На стенах висели зеркала всех форм и размеров. У некоторых были декоративные рамы, в то время как другие были покрыты коркой, пылью или трещинами. Там было темно. Лампочки Эдисона висели примерно через каждые десять футов. Здесь все еще пахло опилками и попкорном.

— Некоторые люди не готовы расстаться со своей жизнью, вернувшись в мир живых… — Мой голос затих, когда воспоминания затопили мой разум — воспоминания обо всем, что заставляло меня отчаянно цепляться за жизнь. Может быть, я была последним человеком, которого Лиаму следовало слушать.

Лиам понимающе кивнул, но несколько мгновений после этого хранил молчание. Я не сводила глаз с деревянных балок, перекрещивающихся над головой, в поисках болтающейся пары ног и тех модных кожаных сапог. Несмотря на то, что я кралась украдкой, у меня было чувство, что в этом месте не происходило ничего такого, о чем бы Баэль и Теодор не знали. Вероятно, они точно знали, где я сейчас нахожусь.

Когда мы завернули за угол, зеркала исказили наши отражения, превратив их в искаженные карикатуры на самих себя. Лиам громко сглотнул, когда мы проходили мимо одного из них, из-за которого казалось, что у него гигантская голова и крошечные ручки. Я усмехнулась над выражением его ужаса, прежде чем снова протрезвела при мысли о бдительном взгляде Баэля.

— Пошли, мы недалеко.

— Куда мы идем? — спросил он, когда я потащила его дальше в лабиринт зеркал.

— Ты увидишь, — зловеще сказала я, чувствуя себя неловко из-за того, что у меня не было логичного способа сказать ему правду.

Что-то черное упало с деревянных балок над головой, и я вскрикнула, резко остановившись. Лиам с проклятием врезался мне в спину. С колотящимся сердцем я уставилась на маленького черного кота, который теперь небрежно сидел у моих ног, неторопливо облизывая одну лапу, как будто это не он напугал меня до смерти во второй раз.

— Черт возьми, Лафайет, — пробормотала я, пытаясь отдышаться. — Я начинаю думать, что это игра для тебя. — Он поднял на меня свои яркие глаза, и я почти представила, как он торжествующе ухмыляется. Я вздохнула, когда смогла сориентироваться. — Ты мог бы с таким же успехом отвести нас в… э-э-э. — Я прочистила горло, задаваясь вопросом, как вообще назвать эту странную комнату.

Он не дал мне времени придумать название, прежде чем бросился бежать в другом направлении. Выругавшись, я схватила Лиама за руку и потащила его за собой, пытаясь удержаться на хвосте у Лафайета. Маленький ублюдок был быстрым и скользким, но я начала привыкать к этому дому, и теперь у меня было смутное представление о направлении.

Наконец, после того, что показалось нам двадцатиминутным бесцельным блужданием, мы пришли в знакомую комнату сразу за случайным коридором. За ней открылась пещерообразная чернота, которая, казалось, длилась вечно. Но в самом центре комнаты были три массивных отдельно стоящих зеркала.

Я остановилась прямо в дверях и позволила Лиаму обойти меня. Лафайет подошел к первому зеркалу и стал тереться лицом о раму.

Лиам смотрел на зеркала широко раскрытыми глазами и с отвисшей челюстью, как и в мой первый раз в этой комнате. Рамы были красиво украшены, и на них были вырезаны десятки веве.

Я подошла к первому зеркалу, о которое протирал Лафайет, и осторожно положила руку на раму. Я понятия не имела, что делаю, но что-то внутри меня просто говорило прикоснуться к нему. Я ни за что на свете не притронусь к стеклу, но чувствовала себя обязанной соприкоснуться с ним.

В тот момент, когда моя рука коснулась рамки, каждый вырезанный символ словно загорелся своим собственным неоново-фиолетовым светом. Я попятилась, уставившись на великолепные, знакомые символы, и что-то вроде гордости наполнило мою грудь.

— Что это за символы? — Спросил Лиам хриплым, благоговейным голосом.

— Они называются веве. В моей культуре мы практикуем магию предков. Veve — это символ, характерный для любого из Лоа, с которым ты хочешь связаться. Я полагаю, это духи предков, или проводники. Каждый из них уникален и означает что-то отличное от следующего.

Его широко раскрытые глаза обратились ко мне.

— Ты имеешь в виду вуду? Как с куклами вуду и прочим?

Я рассмеялась, качая головой.

— Это просто туристическая чушь. Нет, мой отец был гаитянином, а мама француженкой, но я решила практиковать Вуду, когда была моложе тебя. Мою бабушку мы называем мамбо. По сути, в моей культуре она жрица. Это не похоже на то, что ты видишь по телевизору; здесь гораздо больше глубины и истории.

Лиам внимательно слушал, не сводя с меня глаз. Можно с уверенностью сказать, что он был очарован тем, что я говорила. Это заставило меня гордиться тем, что я поделилась с ним частью своей культуры.

Пока мы разговаривали, Лафайет перешел ко второму зеркалу, повторяя тот же процесс, что и раньше — потирая лицо о раму, пока я не последовала его примеру, прикасаясь к ней, пока каждая жилка не засветилась в ответ.

Я снова обратила внимание на Лиама.

— Хочешь, я покажу тебе, как это работает? Я имею в виду веве, а не зеркала.

Он нетерпеливо кивнул и последовал за мной к третьему зеркалу, где Лафайет уже начал тереться о него. Я зажгла и эти. Я тянула время, но ничего не могла с собой поделать. Мне нужно было настроиться на то, что, я знала, должно было произойти.

— Хорошо, — начала я, как только все зеркала засветились. — Итак, перво-наперво: выбери Лоа, которая резонирует с тобой.

— Что? — С любопытством спросил Лиам.

— Лоа по сути, подобен предку или духу-наставнику, — терпеливо объяснила я. — У каждого из них есть свои личные черты и сферы влияния. Например, Мет Калфу — это дух, который правит этим местом. Ты можешь назвать это чистилищем, если так будет проще.

— Я не знаю никакого… — Лиам неуверенно замолчал.

— Все в порядке! — Я быстро заверила его. — Просто подумай о чем-то важном в твоей жизни прямо сейчас — возможно, о проблеме, или о цели, или о чем-то, чего ты действительно хочешь, и выбери что-то, основываясь на этом. Остальное я могу дополнить за тебя.

Лиам на мгновение задумался, прежде чем решительно кивнуть.

— Я капитан по плаванию в своей средней школе. Я готовился к Олимпийским играм всю свою жизнь… — Его глаза поникли, а плечи опустились. — Но я думаю, теперь, когда я мертв, все это больше не имеет значения, не так ли?

Я ободряюще положила руку ему на плечо.

— Это важно, Лиам. Так будет всегда. — Он посмотрел на меня, благодарный за слова поддержки. — Как насчет того, чтобы пойти с Агве?

— Э-э-э, кто?

— Агве правит водами. Если ты чувствуешь связь с водой, то он был бы хорошим выбором.

— Что, хочешь с ним связаться?

Я пожала плечами.

— На самом деле я не уверена, что это возможно сделать отсюда. — Я на самом деле не обдумывала это до конца, но я была так взволнована, почувствовав, что хоть раз что-то контролирую, что мне было почти все равно. Мне просто нужно было снова почувствовать какую-то связь. — Но попробовать не помешает. Даже если он не покажется, ты можешь попросить у него благословения.

Лиам сделал глубокий вдох, заметно выпрямляя спину, как будто готовясь к битве. Мне пришлось подавить смешок.

— Хорошо, давай сделаем это. Что ужасного может случиться, если я уже мертв?

Я решила не напоминать ему, что технически он был почти мертв. Его тело, скорее всего, цеплялось за грани жизни там, в этом мире. Но я не хотела разрушать ту уверенность, которая у него была.

Я опустилась на колени на пол, и Лиам нерешительно повторил мои действия. У меня не было ничего, чем можно было бы написать или нарисовать, поэтому я решила использовать свой мысленный взор и надеялась, что этого будет достаточно. Закрыв глаза, я почувствовала, как Лафайет кружится вокруг меня, мягко потираясь о мое тело, и инстинктивно поняла, что Теодор наблюдает. У меня было чувство, что у него есть способ смотреть глазами Лафайета.

Если он еще не пытался остановить меня, значит, и не собирался, а это означало, что я не нарушала никаких правил. Я восприняла это как знак продолжать.

Перед моим мысленным взором возникла веве Агве. Я нарисовала это тщательно, кусочек за кусочком, чтобы ничего не упустить. Я могла ясно видеть это: лодка с парусами, раскрашенными раковинами и веслами. Она ожила в считанные секунды, как только я начала говорить.

— Agwe, ноу rele w pou tanpri beni nou ak sajès ou… — С каждым слогом в комнате становилось все темнее, а снаружи зловеще гремел гром, словно аплодисменты какой-то потусторонней аудитории.

Когда раскаты грома стали громче, я почувствовала, как Лиам крепче сжал мою руку. Он был напуган, но не отпустил. Это показало мне, что он доверяет мне, несмотря на то, что мы только что встретились.

Я продолжила свое заклинание, призывая Агве благословить нас и направить своей мудростью. Я попросила его показать Лиаму дорогу и помочь ему преодолеть смятение и нерешительность. Внезапно Лафайет заволновался, как будто почувствовав что-то, чего мы не могли видеть. В комнате стало так темно, что я едва могла разглядеть что-либо вокруг нас, кроме светящихся вевес, отбрасывающих фиолетовое сияние в темноту.

И вот оно — фигура, стоящая на краю нашего невидимого круга. Но это был не тот, кого мы призвали.

Теодор появился без предупреждения или звука — он просто материализовался перед нами, как призрачное привидение. Череп, который сиял на его поразительном лице, заставил мое сердце подпрыгнуть к горлу. Мое тело покалывало, как будто его взгляд был физическим прикосновением.

Лиам ахнул рядом со мной, в то время как Теодор просто стоял и молча наблюдал за нами с непроницаемыми глазами и непроницаемым выражением лица. Именно тогда я заметила еще одну фигуру, стоящую прямо за ним.

Этот человек был мне так же знаком, как мое собственное отражение, хотя я никогда не видела его во плоти — или, наверное, в духе. У него была более бледная кожа, чем у меня, хотя все еще коричневато-загорелая, и зеленые глаза. У него были седеющие волосы, заплетенные в дреды, и одежда, которая напоминала старого морского капитана. С его дредов свисали ракушки, спутанные с кусочками морских водорослей.