Наши стоны смешивались с раскатами грома, и пот покрывал нашу кожу. Я хотела попробовать каждый дюйм его тела. Я нуждалась в этом.

Мои движения стали неистовыми по мере того, как я приближалась к грани здравомыслия. Я теряла контроль над собой, по мере того как скакала на нем все быстрее, прижимаясь к нему именно так, как мне это нравилось, и вскоре я уже видела звезды за закрытыми веками. Мои пальцы впились в его обнаженную спину, когда мое тело начало трястись.

Но потом я это почувствовала.

Присутствие в комнате, которого раньше там не было.

Я сразу почувствовала перемену в Баэле. Он замер, но не оттолкнул меня. Открыв глаза, мое сердце подскочило к горлу, когда все свечи в комнате разом погасли, оставив нас в кромешной темноте.

Вот тогда-то я и увидела его. Ударила молния, осветив фургон ярко, как днем.

Теодор сидел в кресле с высокой спинкой в другом конце комнаты, положив одну руку на трость, а в другой сжимая зажженную сигару. Потребовалось мгновение, чтобы уловить исходящий от него запах, но когда это произошло, он заполнил все пространство.

Его глаза были абсолютно черными, а ноги небрежно расставлены, как будто он стоял там уже некоторое время, довольный просмотром шоу. Он был в той же одежде, что и раньше, только в тех же брюках и подтяжках, и его темная грудь отражала каждую вспышку молнии, как будто он был освещен изнутри. Скелет, скрывающийся под темной кожей, подсвечивался с каждой электрической вспышкой, и этого должно было быть достаточно, чтобы заставить меня бежать.

Это был дух Перекрестка. Это был жнец душ, о котором меня предупреждали. Так почему же при виде него мое сердце учащенно забилось, а бедра сжались?

Я продолжала двигаться, оседлав Баэля еще быстрее, удерживая взгляд незваного гостя. Теодор вертел сигару в своих чувственных губах, наблюдая за каждым моим движением, и каким-то образом это заставило меня пошатнуться.

Осознание того, что он наблюдает за нами, творило с моим телом сумасшедшие вещи. Баэль тоже это чувствовал. Он снова начал двигаться, входя в меня еще сильнее, чем раньше, выругавшись себе под нос.

Мне было интересно, о чем он думал. Он разозлился, что Теодор заявился без приглашения? Я не уловила этого чувства. На самом деле, присутствие Теодора, казалось, еще больше подталкивало Баэля к тому, чтобы доставить мне удовольствие.

Он жестко трахнул меня, и я трахнула его в ответ. Я стонала, мои ногти впивались в кожу его спины, и все это время мои глаза не отрывались от глаз Теодора.

Я кончила жестко, когда снова ударила молния. Закрыв глаза, я откинула голову назад, крепко сжимая ногами бедра Баэля.

Он последовал за мной в это забытье, немедленно успокаиваясь, пульсируя глубоко внутри меня. Затем он протянул руку и зажал мое лицо между ладонями.

Его поцелуй был обжигающим и почти болезненным, но мне нужно большее. Я впилась в его рот так, словно это было последнее, что я когда-либо пробовала.

Когда меня пронзили толчки и я изо всех сил пыталась отдышаться, я открыла глаза и обнаружила пустой стул и тени. Во-первых, никаких признаков того, что Теодор когда-либо был там.

Но он был там. Я знала это, и Баэль тоже.

Вопрос оставался открытым.

Почему?

Кровь. Я ощутила ее вкус во рту и почувствовала, как она скользит по моей коже. Повсюду. Так много крови.

Крик разорвал ночь, и все это было слишком знакомо. Кричала бабушка Энн, хотя и не от страха. Нет, это была… агония. Что-то было не так.

Ее голос эхом отдавался в моей голове снова и снова, как будто ее крик предназначался для того, чтобы я услышала, но с каждой секундой он отдалялся.

Резко выпрямившись в постели, я осознала сразу несколько вещей. Во-первых, Баэля не было, а подушка рядом со мной была холодной, что означало, что я была одна несколько часов. Во-вторых, на самом деле я не была вся в крови, скорее, я была совершенно голая и все еще покрыта тонким слоем пота. И в-третьих, мне отчаянно нужно было увидеть свою бабушку, услышать ее голос и знать, что с ней все в порядке.

В панике я накинула на себя ближайший предмет одежды, который смогла найти, и стащила тюбик губной помады с туалетного столика. Заметив на прикроватном столике свечу, я взяла ее, а также несколько спичек из ящика, прежде чем опуститься на колени в ногах кровати.

Отбросив колпачок от губной помады в сторону, я начала смахивать и размазывать по половицам вишнево-красный цвет. Это была небрежная работа, и я не гордилась ею, но в крайнем случае она должна сработать для того, что мне было нужно.

На самом деле, я не была на сто процентов уверена, что что-то из этого сработает. Я достаточно часто наблюдала, как бабушка Энн вызывала духов предков, чтобы понять основы. Она достаточно хорошо обучила меня, и я была довольно уверена в своих навыках, но это было другое. Я не собиралась пытаться вызвать дух. Мне пришлось действовать в обратном направлении, потому что на этот раз я была с другой стороны, пытаясь пробиться обратно.

Присев на корточки, я уронила смятый тюбик губной помады на пол. Веве, который я создала, был в беспорядке, но он был настолько хорош, насколько мог быть.

Аннет Генриетта Дюбуаз Лаво…

Я мысленно произнесла ее имя, стараясь свести звуки к минимуму. Я понятия не имела, как далеко на самом деле простирается осознание Теодора, поэтому мне приходилось быть осторожной. Кроме того, Баэль тоже мог все еще быть поблизости.

То, что мы сделали прошлой ночью, было ошибкой…

Я думаю.

Я имею в виду, что это не ощущалось как ошибка, и я не то чтобы сожалела об этом, но это показало мне одну вещь — насколько большую власть эти мужчины могли иметь надо мной. Это было невыносимо.

Если Теодор узнает, что я затеваю, он будет в ярости. Он взял с меня обещание не создавать проблем, пока я здесь. «Никаких побегов», — сказал он, — «в обмен на то, что я докопаюсь до сути того, что с тобой случилось». Прорыв через переход был неправильным во многих отношениях. Была причина, по которой живые и мертвые были разделены так решительно.

Это было рискованно, и у меня не было ни одного необходимого материала, но я была в отчаянии. Я рассчитывала на тот факт, что у меня уже была какая-то странная связь с Перекрестком, следовательно, связь с моей бабушкой. Наша кровь связывала нас вместе. Я просто надеялась, что этого будет достаточно. Тем не менее, все могло пойти очень, очень не так.

При зажженной свече я начала петь, крепко зажмурив глаза и представляя лицо моей бабушки. Мои слова были гаитянскими — старая песня, которой бабушка Энн научила меня, когда я только начала заниматься. Это была единственная песня, которую я была готова использовать, чтобы достучаться до нее.

Мысленным взором я представила ее лицо, так похожее на мое собственное. Я притворилась, что слышу ее хрипловатый смех и то, как она мягко вела меня через молитву и практику. Я пыталась притвориться, что она здесь, рядом со мной, как будто ее дух наполнял комнату.

Фургон покачнулся, и мне стоило немалых усилий удержаться на коленях. Прогремел гром, и даже сквозь закрытые веки я увидела яркую вспышку молнии, осветившую комнату через окна. Гроза снаружи все еще бушевала, и я задавалась вопросом, как долго я спала. После моей ночи с Баэлем я сразу же упала в обморок и потеряла сознание.

Все, что касалось прошлой ночи, было четким и ясным, несмотря на мою панику. Я точно знала, что Теодор наблюдал, как я трахаюсь с Баэлем, а затем исчез. О чем он думал в тот момент? Был ли он зол? На меня или на Баэля? Нарушила ли я какое-то правило?

Глаза были так крепко зажмурены, что причиняли боль, и я запела быстрее, пытаясь произнести слова, прежде чем повторить их снова. Я умоляла вевес выполнить свою работу. Мне это было нужно, чтобы…

Мой мир погрузился в тишину.

Буря внезапно утихла, вместе с фургоном и полом у меня под коленями. Наступила темнота, как будто я парила в пустоте. Это произошло за несколько ударов сердца, и внезапное чувство покоя охватило меня. Покой… но также и пустота.

Моргая в густой темноте, я пыталась найти хоть что-нибудь, за что могла бы ухватиться. От крика вдалеке у меня кровь застыла в жилах.

Я узнала этот голос. Но это была не моя бабушка.

НЕТ… Я узнала этот голос, потому что он был моим собственным.

Я побежала так быстро, как только могла, сквозь кромешную тьму, безумная и бесцельная. Все, что я знала, это то, что мне нужно было получить…

Куда? Куда мне нужно было идти?

Крики не прекращались. На самом деле, пока я бежала, они становились все громче. Он был гортанным и сдавленным, и таким полным боли и страха, что заставил меня споткнуться.

На мгновение мне показалось, что я, возможно, сплю. Может быть, я на самом деле так и не проснулась, и я вернулась в свой фургон, свернулась калачиком в постели рядом с Баэлем и крепко спала.

Мне так сильно хотелось в это верить, но в тот момент, когда я обдумала это, я отбросила это в сторону. Это было по-настоящему. Мои крики просто продолжали раздаваться, и вскоре они стали такими громкими, как будто исходили отовсюду вокруг меня, внутри меня.

Я упала на колени, обхватив голову руками и закрыв уши, чтобы заглушить крики, но ничего не помогало. Наклонившись вперед, я вскоре сжалась в маленький комочек, как будто могла каким-то образом защититься от… самой себя.

Раздался грохот, похожий на раскат грома, затем чьи-то руки обхватили меня и оторвали от земли. Я хотела закричать, но не успела я сделать ни единого вдоха, как мы исчезли.

С очередным грохотом меня швырнуло на пол фургона, я врезалась в прикроватный столик, отчего все, что было на нем, рухнуло на пол и разбилось вдребезги. Меня сильно трясло, голова закружилась, а крик застрял у меня в горле. Мне казалось, что я не могу вдохнуть побольше воздуха.

Потребовалось мгновение, чтобы в голове у меня начало проясняться, и я, моргая, оглядела темную комнату, поскольку молнии продолжали вспыхивать каждые несколько секунд.