— Здесь также есть читальный зал, — говорит Габриэль, ведя меня по коридору мимо кинозала и открывая дверь. — Сесилия и Дэнни иногда приходят сюда делать домашние задания во время учебного года. И это хорошее место для отдыха. Ты можешь пользоваться им, как и всем остальным в доме.

Зал очень похож на гостиную, только с большим количеством книжных полок - две стены, от пола до потолка. Весь дом каким-то образом одновременно производит впечатление очень роскошного и уютного. Все явно дорого - качественная мебель, роскошный текстиль, весь дом без единого пятнышка и наполнен цветочно-ванильным ароматом, но в то же время он ощущается как дом, чего никогда не было в моем, хотя мой отец делает все возможное, чтобы любому встречному казалось, что мы богаче, чем есть на самом деле.

Я легко могу представить, как прячусь здесь, или сворачиваюсь калачиком в кинозале с горсткой закусок и старым фильмом, или отправляюсь на пробежку по территории поместья. Дом моего детства всегда казался мне холодным, монолитным, но я уже чувствую, как мне становится здесь спокойнее. И это только первый день.

Может быть, я смогу быть здесь счастлива, думаю я, оглядывая комнату, и снова поворачиваюсь к Габриэлю.

— Твой дом прекрасен.

— Спасибо. — Он одаривает меня полуулыбкой. — Я не могу приписать себе слишком много заслуг. Я не приложил много усилий к оформлению, это точно. Но я хотел, чтобы здесь чувствовался дом. Я не очень люблю броскость и открытую демонстрацию богатства.

— За исключением машины, — говорю я, не задумываясь, и тут же хочу отбросить эту мысль, потому что она кажется слишком интимной. Как внутренняя шутка, только между нами. А я не настолько хорошо его знаю, чтобы так шутить, не совсем.

Но он не обижается. Вместо этого он смеется, глубоким, легким звуком, от которого у меня по позвоночнику пробегают мурашки, и я не решаюсь заглянуть в них слишком глубоко.

— Ты права, — говорит он. — За исключением машины. И она у меня не единственная. Может быть, я покажу тебе их как-нибудь, в гараже рядом с домом их несколько. Остальные припаркованы в другом месте.

— Конечно, — отвечаю я небрежно, потому что мысль о том, чтобы остаться с ним наедине в тихом теплом гараже, где он показывает мне свои любимые машины, кажется мне еще одной слишком интимной вещью для того, кем мы друг для друга являемся. Я чувствую тревогу, но не потому, что он сделал что-то, что заставило меня так думать, а потому, что я не хочу, чтобы та дрожь, которую я чувствовала, пробегая по позвоночнику, вернулась. Я не хочу чувствовать к нему влечение. Это сбивает с толку и тревожит, а эти эмоции мне абсолютно, однозначно не нужны.

— Пойдем. — Габриэль жестом приглашает меня следовать за ним. — Я покажу тебе твою комнату.

Он ведет меня наверх, к комнатам для гостей.

— Моя комната и комнаты детей находятся на третьем этаже, — говорит он, жестом указывая наверх. — Комнаты для гостей на втором. Я выделил одну из них для тебя, но, если тебе что-то не понравится, просто дай мне знать, и я подумаю, что можно сделать, чтобы все переставить.

— Уверена, все будет в порядке, — быстро говорю я, и так оно и есть.

Комната, которую он мне показывает, такая же большая, как моя спальня дома, может быть, даже больше. Она полностью меблирована, как и было обещано: вдоль одной стены - камин, который я нахожу совершенно восхитительным, и большая кровать с балдахином, застеленная белоснежными простынями и изумрудно-зеленым бархатным одеялом. Комната полностью выдержана в зеленых и белых тонах - от толстого белого ковра на полу рядом с кроватью на твердом дереве до кресла с крыльями из темно-зеленого бархата у камина и зелено-голубого кресла с тартановыми узорами между книжной полкой и окном, на спинку которого наброшен мягкий белый плед из синели. Здесь есть письменный стол, комод и шкаф, а в дальнем конце комнаты я вижу закрытую дверь.

— Здесь есть ванная комната, — говорит Габриэль, указывая на нее жестом. — Это часть причины, по которой я попросил Агнес подготовить для тебя эту комнату, я подумал, что ты предпочтешь ее.

— Определенно. — Я поворачиваюсь кругом, осматривая великолепную комнату. Все выглядит и ощущается так же роскошно, как и в остальном доме, и я чувствую себя здесь комфортно. Нет ощущения, что я не на своем месте. — Большое спасибо.

— Ты работаешь на меня. И я делаю все возможное, чтобы всем моим сотрудникам, особенно тем, кто здесь живет, было комфортно. Если тебе что-то нужно, просто скажи мне, и я сделаю все возможное, чтобы достать это для тебя, — искренне говорит он.

— Спасибо. — Я не знаю, что еще сказать. Я стою на пороге новой жизни, делаю то, чего никогда раньше не делала, и меня переполняет смесь волнения и нервозности. Все, что я знаю, это то, что я надеюсь, что все получится. Я хочу задержаться здесь как можно дольше.

— Здесь есть все необходимое, чтобы разжечь огонь, если захочешь, — добавляет Габриэль, кивая на камин. — Сейчас лето, но ты, похоже, легко замерзаешь. Так что, как и все остальное здесь, не стесняйтесь использовать его по своему усмотрению.

Его замечание о холоде поражает меня, потому что он не говорит это так, будто осуждает меня или даже интересуется причинами. Он просто соглашается с тем, что я делаю что-то необычное, и, похоже, это его не беспокоит.

А тебе не кажется, что его бы беспокоило, если бы он знал, почему? Коварный голосок в моей голове шепчет, но я его игнорирую. Я не хочу, чтобы что-то испортило день.

— Если больше ничего нет... — Габриэль переминается с ноги на ногу, и я внезапно возвращаюсь в тот момент, прекрасно осознавая, что он стоит здесь, наедине со мной, в моей спальне. По позвоночнику снова пробегает тревожное чувство, кожу покалывает от осознания того, что я не хочу этого и чувствую себя неловко. Мне не по себе, потому что он ничего не сделал, чтобы вызвать у меня такие чувства… он ни в чем не виноват. Но я все равно панически боюсь оставаться с ним наедине.

Когда я ничего не отвечаю, Габриэль продолжает.

— Я дам тебе возможность устроиться. Обычно мы ужинаем около семи, и ты не обязана к нам присоединяться, но я буду рад, если ты это сделаешь. Агнес и Альдо едят вместе со мной и детьми несколько раз в неделю, и, если ты сможешь присутствовать на ужине, я думаю, это пойдет им на пользу. — Он делает паузу. — Мне бы очень хотелось, чтобы ты чувствовала себя частью семьи.

У меня что-то щемит в груди, и я киваю. Его зеленые глаза встречаются с моими, и это осознание растет, осознание того, что он стоит в моей комнате, что кровать находится в нескольких футах от нас, что он находится здесь, в моем пространстве. Думаю, он тоже это понимает, потому что отступает на шаг назад, еще больше увеличивая физическое расстояние между нами, когда идет открывать дверь.

— Я спущусь к ужину, — быстро говорю я ему. — Я немного распакую вещи, а потом переоденусь и спущусь.

— Звучит неплохо. — Он еще раз улыбается мне, а затем выскальзывает из комнаты.

Следующие несколько часов я провожу, распаковывая вещи, расставляя книги по полкам и развешивая одежду. Ближе к семи я переодеваюсь в джинсы и длинный вязаный свитер темно-синего цвета в стиле туники, надевая к нему украшения из розового золота. Не знаю, насколько Габриэль любит, чтобы все наряжались на ужин, но до сих пор дом выглядел довольно непринужденно, так что, надеюсь, все будет в порядке.

Мне не нужно было волноваться. Когда я спускаюсь, за столом сидят только Габриэль, Дэнни и Сесилия, а на Габриэле темные джинсы и рубашка с короткими рукавами в стиле хенли. Он поднимает взгляд, когда я вхожу, и благодарно улыбается.

— Я рад, что ты пришла. — Он жестом показывает на одну сторону стола, напротив детей. — Проходи, садись. Мы уже все накрыли.

Кто-то приготовил для меня место, и я опускаюсь в кресло, глядя на тарелки с едой в центре стола. Большая миска с кремовой пастой, увенчанной креветками, помидорами и сыром фета, и еще одна деревянная миска с зеленым салатом, рядом с которой стоит небольшой стеклянный кувшин с каким-то винегретом. Сесилия смотрит на меня с другого конца стола и переводит взгляд на отца.

— Она будет есть с нами каждый вечер?

— Сесилия. — Тон Габриэля не резкий, но в нем есть намек на порицание. — Ты не должна говорить о Белле так, как будто она не сидит здесь. И да. Она будет ухаживать за вами обоими, так что большинство ваших трапез будет разделено с ней. Я попросил ее ужинать с нами так часто, как она захочет.

Сесилия прикусила губу, но больше ничего не сказала. Она просто сидит, сложив руки на коленях, и смотрит на обеденный стол своими ореховыми глазами в ожидании. Габриэль смотрит на меня, выражение его лица разглаживается.

— Можешь передать мне салат, Белла?

Я нервно сглатываю и киваю. Это всего лишь салат, но у меня дрожат руки, этот первый ужин за столом с семьей, в которой я теперь работаю, заставляет меня волноваться. Кажется, что от этого зависит очень многое, если Габриэль будет доволен мной, я останусь. Я буду продолжать заботиться об этих детях, жить в этом доме и, что самое важное, останусь незамужней. Моя дальнейшая свобода полностью зависит от того, как долго продлится эта работа и как долго моего отца можно будет убеждать в том, что это хорошая идея. Габриэль - его деловой партнер, так что, если Габриэль будет доволен моей работой, это будет просто еще один вид бизнеса, удерживающий меня здесь. Но если нет...

Я понимаю, что слишком долго сижу с чашей в руках. Сесилия недоуменно наблюдает за мной из-за стола, и я быстро беру щипцами часть салата и перекладываю его на свою тарелку, а затем передаю ее Габриэлю. Он накладывает себе и детям, а я забираю тарелку обратно, проделывая то же самое с пастой, а затем с заправкой для салата, пока мы все не оказываемся перед ужином. Только тогда Габриэль берет свою вилку, и я вижу, что дети воспринимают это как знак начать есть.