30

МЭЛ

— Прекрати! — кричу я, борясь с захватом Винни. И я беспомощно наблюдаю, как Леон и Миша лупят старого священника. У меня замирает сердце, глядя на его мучения, но ничто из того, что я говорю, не может остановить издевательства.

— Я не буду этого делать, — хрипит священник, глядя на Винни одним опухшим глазом. Кровь струйкой течет из его носа, но он стоит твердо. — Это будет грех в глазах Бога, — говорит он, его убежденность тверда. Он решительно поднимает подбородок, несмотря на дрожь в голосе. — Причастие должно быть соблюдено. И мы должны провести мессу. Все это невозможно сделать за один день.

Мое сердце болит при виде его страданий, но я молча умоляю его потерпеть. Ведь каждый миг его сопротивления дает мне больше времени.

Винни усмехается, притягивая меня к себе.

— Это мы еще посмотрим. — Он дает знак Леону и Мише умерить свой пыл, а затем наклоняется к моему уху. — Он одумается, милая. Просто дай ему несколько выбитых зубов.

Его горячее дыхание овевает меня, вызывая мурашки на шее. Мой пустой желудок взбунтовался, но вырвать мне нечего.

Словно услышав слова Винни как прямой приказ, Леон валит пожилого мужчину на пол. И бьет его прямо в челюсть. Я задыхаюсь, страх пронзает мою грудь, когда священник вскрикивает. А потом его пинают между двумя массивными русскими, и он корчится от боли, когда они используют его как футбольный мяч.

Как это может быть решением? Избиение священника? Если Винни так привязан к своей вере, как он может причинить боль человеку божьему? Ради всего святого, пропустите религиозные обряды! Ни один бог не одобрит такой брак.

И опять же, не Винни же на самом деле избивает старика. Горькая мысль промелькнула в голове с яростью. Похоже, Леон и Миша не испытывают никаких сомнений в том, что жестоко обращаются с бедным священником. Какими бы религиозными ни были Келли, я готова поспорить на свою жизнь, что в братьях Глеба нет ни капли веры. И еще один кусочек головоломки встает на место, складываясь в образ детства Глеба. Как он мне однажды сказал, он и его братья были созданы, чтобы быть способными на такое насилие. Богу и морали нет места в их работе. Теперь я это вижу.

Всхлип поднимается у меня в горле, когда я беспомощно стою рядом и смотрю, как избивают старика. Чувство вины и жалости грызут мой живот, и я неконтролируемо дрожу. Но все, что я могу сделать, это бесплодно напрягаться против жестокой хватки Винни.

— Остановитесь, пожалуйста, остановитесь, — умоляет священник, его руки дрожат, когда он поднимает их, чтобы закрыть лицо. И вдруг его голос становится таким слабым, что у меня разрывается сердце.

Миша и Леон делают паузу, бросая взгляды в сторону Винни.

— Значит ли это, что ты женишь нас, старик? — требует он.

— Да. Да, я поженю вас, — задыхаясь, соглашается священник, вытирая кровь с губ.

У меня замирает сердце, когда я вижу, как мгновенное промедление Когана ускользает от меня. Не то чтобы я винила бедного священника. И даже когда Леон и Миша поднимают его на ноги, мне хочется хоть чем-то ему помочь.

— Мы можем... устроить так, чтобы ваше причастие началось завтра. Если вы пройдете консультацию, я полагаю, это может подождать до свадьбы. — Бедный священник выглядит совершенно разбитым, его плечи ссутулились, а голова повисла.

— Хорошо, — соглашается Винни. — А в какое время вы сможете обвенчать нас сегодня?

— Я могу подготовить мессу на этот вечер. Церемония начнется в четыре.

Сердце бьется о ребра, и я пытаюсь проглотить ком эмоций, сжимающий горло. Это действительно происходит.

И вдруг меня охватывает ужас от мысли, что может выясниться, что я, по сути, уже замужем. Если Винни после церемонии узнает, что я обманом заставила его нарушить католический закон, мне конец. Или еще хуже.

— Это даст нам достаточно времени, — соглашается Винни. Затем его глаза пробегают по моему телу. — Кажется, любовь моя, тебе нужно свадебное платье.

Дрожь пробегает у меня по позвоночнику от того, как его губы кривятся в жадной улыбке.

— Не волнуйся. Я знаю подходящее место.

***

Carrie McCree's - это маленький красивый свадебный бутик, расположенный прямо на Чарльз-стрит, на северной стороне Бостон Коммон. Я никогда не заходила туда раньше, но не раз проходила мимо витрины и любовалась красноречивыми платьями. И поразительный артистизм этих платьев - прекрасные детали, которыми проработано каждое из них, в сочетании со светлой, радостной атмосферой бутика резко контрастируют с аляповатой причиной, по которой мы здесь, с черной суматохой, бурлящей внутри меня.

Когда я стою на маленькой платформе, окруженная трехсторонним зеркалом, в моем животе поселяется ледяной шар ужаса.

— Это то самое, — говорит Кэрри, любуясь мной.

Несмотря на то, что мне кажется, будто она одевает меня в погребальный саван, я не могу не любить эту розовощекую рыжую девушку. Каждый ее дюйм излучает веселый оптимизм, и я подозреваю, что отчасти поэтому она не заметила, что я произнесла всего два слова с тех пор, как мы вошли в ее магазин. Это все, что я могу сделать, чтобы держать себя в руках. Потому что, как только я пытаюсь встретиться со своей ситуацией лицом к лицу, мне кажется, что я могу просто разойтись по швам. Как быстро человек может потерять рассудок? Потому что я думаю, что это может быть самым быстрым спасением от опустошения, которое меня переполняет.

— Ты выглядишь просто потрясающе, дорогая, — добавляет она, когда я опускаю взгляд, чтобы разгладить нетронутую белую ткань своего платья с корсетом. Потому что я не решаюсь посмотреть на свое отражение. — Тебе не кажется, Винни?

Винни поднимает глаза от черного костюма, который портной подшивает для него на месте. Его взгляд притягивает меня, и он облизывает губы с таким укором, что мне хочется блевать.

— Это оно, — соглашается он. — Ты успеешь подготовить его?

— Я принесла только платья ее размера, — говорит Кэрри. — И, конечно, все они ей идеально подходят. Ты могла бы стать моделью, дорогая, у тебя потрясающая фигура.

Она дарит мне еще одну теплую улыбку, и я пытаюсь улыбнуться в ответ. Но, вероятно, я выгляжу так, будто мне больно, потому что она прочищает горло и снова поворачивается к Винни.

— Нам осталось только подшить его, — говорит она более деловым тоном. — Мы будем подшивать, но, честно говоря, поскольку большая часть юбки - тюль, мне нужно будет закончить только верхний слой... Да, у нас должно быть достаточно времени. — Она кивает, как бы подкрепляя свою уверенность.

— Отлично, — говорит он, сверкнув очаровательной улыбкой. Винни кажется совершенно счастливым от того, что все встает на свои места.

Тем временем я молча прошу Вселенную дать мне хоть небольшую отсрочку, все, что может дать мне еще один день, даже один час свободы.

— На сколько подрезаем, дорогая? — спрашивает Кэрри, когда Винни возвращается к разговору с портным.

Я смотрю на нее, а у нее в руках ножницы для ткани, готовые сделать выкройку, как только я скажу.

— О, эм... на ваше усмотрение, — бормочу я, с трудом преодолевая комок в горле.

Она кивает и приступает к работе, наклоняясь над юбкой, чтобы сделать длинные, уверенные, точные надрезы. И хотя я боюсь этого, я знаю, что лучше покончить с этим сейчас.

Медленно я поднимаю взгляд к зеркалу, стоящему передо мной.

Боль пронзает мою грудь, когда я вижу роскошное свадебное платье. Оно так отличается от простого и милого белого, которое одолжила мне Сильвия. Каждая линия этого белесого произведения искусства кричит о деньгах и элегантности. Судя по ценнику, оно стоит больше денег, чем я зарабатывала за четыре месяца в «Жемчужине». И хотя меня это ужасает, я понимаю, почему.

Оно прекрасно.

С тонкими рукавами-крылышками, наложенными друг на друга, лиф из плиссированного тюля образует низкий вырез в форме сердца, а затем собирается на талии с корсетом. Такой фасон выставляет на всеобщее обозрение мои ключицы и приподнимает грудь, обнажая впечатляющее количество плоти над тканью. Благодаря зауженной талии я выгляжу худее, чем есть на самом деле. Но благодаря струящейся юбке из ткани мои бедра выглядят весьма внушительно.

Это самый лестный предмет одежды, который я когда-либо носила. А поразительный облачно-белый цвет контрастирует с моей кожей, и я почти сияю золотистым теплом. Мои волосы все еще распущены по плечам, и от этого платье выглядит ближе к нижнему белью, чем мне хотелось бы. Но фата длиной в пол объединяет все это в самый потрясающий свадебный образ, который я когда-либо видела.

У меня перехватывает дыхание. И слезы наворачиваются на глаза при мысли о том, что если бы я так не облажалась с Глебом три года назад, то, возможно, у меня был бы шанс надеть для него настоящее свадебное платье. И все же я бы всегда согласилась на свадьбу с Глебом, которая была такой поспешной и залатанной, а не на свадьбу с Винни. Эта мысль опасна, и я заталкиваю ее глубоко внутрь себя, чтобы подавить ее прежде, чем она сможет уничтожить меня.

Телефон Винни звонит, отрывая меня от моей вечеринки жалости, и я оглядываюсь на него через плечо, когда он отвечает.

— Коган, как раз вовремя. Я нашел...

Он замолкает, и я представляю, как мистер Келли отмахивается от слов Винни, чтобы поговорить с ним.

— О, ну, я... Да, конечно. Без проблем. Я могу привести ее. — Он бросает на меня косой взгляд, его глаза одобряют, когда он снова любуется моим платьем. — В любом случае, она уже почти готова. — Положив трубку, он расчесывает пальцами свои светлые локоны. — Хорошо, Кэрри. Заканчивай. Босс вызывает меня к себе.

— Но я... я не закончила подшивать, — возражает она, глядя на него с беспокойством.

— Все в порядке. Я все равно скоро сниму его с нее, — говорит он, его глаза сверкают, когда он пересекает комнату, чтобы взять меня за запястье. И когда он оттаскивает меня от платформы, от этого непристойного предложения у меня к горлу подкатывает желчь.