем животе. Глеб говорит, что не умеет читать мои мысли. Но почему-то мне кажется, что он всегда точно знает, что мне нужно.

— Я скучала по тебе, — бормочу я, даже если это может показаться глупым после того, как мы провели вместе целый день.

— Я здесь, моя богиня, — уверяет он меня, как всегда, произнося эту фразу по-русски, поднимая голову с матраса, чтобы поцеловать меня с ошеломляющей нежностью.

— Что это значит? — спрашиваю я, когда его руки начинают исследовать меня более интимно, как будто он собирается снова запомнить каждый дюйм моего тела.

— Ты правда хочешь знать? — дразнит он, его глаза сверкают в мягком лунном свете, который струится через окно.

— Что? Ты все это время называл меня чем-то ужасным? — задыхаюсь я, резко садясь так, чтобы оседлать его худое, мускулистое тело и посмотреть на него сверху вниз.

— Это зависит от того, — дразнит он, садясь, чтобы сократить расстояние между нами. И мурашки пробегают по моей спине, когда его пальцы скользят под подол моей рубашки, скользя с дразнящей мягкостью по моей коже.

— От чего? — выдыхаю я, зарываясь пальцами в его волосы.

— Насколько ужасна богиня в твоем понимании?

Тепло исходит от нежного обращения Глеба ко мне. И я вознаграждаю его еще одним глубоким, томительным поцелуем.

— Это зависит от того, насколько преданы ее последователи, — бормочу я, вращая бедрами по его твердой длине.

— Я пойду за тобой куда угодно, — обещает он, его руки снова скользят по моей спине, чтобы схватить мою задницу и притянуть меня еще ближе.

Я задыхаюсь, а затем на моих губах появляется игривая улыбка.

— Думаю, я проверила это настолько, насколько могла, — дразню я.

Громкий рык Глеба посылает толчки предвкушения в мое нутро. Желая большего от него, я наклоняюсь и стягиваю рубашку через голову одним плавным движением. И когда я отбрасываю его в сторону, он перехватывает ладонь, чтобы обхватить одну из моих голых грудей.

— Больше никаких побегов, — командует он, прокладывая поцелуи по моей груди, пока его губы не находят мой сосок. И когда он всасывает твердый камешек в свой теплый рот, я стону.

— Больше никаких побегов, — соглашаюсь я с придыханием. Затем моя спина выгибается, когда удовольствие нарастает до почти невыносимого чувства тоски.

— Ты мне нужен, Глеб, — умоляю я, снова вращая бедрами, чтобы показать ему, что именно я имею в виду.

С животным рычанием он обхватывает меня одной рукой за талию и поворачивается, перенося нас в центр кровати. Моя голова мягко падает на подушку. И пока я пытаюсь стянуть его мягкую футболку через голову, Глеб принимается за мои шорты. Мгновение спустя его спортивные штаны спадают, и больше ничего не стоит между нами.

Жар нарастает до адского состояния глубоко внутри меня. Мое дыхание учащается, когда он устраивается между моих бедер. И вес его тела на моем приносит чувство облегчения, которое я никогда не думала, что найду под мужчиной. Но с Глебом я никогда не чувствую себя в ловушке. Я всегда в безопасности.

Его шелковистая головка скользит между моих скользких складок, чтобы найти мой вход, и Глеб испускает мучительный стон.

— Ты такая мокрая, моя богиня, — рычит он.

— Я тоже весь день думала об этом поцелуе, — шепчу я ему на ухо, а затем слегка зажимаю его мочку зубами.

— Блядь… я так сильно люблю тебя, — хрипит он и в то же время вдавливается в меня.

Меня переполняет сильное облегчение, когда потребность в росте встречается с покалывающей эйфорией. И, услышав эти три слова, я превращаюсь в лужу.

— Боже, я тоже тебя люблю, — стону я. Мои руки скользят от его волос и вниз по груди, скользя по повязке, закрывающей его швы, пока я не могу схватить его за задницу. И я жадно втягиваю его в себя по самую рукоятку.

Глеб стонет, когда я задыхаюсь от блаженства, которое излучается во мне от полной полноты. Быть единым целым с мужчиной, которого я люблю, это такое невероятное чувство. И когда он качается внутри меня, одновременно трясь о мой клитор, я ошеломлена тем, как это хорошо. Больше ничего не стоит между нами. Все наши сомнения и скрытые истины выплеснуты наружу, унесены ветром. Только я и Глеб, и эта поразительная близость, которая кажется более эротичной, чем все, что я когда-либо знала.

Он такой нежный, его губы поклоняются моим, его руки ласкают меня. И я поражена тем, насколько добрым и любящим может быть Глеб. Он говорит, что он сломленный человек, тот, кто борется со своими эмоциями, но я вижу мужчину, способного быть уязвимым, который готов быть таким, чтобы доказать свою любовь ко мне. И он неизменно показывает, как сильно он заботится обо мне, каждый раз, когда прикасается ко мне.

Я никогда не думала, что найду хорошего мужчину. Мужчину, которому я могла бы доверить свою жизнь, свою свободу. Но с Глебом я хочу рискнуть, потому что он боролся за меня с самого начала. Даже когда я бежала, он неизменно спасал меня, не задумываясь о своем собственном выживании.