37

ГЛЕБ

Мэл тает у меня на груди, ее тело идеально изгибается к моему, когда я заявляю права на ее полные, мягкие губы с собственническим голодом, который превращает меня во что-то, похожее на застенчивого зверя. Когда она говорит, что любит меня, моя душа загорается. И я не знаю, смогу ли я когда-нибудь отпустить ее. Я могу не переставать целовать ее, пока в мире не закончится воздух.

Крепко обхватив ее одной рукой за талию, пальцы другой руки тщательно запутались в ее волосах, я целую ее так, будто завтра не наступит никогда. И она целует меня в ответ.

Язык глубоко проникает между ее губами, я пробую ее на вкус, наслаждаясь ощущением ее, наслаждаясь тем, как мы сближаемся. Ее руки зажаты между нами, ее ладони лежат на моей груди, а ее пальцы обвивают мою рубашку, чтобы притянуть меня еще ближе. Только после того, как мои легкие горят от нехватки кислорода, я начинаю думать о том, чтобы позволить ему подняться. И все же, мне требуется вся моя сила воли, чтобы разорвать наш поцелуй.

Мэл издает хриплый смех, когда мы тяжело дышим, ее темно-ониксовые глаза перемещаются между моими, а губы растягиваются в захватывающей дух улыбке. И я впитываю видение ее совершенства. Я никогда не встречал никого прекраснее, чем Мэл и внутри, и снаружи.

Она - все, чего я когда-либо хотел, и даже больше.

И я мог бы умереть счастливым человеком, зная, что она выбрала меня, она любит меня. И никого другого. Никогда. Жгучее желание воспламеняет мои вены от этой мысли, и в одно мгновение я более чем жажду отвезти ее домой.

Но я пока не могу.

Нам нужно забрать очаровательную маленькую девочку.

— Ну? — Мэл говорит, возвращая мои блуждающие мысли в настоящее.

— Ну? — эхом повторяю я, растягивая губы в улыбке.

— Это значит, что ты все еще хочешь добиться аннулирования? — поддразнивает она.

— Определенно, — соглашаюсь я. — В конце концов, наша свадьба была фальшивой. Мы не имели этого в виду, когда поженились.

В глазах Мэл появляется тень сомнения, и ее улыбка начинает увядать несмотря на то, что именно она пыталась меня подразнить. Но прежде, чем она успевает провалиться в глубокую темную яму и бросить меня в наш блаженный момент, я быстро объясняю:

— У нас не было времени пригласить друзей или семью. Я не смог перенести тебя через порог, когда мы вернулись домой. Я имею в виду, ты даже не смогла выбрать платье.

Это заставляет Мэл смеяться, и меня охватывает облегчение.

— В таком случае вместо того, чтобы аннулировать наш фиктивный брак, почему бы нам не спланировать настоящую свадьбу, чтобы обновить наши клятвы и исправить все эти ужасные ошибки?

— Принято, — соглашаюсь я, притягивая ее к себе для еще одного искрящегося поцелуя.

И Мэл одобрительно мычит мне в губы.

Боже, эта женщина опьяняет. Ее мягкое, теплое тело прижимается к моему. Тонкая ткань ее футболки предупреждает меня о том, что на ней нет бюстгальтера. Все в ней манит меня, и я не думаю, что когда-нибудь насыщусь ею.

Если я не остановлюсь в ближайшее время, у меня может не хватить дисциплины остановиться вообще. Поэтому, тщательно обдумав, я отстраняюсь, пока наши губы не разъединяются.

— Может, нам стоит забрать Габби и отправиться домой, — предлагаю я. — Не знаю, как ты, но я готов к нормальному дню с женой и дочерью. — Волнение, которое пронизывает меня, когда я произношу эти слова, может никогда не надоесть. А жар во взгляде Мэл говорит мне, что ей нравится их звучание так же, как и мне.

— Не знаю, — с сомнением говорит она, хотя ее улыбка говорит мне, что она шутит. — Я думаю, мы настолько далеки от нормы, насколько это вообще возможно для семьи.

Это вызывает у меня смех, и Мэл быстро присоединяется. Ее смех такой легкий и мелодичный, что он согревает мою грудь. И счастье, которое следует за этим, это что-то настолько редкое и богатое, что я знаю, что этот момент навсегда останется в моей памяти.

— Пойдем домой, — соглашается она и касается моих губ своими, прежде чем я отпускаю ее.

Я беру ее за руку, пока мы идем полтора квартала обратно к дому Петра. Возможно, это первый раз в моей жизни, но, безусловно, это первый раз, который я помню. И это заставляет мой пульс биться от предвкушения. Ее рука так идеально ложится в мою, и она смотрит на меня с застенчивой улыбкой, переплетая наши пальцы.

Это первое, на чем останавливается взгляд Сильвии, когда мы заходим на кухню, и следующая за этим лучезарная улыбка освещает всю комнату. Но она быстро переводит взгляд обратно на младенца Николая, чье лицо она пытается очистить влажной тряпкой.

— Все в порядке? — спрашивает она с фальшивой ноткой небрежности, вплетенной в ее тон.

— Да, — говорит Мэл, и это одно слово наполнено такой уверенностью, что убедило бы даже самого скептически настроенного из сомневающихся. — В следующий раз, Сильвия, напомни мне никогда не сомневаться в тебе.

Сильвия смеется, и они с Мэл обмениваются теплыми, понимающими взглядами, от которых я изогнул бровь. Глаза Петра на мгновение встречаются с моими, и он одаривает меня улыбкой, прежде чем снова обратить внимание на Ислу.

— Еще раз спасибо за то, что присмотрела за Габби, — говорит Мэл, и на этот раз Сильвия выпрямляется, чтобы посмотреть на нас. — В любое время. Она совершенство. Это значит, что ты уходишь? — Ее взгляд снова метнулся к нашим рукам, читая ситуацию, но все еще желая, чтобы мы озвучили результат.

— Я собиралась отвезти Мэл и Габби домой, — говорю я.

— Хорошо, и не стесняйся оставаться там, — говорит Петр. — Сегодня ты мне не понадобишься. Но завтра будет долго, так что найди время, чтобы отдохнуть.

— Спасибо, — говорю я, благодарный за то, что он предложил это, даже не спрашивая меня.

— Ты готова идти, булочка? — Мэл спрашивает, взъерошив темные локоны Габби.

— Да! — кричит она с присущим ей энтузиазмом и сползает со стула. Кажется, она так же упрямо независима, как и ее мать. И мне нравится видеть, как в ней сияет эта природная сила.

— А Геб тоже пойдет? — спрашивает она, подбираясь.

— Да, рыбка, я тоже пойду, — подтверждаю я.

— Ура! — визжит она, делая этот милый подпрыгивающий взволнованный жест, от которого у меня тает сердце.

Не отпуская руку Мэл, я наклоняюсь, чтобы подхватить Габби свободной рукой. Маленькая девочка обхватывает ногами мое бедро, одной рукой, мое плечо, и с легкой подсказкой Мэл она машет на прощание Исле и остальной семье Велес.

Затем мы, как единое целое, возвращаемся к входной двери. У меня есть автокресло, ожидающее Габби на заднем сиденье машины Льва. Я все еще не решил, что делать с его грузовиком в долгосрочной перспективе, но на тот случай, если Мэл решит простить меня, я хотел быть готовым отвезти их домой. А в его машине достаточно места, чтобы я мог безопасно довезти их обоих.

Я подозреваю, что он не будет против, если я воспользуюсь ею для этой цели. Хотя я пока не придумал, как я собираюсь отплатить ему за огромный долг благодарности, который я должен ему и Дэну.

У них обоих не было семей, о которых я мог бы заботиться. Но я найду способ почтить их жертву. Они были хорошими, преданными людьми до самого конца. И я всем обязан этим двум мужчинам.

Вскоре мы входим в квартиру, и каким-то образом воздух становится легче, а солнце ярче.

— Что мы будем делать сегодня? — спрашивает Мэл, нежно покачивая Габби на руках.

Счастливый смех Габби заполняет пространство, делая его еще светлее.

— Я хочу построить крепость из подушек, — говорит она, качая ногами.

— Подушки-крепость! Откуда у тебя такая безумная идея? — поддразнивает Мэл, усаживая Габби.

— Исла показала мне, — гордо говорит девочка, уперев кулачки в бедра и сияя, глядя на маму.

Мэл смеется.

— Ладно, Глеб, у нас достаточно подушек?

Я цокаю, оглядывая квартиру, мысленно подсчитывая.

— Не знаю… — неохотно говорю я. — Есть немного.

— О, — говорит Габби, ее плечи опускаются в поражении.

— Но у меня много одеял, — предлагаю я.

И тут же свет возвращается в ее глаза.

— Мы можем сделать крепость из одеял? — с любопытством спрашивает она.

— Не понимаю, почему бы и нет. — Я смотрю на Мэл и получаю одну из тех потрясающих белозубых улыбок.

Мы тратим часы, возводя огромную крепость из одеял по всему дому, используя пустое пространство в моей гостиной, где больше нет моего сломанного журнального столика. И к тому времени, как мы закончили, мой дом никогда не казался мне более родным и уютным.

Упав на спину под залитыми солнцем стенами нашего творения, мы все трое лежим рядом друг с другом. Мэл у меня под рукой, ее голова на моем плече, а Габби прижимается к ее боку.

— Мама? — задумчиво говорит Габби в мирной тишине.

— Да, булочка. — Голос Мэл наполнен такой любовью и удовлетворением, что у меня сжимается сердце.

— Может ли Геб стать частью нашей семьи?

Нокаутированный весом ее невинного вопроса и переполненный эмоциями от его значимости, я поворачиваю голову. И когда я нахожу Мэл, она смотрит на меня со слезами на глазах. Самая милая улыбка украшает ее губы, и она издает звук, который находится где-то между рыданием и смехом.

Ее губы сжаты, подбородок дрожит от усилий сдержать слезы. Когда она наконец заговаривает, ее голос хриплый от непролитых слез.

— Да, детка. Глеб - наша семья, — обещает она и поворачивается, чтобы поцеловать Габби в лоб.

Если бы сердца могли взрываться от радости, мое бы взорвалось. Я поражен тем, как эти две очаровательные девочки могли хотеть, чтобы я был в их жизни. Я намерен доказывать, что достоин этой привилегии каждый день до конца своего существования.

Протягивая руку через Мэл, чтобы обнять Габби, я подхватываю нашу дочь к себе на грудь. И я заключаю нас всех в крепкие групповые объятия. Габби ликующе хихикает, отчего Мэл впадает в истерику. И я вознаграждаю маленькую девочку, прижимая ее щеку к своему плечу и осыпая ее лицо поцелуями. Это только заставляет ее хихикать сильнее, и Мэл вместе с ней.