Наша пара, наша пара, наша пара. Даже если я моргну и потеряю ее из виду на эту долю секунды, я на грани безумия.

Она сочувственно улыбается, вероятно, думая, что я смущен, что имело бы смысл. Я на чертовом полу, слюнки текут и матерюсь.

Но, черт возьми, нет. Смущение и близко не соответствует тому, что я чувствую. Я хочу схватить ее и отнести к своему грузовику, согнуть над задней дверью и трахнуть сзади, воя в чертово небо. Я хочу ворваться в ее дом и покрыть каждый стежок ее одежды своим ароматом, чтобы все, кто может принюхаться, знали, что она занята.

— Черт возьми, — бормочу я, понизив голос. — Соберись, Каллэн.

Я считаю удары своего сердца, когда они стучат в моей груди. Быстро, быстрее, ещё быстрее.

Когда я набираю двести, я делаю долгий медленный вдох и слышу дружелюбный пожилой голос Ральфа:

— Что-нибудь еще, мисс? — и это наполняет меня иррациональной яростью.

Я потерял сознание? Как она может уже платить? И как он посмел заговорить с ней?

— Нет, я думаю, что это всё, — говорит она, ее голос заставляет меня снова стонать, когда я сжимаю ягодицы, и мои боксеры получают порцию спермы. Затем еще одну. Мои яйца тянутся вверх, дергаясь и сжимаясь.

Я знаю об оргазмах и тому подобном, но для волвенов это не то, что мы испытываем, пока не спаримся. Мы не мальчики-подростки, которые долго принимают душ и дрочат, чтобы получать облегчение каждые двадцать минут.

Но если свернутое удовольствие, которое я испытываю от брызг семени в мои боксеры, похоже на оргазм, я не уверен, что каждые двадцать минут будет достаточно часто. Она щелкнула выключателем глубоко внутри меня, который теперь накоротко замкнул мою программу, и жизнь уже никогда не будет прежней.

— Сколько? — спрашивает она, переводя взгляд через плечо, и я хочу услышать этот голос, выкрикивающий мое имя. Я хочу услышать, как он умоляет меня остановиться. Ее тело напряжено, она прижимается к прилавку подальше от меня.

— С вас шестьдесят пять долларов и сорок восемь центов.

Она благодарит его, когда я с трудом встаю на ноги, мой член натягивается на переднюю часть моих штанов, но больше не пытается выбраться после того, как кончил. Бля, она мне нужна. Мне нужно прикоснуться к ней. Я, наконец, снова встаю, когда она разворачивается и выходит за дверь со своими припасами, и я стискиваю зубы, сдерживая себя, чтобы не выбить переднее окно и...

— Ты в порядке, Каллэн? Тебе что-то нужно?

— Да, мне кое-что чертовски нужно. Но она только что ушла, — рычу я, натыкаясь на дверь и дергая ее с такой силой, что металл визжит, а петли трещат.

Голос Ральфа затихает сзади:

— Сумасшедший волвен! Ты сломал мою дверь, Каллэн. Я пришлю тебе счет!

Я больше ничего не слышу, когда выхожу на яркое солнце. Группа туристов из прошлого проходит мимо и смеется, но они обходят меня стороной, когда видят выражение моего лица. «Вот он», — я слышу, и, — «Это он. Он сломал мой гребаный телефон, вы его не арестуете?»

Они ничего не значат. Цемент твердый под моими ботинками. Я не помню, чтобы когда-либо чувствовал свои шаги раньше, но я чувствую все прямо сейчас. Я следую за своим рыжеволосым ангелом, когда она переходит улицу, направляясь к старому джипу. Ни за что она не уйдет от меня. Мысль о том, что она исчезнет из поля моего зрения, заставляет меня сжать кулаки и стиснуть зубы. Мысль о том, что она может пострадать без моего присутствия, чтобы спасти ее, мучительна.

— Подожди, Каллэн.

Я рычу на знакомый назойливый голос. Единственный голос, который я хочу слышать, это ее, когда я врезаюсь в нее, как животное, которым я являюсь.

— Каллэн, я сказала, подожди, — голос громче, жестче. — Не заставляй меня снова приказывать.

— Отъебись, шериф, — бормочу я, переходя дорогу.

— Каллэн, ты, блять, послушаешь, иначе тебе не понравится другой вариант.

Я оборачиваюсь, оскалив зубы, растопырив пальцы. Мои когти прямо на поверхности, едва сдерживаемые. Шериф полиции Данлоп напрягается, поднимая руку, откидывается назад, а другая рука тянется к кобуре, зависает, готовая.

— Что, Холли? — рычу я, широко разводя руками и делая еще шаг вперед. Я слышу вздохи зрителей, но мне плевать. — Что сейчас так важно? Хм?

— Каллэн, не делай глупостей.

Я слышу, как крутится двигатель, и резко поворачиваю голову, чтобы увидеть, как джип уезжает.

— Блядь!

Слюна капает из уголка моего рта, мои клыки трещат и горят, когда вылезают. Меня трясет, дергает, появляется отдышка…

— Каллэн, ты… ты… — она понизила голос, ее глаза метнулись к моим штанам спереди. — Ты выглядишь фералом.

Секунду я только смотрю. Затем, когда запах девушки начинает исчезать, я делаю новый долгий вдох, раздувая ноздри и вздыхая, и мои чувства быстро возвращаются ко мне. Мой член начинает терять интерес, смягчаясь внутри моих боксеров, мой мозг начинает работать с притоком крови, и я вижу, как близко шеф была к тому, чтобы вытащить свое оружие.

— Ты бы поняла, если бы я стал фералом, — выдавливаю я. — Я заплачу за сломанный телефон.

Плечи Холли опускаются, и она делает глубокий вдох, когда ее рука отходит от бока, и она качает головой.

— Да, черт возьми, заплатишь. Но мне также нужно поговорить с тобой о другом, придурок.