8

БЕЛЛА

Когда звонит будильник, я просыпаюсь так резко, что мне требуется минута, чтобы вспомнить, где я и почему я здесь. Я смотрю на будильник, понимая, что уже несколько раз нажимала на кнопку "отбой", и вспоминаю, что поставила его на шесть тридцать, а сейчас уже десять минут восьмого. Габриэль сказал, что Дэнни и Сесилия просыпаются около восьми или чуть позже, и я откидываю одеяло, и вся сонливость от снотворного мгновенно исчезает, когда я вскакиваю, паникуя, что опоздаю к началу своего первого дня.

Я надеваю джинсы и свободную рубашку с длинными рукавами, закручиваю волосы в пучок на макушке, а затем иду в ванную, чтобы умыть лицо, почистить зубы и быстро нанести увлажняющий крем. Это самый быстрый из возможных вариантов моей утренней рутины, и я выбегаю из своей комнаты, как только все закончено, и спешу в комнаты Сесилии и Дэнни. Сначала я стучу в дверь Сесилии, и через секунду она открывает ее, уже одетая, с розовым цветом лица и заплетенными волосами. Она смотрит на меня пристально, с выражением, слишком резким для девочки ее возраста.

— Ты ведь выспалась, да? — Спрашивает она, быстро окидывая взглядом мою одежду и волосы.

Совершенно ясно, что я не собираюсь ничего с ней делать, и у меня такое чувство, что она будет уважать меня еще больше, если я не буду пытаться.

— Возможно, — признаю я, и на лице Сесилии появляется самая маленькая из улыбок.

— Ты ведь не привыкла рано вставать, правда? — Она скрещивает руки на своей бледно-розовой рубашке, как будто проводит собеседование на должность, которую я уже получила. Но я подыгрываю ей, потому что есть часть должности няни, которой у меня еще нет, - часть, где дети, о которых мне поручено заботиться, действительно любят меня и рады моему присутствию.

— Я нет. — Я прислоняюсь к двери и слегка улыбаюсь ей. — Обычно я встаю довольно поздно. Но теперь, когда я здесь, чтобы заботиться о вас двоих, мне просто нужно привыкнуть к этому.

Сесилия слегка кивает, как бы принимая мои объяснения.

— Я не люблю спать. Я люблю утро, — твердо заявляет она. — А вот Дэнни - нет. Он каждый день жалуется, когда встает в школу.

— А сейчас он спит? — Спрашиваю я, и Сесилия пожимает плечами.

— Возможно. Но мы должны спуститься к завтраку. Агнес начинает ворчать, если мы оставляем еду холодной.

Она протискивается мимо меня из комнаты, и я следую за ней в комнату Дэнни, где она стучит в дверь.

— Дэнни! Поторопись! — Настаивает она, и через несколько ударов дверь распахивается, и Дэнни высовывает голову. В одной руке у него игрушечная машинка, волосы дико торчат вверх, и он все еще в пижаме.

По правде говоря, я не знаю, как заботиться о детях. Все это для меня в новинку. Поэтому я просто следую инстинкту.

— Завтрак уже почти готов, — говорю я Дэнни, чуть шире распахивая дверь. — Почему бы нам не выбрать что-нибудь для тебя, а потом мы пойдем узнаем, что Агнес приготовила для нас сегодня утром?

Он на мгновение задумывается, а потом кивает.

— Хорошо, — радостно говорит он, позволяя двери распахнуться. — Посмотри на мой Бэтмобиль!

Дэнни поднимает машину, машет ею мне, и я беру ее, чтобы осмотреть, пока он идет к комоду в поисках одежды. Его первая попытка была дико неудачной, но через пятнадцать минут нам удается спуститься вниз, где он прилично одет в джинсы и футболку с Бэтменом. Сесилия ведет нас в столовую, где я чувствую запах блинов.

Когда мы входим, у меня перехватывает дыхание. В центре стола стоит тарелка с блинами, рядом - миска с фруктовым салатом, три разных вида сиропа и блюдо со взбитым маслом. Агнес ставит масло, когда мы входим, и выпрямляется, глядя на меня.

— Ты любишь кофе, Белла? Я могу сделать тебе немного. И сливки тоже есть, кажется, у нас есть лесной орех, который я покупала в прошлый раз.

— Кофе было бы хорошо, — говорю я с благодарностью и тянусь за тарелкой, чтобы начать накладывать для Дэнни. Сесилия уже накладывает себе, а я помогаю Дэнни намазать маслом и добавить сироп в блинчики, после чего кладу себе на тарелку один и ложечку фруктового салата и опускаюсь в кресло напротив них. Сесилия наливает себе и Дэнни стаканы апельсинового сока из большого кувшина, он выглядит свежевыжатым, более темного оранжевого цвета, чем все, что я видела раньше, с мякотью, плавающей сверху, а через минуту Агнес приносит мне кофе.

— Спасибо, — говорю я ей с благодарностью. — Ты собираешься сесть и поесть? Габриэль еще здесь?

Агнес моргает на меня, делая паузу, и у меня на мгновение возникает паника, что я переступила черту, назвав его Габриэлем, а не мистером Эспозито. Но он не говорил мне называть его так или иначе, и трудно думать о человеке, который после ужина прокатил меня на машине по заброшенной дороге, иначе, чем по имени. Наше знакомство как работодателя и работника началось не самым традиционным образом.

— Габриэль уезжает рано утром, — говорит Агнес, и знакомое имя так легко ложится ей на язык, как будто они действительно семья. — Он здесь только на завтрак по выходным. А я уже поела. Думаю, мне пора заняться домашними делами. Раз уж ты теперь здесь, я могу это сделать. — Она улыбается, и на ее лице появляются морщинки. — Теперь у меня будет немного больше времени, я думаю.

Она уходит, а я ковыряюсь в своем завтраке, пока Дэнни и Сесилия едят, стараясь съесть как можно больше с нервами, будоражащими мой желудок. Странно, что у меня впервые в жизни есть работа, но это и хорошо, мои часы стали более целенаправленными. Долгое время я чувствовала себя так, будто я просто слоняюсь по дому, и у меня так много пустого, бессмысленного времени. Я могла заполнить столько часов только фотографией или чтением, и мне хотелось чего-то, что дало бы мне цель. Мой отец думал, что это будет брак, но я хотела чего-то другого. Для меня не было ничего более неприятного в том, чтобы превратиться из дочери в жену. Все, что изменилось бы, это то, что у меня появилось бы хозяйство, персонал, за которым нужно было бы следить, вечеринки, которые нужно было бы устраивать, но ничего, что действительно имело бы значение. Ничего, что заставило бы меня почувствовать, что мне есть смысл продолжать жить.

Теперь же я чувствую, что у меня есть причина вставать, а не спать до тех пор, пока я наконец не поднимусь с постели, что мне есть к чему стремиться. День все такой же длинный и нуждается в том, чтобы заполнить его, как и раньше, но теперь я могу делать это с двумя детьми, за которых отвечаю.

После того как мы закончили есть, я попросила их помочь мне убрать со стола и отнести посуду на кухню, вспомнив, что Габриэль сказал мне вчера вечером. У меня такое чувство, что Агнес обычно сама убирает посуду, но я предлагаю, чтобы у нее было на одно дело меньше, и Сесилия соглашается. Мы споласкиваем посуду и кладем ее в посудомоечную машину, а затем я обращаюсь к ним двоим.

— Есть ли что-то, что вы должны делать специально в течение дня? — Габриэль дал мне некоторое представление о том, как должны выглядеть их дни, но я хочу дать им обоим возможность рассказать мне об этом самим.

— Просто кое-что из чтения, — говорит Сесилия. — Дэнни нечем заняться до бейсбольных соревнований, но мы можем потренироваться с ним, если хочешь.

— Хорошо. Давай свернемся калачиком в гостиной и почитаем часок, а потом пойдем побросаем бейсбольный мяч. — Я не особо спортивный человек, бегаю, но в частной школе, где я училась, я никогда не занималась спортом, не поднимала тяжести и тому подобное, но, думаю, я справлюсь с перебрасыванием бейсбольного мяча туда-сюда с двумя детьми.

Сесилия идет за книгой для летнего чтения, а я достаю из своей комнаты роман-триллер, который начала читать. Через несколько минут по коридору прибегает Дэнни со своей книгой, которую он взял в библиотеке, он не хотел оставаться в стороне, и мы втроем отправляемся в гостиную. Я ставлю будильник на телефоне, и мы сидим там в расслабляющей тишине целый час. Единственные звуки, это птицы за окном и хруст перелистываемых страниц.

Это удивительно один из лучших послеобеденных дней за последнее время. Я чувствую себя умиротворенно, сидя на мягком диване и читая книгу, которую купила пару месяцев назад, темные, извилистые дороги в книге резко контрастируют с уютным, теплым пространством, в котором я сижу. Проходит час, и я не успеваю оглянуться, как срабатывает будильник.

Сесилия встает и закрывает книгу.

— Я пойду переоденусь, — объявляет она. — Мы можем пойти в бассейн после того, как поиграем в мяч с Дэнни?

— Конечно, — говорю я ей, хотя мысль о том, чтобы надеть купальник, заставляет меня снова и снова испытывать дрожь и тревогу. Но мне не придется залезать в бассейн, чтобы проследить за их купанием.

Мы выходим на задний двор, где образуем что-то вроде треугольника. Дэнни берет с собой бейсбольный мяч, и мы по очереди подбрасываем и ловим его на солнечном свете. С другой стороны дома я вижу пару парней, которые работают над ландшафтным дизайном, и это заставляет меня снова влезть в легкую толстовку, в которую я одета, натянув рукава на руки, когда я снова ловлю мяч и бросаю его обратно Дэнни.

— Ты странно одеваешься, — замечает Дэнни, перебрасывая мяч Сесилии, которая слегка задыхается.

— Дэнни. Ты не можешь так говорить! — Восклицает она, бросая мяч ему обратно.

— Почему нет? Это правда. — Он бросает его обратно мне. — На улице жарко.

— Я легко замерзаю. — Я бросаю мяч Сесилии, чувствуя себя виноватой за то, что, по сути, солгала им. Но, похоже, мне действительно холодно, хотя это не совсем тот вид холода, который может быть понятен им.

Дэнни бросает на меня взгляд, который говорит, что он не совсем мне верит, но ему девять лет, поэтому он позволяет себе это. Мы перебрасываемся мячом туда-сюда еще некоторое время, прежде чем Дэнни бросает его мне, а затем подпрыгивает на носках и умоляюще смотрит на меня.