Мне удалось избежать встречи с людьми сразу после церемонии, оставаясь в стороне, пока не пришло время отправляться к Пете на прием. Дом уже несколько дней кишел продавцами. Для моего дяди это была прекрасная возможность покрасоваться. Ирина сказала мне, что свадебный торт, по-видимому, был покрыт съедобным золотом и украшен бриллиантами.

Я как раз припарковал свою машину на обочине подъездной дорожки и прошел несколько шагов, чтобы найти достаточный сигнал, чтобы позвонить Корделии, когда меня остановил пронзительный визг шин. Я обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как ярко-желтый Ламборджини врезается в мою машину. Всего в нескольких метрах от того места, где я стоял несколько секунд назад.

Моя машина сложилась, зажатая между стеной дома и машиной Луки.

Что за хуйня?

Люди кричали и бежали, и я направился к машине Луки, но тут его дверца распахнулась. Он вышел, совершенно не беспокоясь, хохоча до упаду, прижимая к груди эту чертову фляжку.

– Ты, блядь, издеваешься надо мной?

Лука всё ещё смеялся, вытирая слёзы с глаз, когда заметил меня.

– Всё не так, – выдохнул он сквозь смех. – Это не так уж плохо.

– Ты разбил мою машину.

Он захлопнул дверцу своей машины и махнул фляжкой в сторону моей дымящейся машины.

– Это не твоя машина, не так ли? Ты позволяешь своей девушке платить за всё.

– Чёрт! – я перепрыгнул через смятый капот его ламборджини, пытаясь добраться до багажника. Потому что машина принадлежала Корделии. Как и чайник на заднем сиденье.

– Это даже не очень хорошая машина. Я могу достать тебе машину получше.

– Оставь свой украденный металлолом при себе, – проворчал я, пытаясь открыть багажник. Рама автомобиля была настолько изогнута, что ручка даже не сдвинулась с места.

– Что? Теперь ты даже не примешь машину с извинениями?

Я проигнорировал его. Я не собиралась спорить с его пьяной задницей – и я не собиралась соглашаться на угнанную машину, рискуя быть остановленным вместе с Корделией на заднем сиденье. Багажник не поддавался, поэтому я рывком открыл заднюю дверь и забрался на заднее сиденье. Он был весь в осколках стекла из разбитых окон. Лука умудрился проделать с этой штукой охуенный номер.

Я откинул одну из спинок сиденья вперед, открывая доступ к багажнику.

– Чёрт. Убирайся оттуда, братан, – рука Луки обхватила мою лодыжку, и я сильно и быстро ударил ногой в ответ, соприкоснувшись с мягкими тканями его живота. Он застонал, и его хватка на моей ноге ослабла.

Картонная коробка была наполовину сплющена. Чайник никак не мог этого пережить. Чёрт. Я всё ещё крепко держал его, когда выбирался из машины.

Лука сидел на грязи рядом с ней.

Я отодвинулся на некоторое расстояние от машины и своего двоюродного брата, затем поставил коробку на землю и осторожно открыл её, как будто одно неверное движение могло еще больше разбить чайник.

Половина фарфора всё ещё была целой, сохраняя свою круглую форму, – другая половина превратилась в осколки. Хотя я всё ещё мог бы склеить эти части вместе, маленькое музыкальное приспособление внизу было сложено, как и сама машина, маленькие шестеренки и пружины торчали по бокам искореженного металла.

– Что это? – Лука положил руку мне на плечо и склонился надо мной.

– Убери от меня свои руки, – проворчал я и стряхнул его руку.

– Братан, я просто хочу посмотреть, из-за чего ты так суетишься.

Его рука снова легла мне на плечо, и на этот раз он не получил предупреждения. Я схватил его за воротник и притянул к себе.

Лука приземлился на гравий с громким стуком.

И этого было недостаточно.

Гребаный Лука.

Гребаный Лука был чертовски беспечен.

– Ты. Сказал. Ему, – каждое слово было сокрушительным ударом. Я бил его, пока его лицо не окровавилось. – Ты должен был быть на моей стороне, братан.

– Слезь с него! Остановись! Виктор! – Дэниел схватил меня за руку, а затем проглотил свои собственные слова, когда я ударил его достаточно сильно, чтобы у него изо рта брызнула кровь.

Кто-то ещё попытался удержать меня, и в этот момент лица слились воедино. Двое мужчин оказались на земле рядом с Лукой и Дэниелом, прежде чем от безошибочного щелчка пистолета у меня застыли мышцы.

– Иди домой, Витя.

Ирина направила на меня пистолет. Не в голову, а в живот – гораздо более болезненная и гораздо более медленная смерть.

– Не могу. На случай, если ты не заметила, у меня больше нет машины.

Она бросила мне ключ, и я поймал его в воздухе. Серебристая звезда "Мерседеса" подмигнула мне с моей ладони.

– Это темно-синий “GLS.” на подъездной дорожке. Не волнуйся, он не краденый. Я выиграл его на спор.

Я сплюнул на землю, показался намек на кровь. Один из этих парней, должно быть, нанес удар, но я не знал, кто именно. Я просто смотрел на кровавое месиво, которое было моим кузеном.

– Он должен мне больше, чем машину.

Мои глаза отыскали дядю Петю, стоявшего с краю глазеющей толпы, с огромной говноедской ухмылкой на лице. Ему было наплевать на своего потерявшего сознание сына или истекающего кровью зятя. Я устроил ему именно то шоу, которого он хотел.

Призовой скакун.

Официально объявлено о возвращении.

Я обошел Ирину и протиснулся сквозь толпу, остановившись только перед Натальей, которая выглядела примерно такой же невозмутимой, как если бы я только что вырубил её бухгалтера, а не её нового мужа.

– Поздравляю, – выдавливаю я. – Надеюсь, оно того стоит.