ГЛАВА 40

ГЛАВА 40

– Дел, если ты не прекратишь суетиться... – Виктор замолчал в ту же секунду, как только Бэк откашлялся с водительского сиденья.

– Тебе не обязательно было заезжать за нами, – сказала я.

– Конечно нам нужно было заехать за вами, – она закатила глаза, глядя на меня, разглаживая пушистое одеяло, которое она набросила на мои и Виктора колени, как будто солнце не нагревало машину. – Я бы не позволила вам взять такси.

Фраза на мгновение повисла в воздухе. В ней было так много. Я не могла водить машину. За последние несколько дней зрение Виктора немного улучшилось, но врачи по-прежнему считали его юридически слепым и неспособным водить машину. Лука и Ирина уехали, чтобы собрать осколки своей семьи. Нашей единственной альтернативой было бы такси.

– Спасибо, – наконец сказала я.

– Ладно, вот вам, – Дел вытащила большой пластиковый пакет с пассажирского сиденья и протянула Виктору пачку мятных конфет, а мне шоколадный батончик rocky road. – На очереди у меня коктейли манго-ананас, лесные ягоды и имбирь-морковь, – она достала несколько бутылочек для смузи.

– Я возьму манго, – сказала я.

– Мне не надо, – проворчал Виктор, явно не привыкший, чтобы его баловали на заднем сиденье.

Дел издала тихий разочарованный звук, который побудил Бэка обернуться и свирепо посмотреть на Виктора. Я не была уверена, что Виктор мог точно сказать, какое кислое выражение лица он вызвал.

– Выбери гребаный коктейль, Ельчин.

– Имбирь, – сказал Виктор и раскрыл ладонь.

Дел просияла, протягивая бутылку, и я не смогла удержаться от улыбки вместе с ней. Теперь это будет наша жизнь. Мы будем проводить время с друзьями, препираться из-за бутылочек со смузи и есть шоколад.

Как только мы двинулись, я закрыла глаза и прислонилась к плечу Виктора. Он поцеловал меня в макушку и провел ладонью по моей руке, чтобы сжать ладонь.

– Почти дома, жизнь моя.

– Прежде чем мы туда доберемся, я должен сказать тебе, что стулья у окна твоего офиса нуждаются в замене, – сказала Дел. – Потому что я пыталась посадить Фицуильяма в переноску и отвезти к Бэку. Он буквально отполз от меня и чуть не снес занавески.

– О, он, должно быть, был в таком замешательстве. Сейчас с ним всё в порядке? Ему нравится его новый дом?

– Прости, если я выразилась неясно. Я пыталась, но безуспешно, – сказала Дел. – Не думаю, что он уйдет добровольно.

– Мы можем спросить его ветеринара о снотворных. Тогда будет проще поместить его в переноску. Или, может быть, мы сможем купить ему другую, потому что она может просто ассоциироваться у него с предыдущими случаями, когда его забирали из дома, к которому он привык, – я открыла телефон и тут же начала искать переноски для домашних животных.

– А что, если он останется?

– С нами?

– Да, – Дел улыбнулась мне через плечо. – Если ты заберешь его.

– Конечно, – сказал Виктор, опередив меня. Я молча подняла брови, только чтобы вспомнить, что он больше не мог легко читать выражение моего лица. Но когда я открыла рот, чтобы заговорить, он сказал:

– Ты любишь этого кота. Я переживу несколько царапин.

– И ты не будешь скучать по нему?

– Конечно, я буду скучать по нему, но я буду постоянно навещать его. А это значит, что мы можем подарить Броуди пушистых кудрявых морских свинок, о которых она так долго просила.

– У Броуди не будет питомца, – вмешался Бэк.

– Да ладно тебе. Ни один маленький ребенок не сохранит хомячку жизнь. Печально, но факт. Ты не можешь винить её за это.

– Многие дети ответственны за то, чтобы их питомцы были счастливы и здоровы. Ты показывала мне те видео с маленьким мальчиком и осьминогом, для которого он соорудил целый аквариум.

– Ага, и осьминог умер, умник, – Дел показала ему язык. – Кроме того, ей шестнадцать. Она справится с морскими свинками.

Я снова закрыла глаза и прижалась к Виктору.

Броуди хотела морских свинок. Так просто. Так мило. Несмотря на всё, через что заставил нас пройти ее отец, она всё ещё жила той жизнью, которая заставляет девочку хотеть пушистых кудрявых морских свинок.

Эта мысль заставила меня улыбнуться, уткнувшись в плечо Виктора, но я слишком устала, чтобы участвовать в разговоре. Впервые усталость последних нескольких дней, казалось, пустила корни в моих костях. Я хотела спать. Не просто вздремнуть. Свернуться калачиком в моей постели, натянуть одеяло и поспать несколько дней.

Я моргнула и оказалась в объятиях Виктора, и мы были на полпути вверх по лестнице.

– Не споткнись, – пробормотала я и уткнулась лицом в изгиб его шеи.

– Не бойся. Я знаю этот дом как свои пять пальцев.

В следующий раз, когда я моргнула, я была в постели, тело Виктора обвилось вокруг моей спины, а Фицуильям прижался ко мне спереди. Тусклый солнечный свет окрасил всю комнату в розовый цвет, и я не знала, восход это был или закат.

Я снова моргнула и выпрямилась, потому что кровать была пуста. Скачок моего пульса сразу же утих, потому что дверь в ванную была слегка приоткрыта, и из душа лилась вода. Виктор не ушел. Он просто был в соседней комнате.

Всё моё тело покалывало и затекло, а язык был как наждачная бумага. Судя по яркому дневному свету за окном, я провалялась в постели по меньшей мере сутки. Я схватила стакан с блестками с прикроватной тумбочки и облегченно вздохнула, когда ледяная вода коснулась моего языка – не застоявшаяся вода недельной давности. Виктор снова наполнил его на тот случай, если я проснусь от жажды.

Всё ещё держа во рту соломинку, я выбралась из кровати и заставила свои скрипучие деревянные конечности дотащиться до ванной. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как Виктор выходит из душа с полотенцем, обернутым вокруг бедер, капли воды всё ещё стекают по его скульптурным грудным мышцам и прилипают к резко очерченным мышцам над тазовыми костями. В больнице его волосы были коротко острижены, поэтому, когда он провел по ним рукой, вокруг него образовалась тонкая дымка. Это зрелище заставило меня забыть, что я пью, и я поперхнулась следующим глотком воды.

Виктор поднял брови, глядя на меня, на его губах появилась едва заметная усмешка.

– Я просто...

– Угу.

– О, успокойся, – проворчала я, к моим щекам прилил жар. – Я уже видела тебя голым раньше.

– Иди сюда, – Виктор облокотился на стойку, его кожа и зеленые глаза блестели, и мои ноги задвигались сами по себе. У меня не было абсолютно никакого права голоса в этом вопросе. Он забрал стакан из моих рук и поставил его на стол, прежде чем притянуть моё лицо к своему. – Доброе утро.

– Привет, – прошептала я.

Виктор поцеловал меня без опаски или колебаний. Его губы, язык и зубы завладели мной, и мне едва хватило воздуха, чтобы вздохнуть. Мои легкие наполнились воздухом, который принадлежал ему, а рот наполнился его вкусом. И я поцеловала его в ответ. Я обняла его за талию и прикусила губу, потому что он был здесь, он был жив, я никогда больше не отпущу его, и я никогда не смогу насытиться им.

– Я задерживаю тебя, – прохрипела я, задыхаясь.

– Я в твоём распоряжении, – ответил он.

Наши губы снова прижались друг к другу, а потом я попятилась. Виктор вывел нас из ванной и повел к кровати, даже не вздохнув. Его руки скользнули под мою рубашку, сильные пальцы обхватили мою талию, и я замерла. Хватка Виктора немедленно ослабла.

– Я всё ещё в самолетной одежде, – пробормотала я ему в губы. – Самолетном нижнем белье, самолетных леггинсах. Я ношу это уже два дня.

– Я пытаюсь избавить тебя от них.

– Я, наверное, вся вспотела.

Неудивительно, что он принял душ. Мне нужно принять душ. Самолет – это одно, но и пребывание в больнице не было похоже на спа-отдых. Я даже бритву с собой во Францию не взяла.

– Подними руки.

– Я волосатая.

– Подними свои гребаные руки, Корделия.

От резкой нотки в его словах у меня по спине пробежал холодок. Я подчинилась, и Виктор одним движением стянул с меня футболку и лифчик. Я ожидала, что он продолжит целовать меня и прикасаться ко мне, но он замер, сжимая в кулаках мою одежду. Его взгляд прошелся по моему торсу, брови подрагивали. Все опасения по поводу моей одежды или процедуры бритья испарились, потому что Виктор смотрел на меня, и его глаза не могли сфокусироваться.

-Здесь, – прошептала я и потянулась к его руке. Он позволил мне провести его пальцами по моей груди, пока они не коснулись моего соска. Моё дыхание дрогнуло, когда я переместила его прикосновение вниз к другой груди.

– Это просто выглядит по-другому.

– Я знаю.

– Ложись, – команде не хватило той силы, что была раньше, но я всё равно опустилась обратно на кровать, приподнявшись на локтях, свесив колени с края.

Виктор запустил пальцы мне за пояс и стянул леггинсы и трусики, целуя каждую лодыжку, прежде чем позволить им снова опуститься. Когда он встал между моих ног и позволил своим глазам путешествовать вверх и вниз по моему телу, нервное напряжение сошло с его лица. Другие могли бы подумать, что он апатичен. Они просто не знали его достаточно хорошо, чтобы заметить небольшой наклон его подбородка вбок или морщинку в уголке левого глаза. Ничто не сравнится с таким взглядом. У меня перехватило дыхание, а он даже ещё не прикоснулся ко мне.

– Я люблю тебя, – сказала я и увидела, как уголок его рта слегка дернулся.

– С этим нужно что-то делать.

– Прошу прощения?

– Обычно ты немного злее, когда возбуждена.

– О, прости меня за то, что у меня есть чувства к мужчине, с которым я хочу провести остаток своей жизни.

– Вот так-то лучше.

Он отбросил полотенце в сторону, открывая мне прекрасный вид на его растущее возбуждение. Боже, он был так прекрасен. Каждый дюйм его тела был идеально выточен. Я бы изучила, как делать скульптуры, просто чтобы увековечить его. Мои пальцы чесались протянуть руку и прикоснуться к нему, но я ждала, когда он заберется ко мне на матрас. Его мощные бедра приподняли и раздвинули мои, когда он двигался надо мной.

– Я не хрупкий, – повторил он слова, которые я произнесла после нашего первого раза. – Я просто приспосабливаюсь.