3

БЕЛЛА

Я думала, что мне станет легче, когда я поднимусь в свою комнату и закроюсь в одиночестве. Но вместо того, чтобы чувствовать себя в безопасности, как это обычно бывает, пространство кажется маленьким, тесным и замкнутым. Ощущение царапает кожу, только усиливая ощущение ловушки, которое вызвала у меня новость отца.

Последнее, что мне сейчас нужно, это сидеть в комнате, понимаю я, даже по собственной воле. Мне нужно выйти на улицу. Свежий воздух может пойти мне на пользу, думаю я и тянусь к телефону на тумбочке, быстро нащупывая нить сообщений с моей лучшей подругой Кларой.

Белла: Привет, Клара. Что ты делаешь? Мне нужно ненадолго выйти из дома.

Проходит всего минута или две, прежде чем мой телефон жужжит в ответ.

Клара: Ничего особенного. Сегодня не работаю. Куда ты хочешь пойти?

Я прикусываю губу, задумавшись на мгновение. После уничижительного комментария отца по поводу моей фотографии мне так и хочется пойти и поснимать, чтобы напомнить себе, почему я так люблю это занятие, и что у меня это хорошо получается, и это не просто бессмысленное хобби.

Что если бы у меня был шанс, и я смогла бы что-то из этого сделать?

Белла: Как насчет ботанических садов?

Клара: Звучит здорово. Встретимся там через пару часов?

Мое настроение немного поднимается, и я быстро отвечаю ей да. Перспектива хоть ненадолго уехать из дома и от отца ослабляет панику, наполняющую мои вены. Я делаю несколько медленных, глубоких вдохов, пытаясь вспомнить, чему меня учил мой психотерапевт, чтобы успокоиться. Делать глубокие вдохи, представлять цвета, воображать что-то, что я могу потрогать, понюхать и увидеть. Это не всегда помогает, но в этот конкретный момент мой пульс замедляется, а дыхание становится более ровным. Я сосредотачиваюсь на ощущении джинсовой ткани своих джинсов, когда провожу руками по бедрам, на мягкости толстовки, прилегающей к коже, на мягком лавандовом запахе спрея, который я использую для постельного белья. Я продолжаю повторять эти глубокие вдохи, сосредоточившись на том, что скоро увижу Клару, а не на том, что отец хочет, чтобы я согласилась на еще одну помолвку.

Или на том, что я опозорилась перед одним из самых красивых мужчин, которых я когда-либо видела.

В тот момент я не особо задумывалась о его внешности, но сейчас перед глазами всплыла его фотография. Он определенно был старше меня на приличный срок - лет на десять, может, чуть меньше. Но он был великолепен, кем бы он ни был. Темные волосы, чуть длиннее, чем у большинства мужчин, мягко вьющиеся у затылка и по краям ушей. Сильная, чисто выбритая челюсть, прямой нос, широкая грудь и эти глаза… Кажется, я никогда не видела таких зеленых глаз.

А его руки...

Как только я вспоминаю, как он прикасался ко мне, как сильные, длиннопалые руки обхватывали мои плечи, мгновенное тепло и трепет в груди, которые я испытывала при одной мысли о нем, исчезают. На смену ему приходит холодный, ледяной поток страха, леденящий меня настолько, что я дрожу, вцепившись в край прилавка. Мой желудок скручивается, тошнота резко поднимается к горлу, и я снова пытаюсь сделать глубокий вдох. Но на этот раз он словно застревает в моей груди, становясь все короче и короче, пока я не чувствую, что сейчас потеряю сознание.

Я сжимаю прилавок, чувствуя, как кварцевый край впивается в мои пальцы, и сосредотачиваюсь на ощущении его теплых рук, а не на том, что на мгновение он крепко сжал меня в своей хватке, и я не смогла бы вырваться, если бы он не отпустил меня.

— Ты слишком остро реагируешь, Белла, — сурово говорю я себе, глядя на свое покрасневшее лицо в зеркале. Он был незнакомцем, но человеком, который знает твоего отца. Мафиози. Не Петр и не его люди. Он бы не причинил тебе вреда.

Но я не совсем в это верю. У меня не было ощущения злобы от этого человека, но я больше никому не доверяю. Даже своему отцу, который отправил меня к Братве. Который, похоже, начал искать кого-то нового, чтобы заложить меня, пока я лежала в постели, восстанавливаясь после того, что со мной сделали.

Я тяжело сглатываю, тянусь к крану и дергаю его, включая жесткую струю холодной воды, затем тянусь вниз, брызгая на лицо, позволяя ледяному удару о кожу вырвать меня из вращающейся двери собственных мыслей и ужасных воспоминаний. Я вытираю щеки, смывая пятна от слез, и брызгаю холодной водой на глаза, надеясь, что это поможет справиться с их покраснением и опуханием. Мой нос тоже покраснел, и я ничего не могу с этим поделать, кроме как попытаться замазать его косметикой. Но я иду к Кларе, и ей все равно, как я выгляжу.

Я наношу на лицо увлажняющий крем, мажу под глаза кремом с кофеином в последней попытке избавиться от мешков под глазами и возвращаюсь к комоду, чтобы порыться в нем, сменяя свои свободные синие джинсы на пару более симпатичных черных и нахожу в одном из ящиков мягкую зеленую рубашку с длинными рукавами, которую и надеваю. Она слишком велика, особенно после того, как я похудела, но меня это устраивает. Мне кажется, что в ней легче утонуть, потерять форму своего тела в складках ткани.

Проведя щеткой по волосам, я оставляю их распущенными и перебираю украшения, лежащие на комоде. Я ношу не так уж много, у меня много изысканных украшений, доставшихся мне в наследство от матери, но я редко, если вообще когда-либо, надеваю их. В редких случаях, когда отец берет меня на какое-нибудь мероприятие, я выбираю одно или два украшения. В день свадьбы я надела ее сапфиры и жемчуг.

Лучше бы я этого не делала. Теперь я не могу на них смотреть.

Я достаю шпильки с опалом, которые отец подарил мне на шестнадцатилетие, и вдеваю их в уши, а также браслет-манжету из розового золота и кольцо из розового золота с витыми листьями и виноградной лозой, которые надеваю на правую руку. Я предпочитаю сдержанные украшения, нежные и милые. Сколько себя помню, я ношу одни и те же украшения каждый раз, когда выхожу из дома, и мне никогда не хотелось пополнять свою коллекцию. Я бы предпочла купить новые вещи для фотосъемки, книги или потратить деньги на интересную поездку.

Схватив телефон, я пишу водителю, чтобы он встретил меня у входа, а также Жаку, моему телохранителю. У нас нет большой охраны, как и нет большого штата сотрудников для управления этим домом, но мой отец всегда держал одного телохранителя, чтобы тот следовал за мной, если я покину территорию дома. Что касается водителя, то я думаю, что он ограничивает мою свободу и является признаком статуса. У меня гораздо больше свободы, чем у дочерей в мафиозных семьях более высокого ранга, но позволить мне иметь водительские права и собственную машину, наверное, было бы слишком большим шагом в глазах моего отца.

Дерик, водитель, ждет у машины, когда я выхожу на улицу. Это не что-то особенно шикарное - черный внедорожник с сильно тонированными стеклами, но достаточно милый. Он открывает передо мной дверь, чтобы я могла проскользнуть внутрь, и я вижу, что Жак уже сидит спереди, на пассажирском сиденье. Он поворачивается, чтобы посмотреть на меня, когда я опускаюсь на кожаные сиденья позади него и нащупываю ремень безопасности.

— Куда мы едем, Белла?

У моего отца случился бы аневризм, если бы он услышал, что кто-то из персонала называет меня по имени. Но я терпеть не могу, когда меня постоянно называют мисс Д'Амелио, поэтому я годами упрашивала Жака перестать называть меня так, пока он наконец не согласился.

— Ботанический сад. — Я показываю фотоаппарат. — Просто чтобы подышать свежим воздухом и сделать несколько снимков.

Он кивает и снова направляется вперед, не говоря больше ни слова. Дерик садится в машину и заводит ее, включив кондиционер. Он начал делать это, когда я только начала выходить на улицу после возвращения домой, когда он во второй раз увидел меня в толстовке в начале лета. Он не спрашивал, почему, просто сделал машину холоднее, и все.

Я оценила это больше, чем когда-либо могла бы ему сказать.

Я откидываюсь на спинку сиденья, когда мы выезжаем с подъездной дорожки. Ехать до города совсем немного, и я закрываю глаза, чувствуя, как чувство паники отступает с каждой милей, отделяющей нас от дома моей семьи. Это было правильное решение, думаю я, чувствуя, как успокаиваюсь. Мне просто нужно немного времени, и увидеться с Кларой. Обе эти вещи помогут.

Клара ждет меня возле сада, когда мы приезжаем. Дерик остается в машине, а Жак следует за мной на расстоянии, достаточно близком, чтобы убедиться, что я в безопасности, но достаточно далеком, чтобы дать мне хоть какое-то подобие уединения. Клара машет рукой, когда видит меня, и я машу в ответ.

Она оглядывает меня с ног до головы, когда я подхожу ближе, и я вздрагиваю. На Кларе джинсовые шорты и топ в красную морскую полоску, ее светлые волосы собраны в высокий хвост, а в мочках болтаются сверкающие серьги-обручи.

— Привет, Бел, — говорит она, как только я оказываюсь в пределах слышимости, закрывает пространство между нами и обнимает меня. — Разве тебе не жарко в этом? — Она снова смотрит на мою рубашку с длинными рукавами, и я понимаю, о чем она думает. Это не мой обычный гардероб, и сейчас на улице достаточно жарко, чтобы это было странно.

Я пожимаю плечами, стараясь сделать вид, что это пустяк.

— В последнее время я часто простываю. Я ходила к врачу, и это всего лишь проблемы со здоровьем. Не о чем беспокоиться.

— О, например, низкий уровень железа? — Клара приподнимает бровь, и я чувствую легкое чувство вины за белую ложь. Но я не могу говорить с ней о реальных причинах всего этого. Поэтому я просто киваю, шагая за ней, пока мы идем в ботанический сад.

— Что-то вроде этого.

Клара знает, что я была помолвлена, что это был брак по расчету и что из этого ничего не вышло. Это все. Мое исчезновение на месяц и невозможность видеться с ней объяснили тем, что я переживаю разрыв брака в день свадьбы, еще до того, как я успела сказать да. Прежде чем священник перешел к вопросу о том, есть ли у кого-нибудь причины, по которым эти мужчина и женщина не должны сочетаться браком.