Бонус

Истон

Я никогда не ненавидел выездные игры так сильно, до того момента, пока не родился Гриффин. Даже если это была всего лишь ночь, одной ночи было слишком много. Так что да, может возникнуть некоторая дополнительная срочность, пока жду, открытия дверей лифта, и ладно, я могу более или менее спокойно дойти до входной двери, но я просто хочу быть дома с семьей.

Миртл встречает меня, когда открываю дверь, требуя, чтобы ее погладили на минуту, прежде чем она повернется и молча скажет следовать за ней. Порой я почти уверен, что она думает, что является мамой Гриффина.

Она никогда не отходит от него, если только не хочет сказать нам, что он плачет. Она будет сидеть рядом с нами и кусать нас за ноги, пока мы не встанем, и, если посчитает, что мы движемся недостаточно быстро. Звучит мило, если только вы не бегаете без сна, а слюнявый бульдог просто кричит вам, чтобы вы пошевелили задницей. И мы уже около шести недель не спим.

Я был в полном беспорядке. Еще и нервный. Я сомневаюсь во всем. Но не Линди. Она была рок-звездой с первого дня. Я не знал смогу ли полюбить ее сильнее, но смог. Кажется, я с каждым днем влюбляюсь в нее все больше.

Бросаю сумку на пол у двери и направляюсь в гостиную, где выключен звук телевизора и приглушен свет. Линди сидит, свернувшись калачиком, на диване. Гриффин спит у нее на груди со счастливой улыбкой на лице, которая идеально соответствует улыбке его мамы.

Глаза Линди закрыты, но она чувствует меня, как только вхожу в комнату, и медленно их открывает.

— Эй, мальчик-хоккеист. Как прошла игра?

Я целую ее в губы, затем его маленькую головку. Они оба приятно пахнут, как лавандово-ванильное детское средство, которое она любит использовать для него. Забавно, как быстро все меняется. Прошло всего несколько недель, а уже пахнет домом.

Я осторожно поднимаю Гриффина, и мой маленький приятель сморщивается всем телом. Он поджимает колени и сжимает руки, прижимая к своим губам, прежде чем я прижимаю его к своей груди. Мне чертовски нравится, когда он это делает.

— Игра была хорошей. Мы выиграли, пять-ноль. Джейс сделал хет-трик.

Линди встает и потягивается, ее длинные волосы рассыпаются по спине, а с плеч свисает одна из моих старых футболок.

— Жаль, что я это пропустила. Мэддокс зашел ненадолго и позволил мне вздремнуть, чем я воспользовалась в полной мере.

— Каллен снова занимается громким сексом в их квартире?

Линди улыбается, и я получаю ответ.

Мне потребовалось немного времени, чтобы привыкнуть к тому, как все приходят и уходят из нашего дома, но теперь я ожидаю этого от своей сестры и девочек, и не меньше от Каллена и Мэддокса. Тем более, когда мы привезли Гриффина домой. Теперь мне легче осознавать, что они здесь, когда меня не может быть.

Линди поднимается на носочки и целует меня в щеку.

— Я только что покормила его. Думаешь у тебя получится уложить его в колыбельку немного поспать, пока я приму душ?

— Да, детка. Действуй.

Она проводит рукой по спине Гриффа.

— Люблю тебя, Истон.

— Пока мы не состаримся и не поседеем, принцесса.

Линди

Я никогда так не ценила долгий горячий душ, как сейчас.

Но хоть и могу оставаться здесь навсегда, у меня есть другие планы на сегодняшний вечер, так что придется побыстрее заканчивать. Я вхожу и выхожу из душа менее чем за десять минут, но, когда возвращаюсь в нашу спальню, она пуста. Тихо иду по коридору, стараясь не шуметь. Клянусь, у моего сына сверхчеловеческий слух, как и у его папы, и его тоже все будит.

Когда подхожу к двери Гриффина, сердце сжимается в груди. Мой муж, который только что отыграл весь хоккейный матч и пролетел час домой, снял рубашку и прижимает Гриффа к груди в кресле качалке, которое находится в детской комнате. Втягиваю воздух, глядя на великолепное зрелище передо мной, и Истон поднимает глаза.

— Извини. Он суетился, — застенчиво говорит он. Как будто у него должна быть причина прижиматься к нашему сыну.

Я киваю и облизываюсь, потому что это зрелище не просто великолепное.

Нет. Это еще и чертовски сексуально.

На самом деле, я бы осмелилась сказать, что нет ничего сексуальнее, чем видеть, как мой муж держит на руках нашего сына.

— Он уснул? — спрашиваю, входя на цыпочках, и Истон кивает.

Я забираю у него ребенка и осторожно укладываю в колыбельку, затем беру Истона за руку и тяну вверх.

— Я закончила кормить его, прежде чем ты вернулся домой. У нас должен быть хотя бы час, прежде чем он проснется.

— Спасибо, черт возьми, — шепчет Истон, когда я тяну его в нашу спальню. — Я истощен.

— Истон…

Он расстегивает ремень и стягивает джинсы, затем смотрит на меня.

— Мне жаль детка. Если ты захочешь сначала поспать, я подожду.

Я развязываю пояс своего халата и позволяю ему упасть на пол.

— Сегодня у меня был шестинедельный осмотр, муженек.

Рот Истона отвисает, когда он смотрит на мою грудь.

Огромная, как у порнозвезды.

Спасибо грудному вскармливанию.

— Знаешь, что это значит, мальчик-хоккеист?

Он подхватывает меня, швыряет на кровать и срывает с себя боксеры.

— Пожалуйста, Боже, скажи мне, что это значит, что я могу трахнуть тебя, принцесса?

Я приподнимаюсь на локтях и улыбаюсь.

— У меня все чисто, Ис. Если не трахнешь меня прямо сейчас, то я действительно могу заплакать.

Он проглатывает мой следующий вздох, прижимаясь ртом.

Сосет, облизывает и кусает.

— Истон… — хнычу я. — Боже, я скучала по тебе.

Я прижимаю его рот к своему и переплетаю наши языки, отчаянно нуждаясь в этой связи, которой так не хватало.

— Пожалуйста, — умоляю я.

— Я здесь, детка, — он прислоняет кончик члена к моей мокрой киске, а я стону и сжимаю простыни в кулаке.

— Мы ждали достаточно долго, Ис, — обхватываю ногами его талию и упираюсь пятками в его задницу. — Трахни меня сильно и быстро, пока ребенок не проснулся. Пожалуйста, — умоляю я.

— Как пожелаешь, принцесса, — он проводит толстой головкой члена по губам моей киски, дразня, просовывая внутрь только кончик. Нажимая совсем немного, но не более чем на дюйм. Не давая мне остальные семь дюймов (примерно 18 см), которых я так отчаянно хочу.

— Истон…

Он наклоняется и хватает наше изголовье, затем проскальзывает дальше и… Ох. Мой. Боже. Наконец он пронзает меня одним длинным, резким толчком.

Я стону, и он замирает.

— Тебе нужно вести себя тихо, иначе это быстро прекратится, принцесса.

— Пожалуйста, — шепчу я и провожу ногтями по его груди, царапая кожу, мне очень хочется, чтобы муж двигался. Чтобы он наполнил меня. Чтобы трахнул. Чтобы дал то, в чем нуждаюсь, как только он может. Прежде чем наконец… наконец, проникнет в мою нуждающуюся, отчаявшуюся киску.

Нежно и медленно. Он не торопится и трахает меня с благоговением, которое сводит с ума, все время бормоча слова похвалы, смешанные с восхитительной развратностью. И клянусь Богом, лучше никогда не было.

Я вижу чертовы звезды, и взрывной оргазм пронзает мое тело.

Истон обнимает меня и трахает до моего и своего оргазма, затем падает рядом, пока мы оба пытаемся отдышаться.

— Черт, детка, — шепчет он мне на ухо. — Я чертовски сильно тебя люблю.

Я поворачиваюсь в его объятиях и прижимаюсь губами к его челюсти:

— Пока мы не состаримся и не поседеем, мальчик-хоккеист.

Пока мы не состаримся и не поседеем.