– Корделия...

– Теперь у тебя есть сила. У нас есть сила. Тебе нужно перестать думать, что твоё тело – это единственный рычаг воздействия, который у тебя есть, – прошипела она и вышла из душа, вода жемчужинами стекала по её гладкой коже. – Я надела это нелепое платье и предстала перед камерами снаружи. Я сказала этим людям, что мне придется купить тебе косметику, потому что я не хотела, чтобы твои синяки отвлекали всех на первом мероприятии фонда "День открытых дверей", которое состоится на следующей неделе. Я дала им глупый заголовок и назвал время и место, где тебя можно ожидать.

– Что за мероприятие?

– То, которое я только что вытащила из своей гребаной задницы. То, которое, я надеюсь, смогу организовать за несколько дней.

– Иди сюда, – я взял её за запястье и потянул за собой обратно под душ. – Спасибо. Ты пришла за мной.

– Конечно же пришла, – фыркнула она.

– Я не знаю, как это сделать. У меня никогда не было ничего, кроме моего тела и моей фамилии.

– Теперь у тебя есть я, – Корделия обвила руками мою шею и приподнялась на цыпочки, пока её нос не коснулся моего, а её сладкое дыхание не коснулось моего языка. – Я всегда буду приходить за тобой.

Я сократил расстояние между нашими губами и пожирал её, как будто вернулся с войны. Её поцелуй стал неистовым через несколько секунд. Корделия вцепилась в мои волосы и царапала кожу, кусала мои губы и толкалась в меня. Она искала спасения в моем теле.

Был хороший шанс, что я принял неправильное решение, но я просто хотел помочь ей забыть, где она находится. Поэтому я схватил её за бедра и приподнял. Эти длинные ноги, о которых я мечтал, сомкнулись за моей спиной, крепко прижимая меня к себе. Её бедра, обхватившие мои, развеяли мои сомнения, и мне просто нужно было большего.

Только когда она начала двигать бедрами по моему пульсирующему твердому члену, я снова прервал поцелуй.

– Нам следует остановиться, – проворчал я, отчаянно пытаясь дышать сквозь пар и её опьяняющий аромат.

– Почему? – она снова поцеловала меня, и я возобновил поцелуй всего на секунду или две, не желая расставаться со вкусом её губ.

– Потому что твой первый раз не будет в гребаной раздевалке.

– Я знаю, – фыркнула она. – Мой первый раз будет на пушистом коврике на полу в моей спальне.

– Конечно, у тебя есть план на этот счет, – усмехнулся я. Осознавала она это или нет, мы были всего в нескольких дюймах от срыва этого плана. Все её извивания тоже не помогали. Мой член оказывался внутри неё только потому, что она слишком сильно наклоняла бедра.

– Я не хочу останавливаться. Пожалуйста. Не заставляй меня пока выходить отсюда.

– Чёрт, Корделия, – мои руки всё ещё обхватывали её за талию, я отодвинулся ровно настолько, чтобы её ноги инстинктивно упали с моих бедер, прежде чем резко развернул её. Её задница прижалась ко мне, мой член идеально расположился между её ягодиц. – Положи руки на стену.

Она безмолвно выполнила команду, прижав обе ладони к плиткам.

Того факта, что она даже игриво не протестовала, было достаточно, чтобы заставить меня заскрежетать зубами. У Корделии постоянно возникало множество мыслей, и, по крайней мере, одна из них в данный момент была в панике.

– Считай в обратном порядке от восьмидесяти тысяч, – сказал я ей, протягивая руку и берясь за съемную насадку для душа.

– Восемьдесят тысяч, – прошептала она, её живот задрожал, когда моя свободная рука скользнула вниз по её пупку, и я воспользовался насадкой для душа, чтобы промыть горячей водой её торчащие соски. – Семьдесят девять тысяч девятьсот девяносто девять. Семьдесят девять тысяч девятьсот девяносто восемь. Семьдесят девять…ах.

У неё перехватило дыхание, когда я осторожно раздвинул её, обнажая клитор, не прикасаясь к нему.

– Продолжай считать, – сказал я грубым голосом и укусил её в шею. Может быть, одна из её многочисленных мысленных закладок переключится на секс с акулами.

– Семьдесят девять тысяч девятьсот девяносто семь.

Я опустил насадку для душа так, чтобы вода доходила до стыка её бедер. Корделия застонала и откинулась назад. Её попка прижалась ко мне вплотную. Это было почти чересчур, и я мог взорваться прямо здесь и сейчас, от её мягкого тела, прижатого к моему, и звуков, которые она издавала для меня.

Она попыталась пошевелить бедрами, когда я поднес насадку для душа поближе, но моя хватка вокруг неё усилилась. Как бы это ни было мучительно, я не хотел, чтобы между нашими телами образовался хоть какой-то воздушный зазор.

– Пожалуйста, – захныкала она, вытягивая шею.

– Продолжай считать, – прорычала я, костяшки пальцев на рукоятке побелели.

– Семьдесят девять тысяч, – её ногти царапнули по плитке, а бедра дернулись вокруг моей руки. – Семьдесят девять тысяч девять…хн-нх.

– Вот и всё, детка, у тебя почти получилось. Что будет после девяноста семи?

– Семьдесят девять тысяч девятьсот девяносто шесть, – выдохнула она почти беззвучно.

– Это моя девочка, – я провел пальцем по её набухшему клитору, и Корделия издала ещё один из своих грудных стонов, которые пронзили меня насквозь. Я поднес насадку для душа прямо к ней, и ещё одним щелчком моих пальцев она упала. Её колени подогнулись. Её руки оторвались от стены, чтобы вцепиться в мои, чтобы удержаться на ногах. Её шея откинулась назад, и я поймал её рот своим, пробуя на вкус каждый её стон, когда она кончала.

С её оргазмом этот раскаленный добела шнур вокруг основания моего позвоночника затягивался всё туже и туже. Я прикусил её губу и сильно надавил на её зад, пока мой член не оказался у её ягодиц. Её дрожащих мышц было достаточно, чтобы дать мне это последнее трение. То, от которого лопнула веревка. Ослепляющий электрический разряд пронзил меня, пока ничто не имело значения, кроме как быть как можно ближе к Корделии. Я прижался к ней бедрами и излился на изгиб её задницы.

Когда Корделия перестала дрожать, я уронил насадку для душа и прижал её к себе. Она снова уронила голову мне на плечо и моргнула, глядя на меня остекленевшими глазами и раскрасневшимися щеками. Это было самое прекрасное, что я когда-либо видел. Корделия Монтгомери, полностью удовлетворенная и покрытая моей спермой.

– Пойдем домой, – прошептала она.

– Звучит заманчиво, – согласился я.

Пятнадцать минут спустя Корделия снова привела себя в порядок, а я выглядел хуже, чем сразу после драки. Синяки начали проступать, и половина моего лица распухла вдвое больше прежнего.

Я ожидал, что выйду из раздевалки и обнаружу там своих дядю и Луку, но вместо этого Сайлас гребаный Уитакер ткнул мне в лицо своей камерой. Корделия слегка улыбнулась мне и взяла мою руку в свою, её тонкие пальцы переплелись с моими.

– Только пока мы не сядем в машину. Просто продолжай идти.

Я слепо последовал за ней. По пути к выходу она сделала крюк. Моей первой догадкой было, что она должна была отвести меня на парковку для посетителей, но вместо этого она провела меня через комнату для прессы. Она улыбнулась, но не остановилась перед сверкающими камерами или орущими репортерами, и я инстинктивно придвинулся ближе, физически встав между ней и толпой. Оказавшись за дверью с другой стороны, я увидел, как паника закрадывается в её напряженные плечи и учащенное дыхание. Я обнял её за талию, и она продолжила идти.

Вниз, на частную парковку, к ярко-красному Порше.

– Осталось три минуты, – Дел захлопнула книгу и соскользнула с багажника своей машины.

– Не останавливалась для интервью, – пробормотала Корделия.

– Ладно, поехали, отвезем тебя домой, – Дел помахала нам рукой и открыла пассажирскую дверь. Уитекер воспринял это как знак и со вздохом опустил камеру.

Я проводил Корделию к пассажирскому сиденью, которое было превращено в половину гостиной. Она сидела, укрывшись флисовым одеялом, с пушистой розовой подушкой на коленях. Пара толстых тапочек лежала у её ног, рядом с наушниками, айпадом и коробкой Dunkin Donuts. И я насчитал не менее трех бутылок и термосов.

– Что это такое? – спросил я.

– Комфорт, – съязвила Дел. – Я подумала, что выходить из дома и так тяжело. С таким же успехом можно сделать машину максимально комфортной.

Если бы я верил в родственные души, это было бы не из-за меня. Это было бы из-за них. Между Дел и Корделией была какая-то странная связь, которую я никогда не мог понять. Они как будто взглянули друг на друга и нашли недостающую частичку самих себя Мы с Корделией были парой, созданной обстоятельствами, но им всегда было суждено найти друг друга.

– А как насчет всего этого? – уточнил я, обведя пальцем круг, чтобы включить её и Уитекера в свой вопрос. – И где Ирина?

– Я просто слежу за развитием событий, – Уитекер пожал плечами и сел на заднее сиденье. Он явно лгал, но меня беспокоил не он.

– Садись. Я объясню, – Корделия ещё раз сжала мою руку, прежде чем потянуться мимо меня к дверной ручке.

Только когда мы отъехали на несколько миль от арены, и Корделия, и Дел перестали постоянно поглядывать в зеркала заднего вида, Корделия повернулась на своем сиденье лицом ко мне.

– Привет, – она одарила меня усталой улыбкой.

– Привет, – я подался вперед и провел пальцем по изящному изгибу её подбородка.

– Я не могла приехать одна. Я даже водить не умею, – сказала она и кивнула в сторону Делайлы за рулем. – А Дел – лучший водитель, которого я знаю.

Она не ошиблась. Сейчас Дел умело вела свою машину по улицам, чуть превышая разрешенную скорость, но эта миниатюрная блондинка, вероятно, могла бы соперничать с Лукой в дни его славы.

– Я не знала, как трудно будет провести тебя мимо твоего дяди, – продолжала Корделия. – Но я подумала, что камера будет неплохим прикрытием. Сайлас Уитакер за камерой? Практически неприкасаемый. И потом, оставить Ирину дома – это в основном вопрос пространства. Две машины были бы большей мишенью, чем одна, если бы твой дядя собирался создать неприятности, и я не была уверена, насколько ты пострадаешь и сколько места на заднем сиденье тебе понадобится. Но она положила это в мою сумочку, – Корделия потянулась за своей сумкой и протянула её мне.