Глава 44

Делайла

– Я уверен, что сотрудники Бостонского медцентра очень компетентны, но я бы не хотел, чтобы ты умерла из–за инфекции, – Джулиан вздохнул и повозился с пластиковым переключателем на капельнице.

Я попыталась моргнуть сквозь затуманенное зрение, но всё, что я увидела, это участки пастельно–голубых стен и темное небо за окнами. Слова Джулиана всплыли в моих туманных мыслях. Больница. Это была не больница. Мы были в моей спальне.

– Я не... – мой голос стал хриплым всего после двух слов, и я зажмурила глаза, пытаясь думать, пытаясь собрать воедино сцены в моей голове.

– Не волнуйся. Ты получишь всю необходимую медицинскую помощь. В нашем штате работают отличные физиотерапевты, которые позаботятся о том, чтобы ты быстро поправилась. Если хочешь, я запишу тебя на прием к одному из лучших терапевтов страны, чтобы ты могла проработать сегодняшний день в своем собственном темпе, – бессвязно продолжал Джулиан, и его голос действовал мне на нервы.

Его слова всплывали в моей голове, пока я прокручивала фрагменты. Я попала в автокатастрофу. Потом всё стало чёрным. Я была на заднем сиденье машины скорой помощи. Потом всё чёрное. Я была в больнице. Потом всё чёрное. Нет. Не я. Мы. Мы попали в аварию.

– Где Бэк? – прохрипела я.

– Он будет здесь завтра.

Завтра. Здесь? В моей комнате? Почему Джулиан был в моей комнате? У меня заболели виски под давлением всех этих вопросов.

– Я устала.

– Я знаю, Дел. Постарайся немного поспать. Мы можем обсудить следующие несколько недель восстановления позже.

Джулиан натянул одеяло повыше, прежде чем оставить меня в покое. Он выключил свет, и я позволила себе глубже зарыться в подушки и закрыть глаза. Прежде чем сон успел овладеть мной, замок на двери щелкнул, закрываясь.

Мои глаза распахнулись при этом единственном механическом звуке.

Я откинулась на спинку кровати и оказалась в темной комнате. Что–то защекотало в глубине моего сознания. Ещё одна темная комната. Мелодия. Эта чертова песня сорвалась с губ Бэка, когда он прижался ко мне ближе.

– Хорошая песня, – пробормотала я.

– Спокойной ночи, – прошептал он в ответ.

Он знал.

Он знал об этом с того самого момента, как я впервые переспала с ним.

Звук бьющегося стекла был бы поэтичен, если бы за ним не последовал крик боли. Я спустила ноги с кровати и, спотыкаясь, двинулась вперед. Одна моя рука была в толстом синем гипсе, другая подключена к капельнице. Я зубами выдернула иглу из запястья, едва ощущая боль. Либо мне дали сильные обезболивающие, либо я стала действительно хороша во всей этой штуке с управлением болью. Ещё два шага к двери подтвердили, что это были обезболивающие, и мои ноги подкашивались.

Я облокотилась на столбик кровати и сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться.

Что бы, чёрт возьми, ни происходило, если Бэк знал об этом несколько недель назад…Я попросила его называть меня Дел. Он когда–нибудь называл меня Корделией?

Я не могла сосредоточиться. Все мои мысли превратились в плотный мерцающий мираж. Джулиан был здесь. В доме Корделии. И был шанс, что он знал, что я на самом деле не я. Нет, подождите, я всё ещё была собой, но я не была Корделией. Но Корделия была где–то в этом доме.

Прижав руку ко лбу, как будто это могло успокоить мои мысли, я, спотыкаясь, направилась к двери. Конечно, она была заперта. Ради всего святого, зачем он запер меня здесь? Где он вообще взял ключ? Крик. Кто–то кричал. О боже. Я прислонилась лбом к остывающему дереву двери. Ладно, ладно, ладно, думай, Дел. Не паникуй.

Джулиан говорил что–то о следующих нескольких неделях, верно? Это означало, что он не мог планировать передать меня властям за то, что я выдавала себя за Корделию.

Что бы он ни планировал, я нутром чуяла, что не хочу лежать в постели и ждать. У меня не было намерения выяснять, кем был Джулиан, как выразился Бэк.

Если Бэк знал…нет. Нет. Сосредоточься.

Я взглянул на себя сверху вниз. На мне была старая футболка большого размера, доходившая мне до колен, которую я обычно надевала только на ночь, когда знала, что меня в ней никто не увидит. В основном из–за дырок по всему вороту. Это подойдет, потому что мои ноги были слишком нетвердыми, чтобы даже подумать о том, чтобы надеть брюки. Во мне был прилив энергии, и я не стану тратить его на штаны. Вместо этого я подбежала к окну, забралась на подоконник и открыла его. На меня навалилась стена затхлого, теплого летнего воздуха.

Я посмотрела вниз. Второй этаж с видом на сад. Кроме того, через крышу открывался отличный вид на маленький зимний сад Корделии, всего в нескольких футах под моим окном. Хорошо. Я втянула воздух и протолкнула ноги в отверстие. Очевидно, я бы предпочла умереть, провалившись сквозь стеклянную крышу и вскрыв себе вены, чем ждать Джулиана. Или Бэка.

Я не стала дожидаться, пока паника прокрадется в мой затуманенный мозг. Воспользовавшись тем кратковременным упущением в суждениях, которое дали мне обезболивающие, я перевернулась на живот и позволила себе выскользнуть. Тупая боль пульсировала в боку, когда я опустилась, и весь мой вес переместился на верхнюю часть тела. Затем пальцы ног коснулись гладкого стекла.

– О боже, – всхлипнула я. Пути назад не было. Я умру. Зимние сады были построены не для того, чтобы по ним можно было гулять. В ту секунду, когда я опущусь, будет ждать неминуемая смерть от тысячи осколков стекла. Я зажмурила глаза и позволила остальному своему весу упасть. Стекло подо мной заскрипело, затем…Ничего не произошло.

Моё подсознание взяло верх, какие–то старые знания о распределении веса на неустойчивых поверхностях заставили меня опуститься на живот, прижав плоские ладони к прохладному стеклу. Таким образом, я подтолкнула себя к краю крыши, но вспомнила, что забыла небольшую деталь в своём плане побега. Это 8–футовый спуск на землю. Если я упаду и ударюсь головой…Если раны после автокатастрофы снова откроются…Нет. Нет. Подростки постоянно выпрыгивали из окон и с крыш. Всё должно было быть хорошо. Я оттолкнулась ещё дальше, сначала болтая ногами, потом ногами, а потом мне просто пришлось отпустить их, и сила тяжести стащила меня с крыши.

Я приземлилась на задницу, острая боль прошлась по копчику и немного рассеяла туман в голове.

– Ты такой идиот, – горько рассмеялась Корделия, и я совсем забыла о боли. Я не могла заглянуть в дом с того места, где приземлилась, потому что вдоль стеклянных стен зимнего сада стояли растения в горшках, но я всё ещё слышала шарканье ног и стук столовых приборов внутри. Мой взгляд упал на стеклянную дверь в нескольких футах от меня, которая была приоткрыта всего на дюйм. Странно. Я никогда не видела, чтобы эта дверь открывалась. Я подползла к ней, прислушиваясь к словам Корделии. – Даже если Делайла выйдет замуж за твоего брата, ты не получишь доступа к наследству Монтгомери.

Женится? Кто, черт возьми, на ком женится? Только не на этой Делайле.

– Ну, пока нет, – пробормотал Джулиан с набитым ртом. Он ел? Какого черта? Ужинает с настоящей Корделией Монтгомери и обсуждает её наследство? – Через два–три года у неё родится ребенок. И тогда, если что–то случится с Корделией Монтгомери, её ребенок унаследует всё состояние. Конечно, наследство было бы закреплено за трастом, но кто лучше присмотрит за трастом, чем дорогой папочка. Ты же знаешь, женщины всё время умирают при родах, верно?

От его слов у меня скрутило живот. Женщины всё время умирали при родах? Как? Эклампсия? Её можно было предотвратить, если знать, на что обращать внимание? Я начинала понимать, что имел в виду Бэк. Просто ещё одна женщина, которая должна сделать прическу, раздвинуть ноги и стоять позади своего мужчины. Джулиан, вероятно, был не намного лучшего мнения о Корделии, и если это был её крик раньше...

Я окинул взглядом задний двор, но сарай с потенциальным оружием самообороны находился в другом конце. Боже, почему у богатых людей такие большие задние дворы? Я не доберусь до него, либо потеряю сознание, либо кто–нибудь заметит меня. Прекрасно. Я изучила растения прямо у двери и решила, что лилия мира в квадратном горшке с острыми краями подойдет идеально.

– Утром пятницы, в 8 утра, все активы, которые были записаны на имя Монтгомери, исчезнут, Беккет. За исключением моего дома и моего личного доверия, которое, вероятно, меньше того, что ты получаешь за год.

Он меня не увидит. Он меня не увидит. Он меня не увидит. Погрузившись в свои мысли, я наклонилась вперед, чтобы взглянуть через стеклянную дверь. Джулиан и Корделия сидели друг напротив друга за обеденным столом. Он с бутербродом на тарелке. Она со связанными за спинкой стула руками.

– Исчезнут? Что значит исчезнут? Ты не могла обанкротить компанию своего отца за шесть месяцев. У тебя не было к этому доступа.

– О нет, это лучшая часть. Делайла собиралась произнести большую речь на Белом балу на следующей неделе. Все деньги направляются в фонд Терезы Монтгомери, чтобы остановить насилие в отношении женщин, – она откинула голову назад, отбрасывая волосы с лица. – Ты видишь иронию в этой ситуации?

И как только компания исчезнет, Корделия Монтгомери сможет навсегда исчезнуть из поля зрения общественности. Она сможет изо дня в день руководить фондом из своего дома. Она могла сосредоточиться на действиях, а не на гала–концертах по сбору средств. Это была очень убедительная 34–страничная презентация в PowerPoint.

– Чушь собачья. Никто не был бы настолько глуп. Ты и та девчонка лгали всем в течение нескольких недель, – он схватил что–то со стола так же небрежно, как солонку, за исключением того, что это был пистолет, и он направил его прямо на Корделию. – Это просто ещё одна ложь, попытка выманить тебя отсюда, чтобы ты могла уползти обратно к своему мальчику–игрушке и притвориться, что мира вокруг не существует.