Глава десятая

Лиам

Алия только что ушла. Как ей удалось уговорить меня на все эти мероприятия, которые она хочет, чтобы я посетил, я понятия не имею. Она казалась такой увлеченной, когда рассказывала о причинах. Я словно увидел ее совсем с другой стороны, и мне это понравилось. Очень. Я был очарован ею. Возможно, именно поэтому я сейчас смотрю на распечатанный список мероприятий, на каждом из которых я должен быть в смокинге.

Я вешаю список на холодильник, прикрепив его магнитом «Ванкуверских рыцарей». Мне понадобится время, чтобы привыкнуть к тому, что «Рыцари» теперь моя команда.

Я сажусь на диван и включаю телевизор. Я пообещал Алие, что проведу здесь ночь, и заверил ее, что ей не нужно оставаться и стеречь меня. Она выглядела уставшей. Черт, я и сам устал. Наверное, слишком устал, чтобы куда-то идти, даже если бы хотел.

Я листаю каналы, пока не натыкаюсь на новости спорта. Я знаю, что должен переключить канал, но меня, как мотылька к огню, тянет туда. Особенно когда я слышу, что комментатор упоминает мое имя. Они несут всякую чушь. Они всегда так делают. Поэтому я все-таки переключаю канал, решив, что не хочу это слышать. Раньше я проводил свое свободное время, зацикливаясь на просмотре самых ярких моментов. В те времена, когда мое имя упоминалось только в положительном ключе. Теперь же все ждут, что я упаду еще ниже с пьедестала, на который они меня вознесли.

Но я не собираюсь падать. Все получится. Что бы мне ни пришлось делать, у меня все получится. Я приведу «Ванкуверских рыцарей» к Кубку Стэнли и выиграю его. Это будет не так уж и сложно. Они и без меня хорошая команда. Последние несколько лет они были чертовски близки к тому, чтобы добиться успеха. Но это будет год, когда они пройдут весь путь до конца. Я докажу всем, кто сомневался во мне, кто ставил против меня, что я по-прежнему, блядь, лучший. Я сделаю его. Утру нос моему бывшему гребаному тренеру. Тому, кто совершил ошибку, переспав с моей матерью.

Я ищу какой-нибудь ужастик, который я уже видел. Сейчас мне требуется просто фоновый шум. Я закрываю глаза, чувствуя усталость этого дня. Мне нужно встать до восхода солнца, чтобы покататься на коньках. В этом нет ничего нового, но после дополнительной тренировки, которую я устроил себе сегодня ― в основном для того, чтобы отвлечься и занять руки, чтобы не было соблазна прикоснуться к запретному плоду, так сказать, ― мне приходится нелегко.

Самое ужасное, что это не сработало. Я все еще хочу прикоснуться к ней. Особенно после того, как я увидел, что она меня разглядывает. Она думала, что я не знаю, что она смотрит. Я стоял к ней спиной, но видел ее отражение в зеркале на стене рядом со мной. Она не отводила от меня глаз. Это заставило меня сделать на миллион подтягиваний больше, чем обычно. Мне нравилось, что она смотрит. Думая об этом, я понимаю, что она превратила меня в глупого подростка, пытающегося выпендриться перед красивой девушкой. Девушкой, которую я вообще не должен пытаться впечатлить.

Что, черт возьми, случилось с моим планом разозлить ее настолько, чтобы она ушла?

О, точно. Мой член, видимо, взял верх и вычеркнул этот план из моей головы. Я займусь этим завтра… если я вообще ее увижу. Я уверен, что она не будет приходить каждый день.

Блядь, сезон будет невыносимо долгим, если я не избавлюсь от нее. Я провожу рукой по лицу. Еще глубже погружаюсь в диван и позволяю своему телу расслабиться.

― Какого черта? ― стону я, очнувшись после пятиминутного сна.

На улице темно, поэтому я беру телефон и проверяю время. Сейчас одиннадцать тридцать вечера. Затем я слышу жужжание. Я оглядываюсь по сторонам, гадая, что за хрень издает этот ужасный звук, поднимаюсь на ноги и иду за ним в холл. Жужжание снова разносится по квартире, и тут я обнаруживаю виновника. Домофон на стене. Я не знаю ни одной души в этом городе, не считая Алии, так какого черта мой домофон гудит посреди ночи?

Нажав на кнопку, я хриплю в динамик:

― Что?

― Открывай, старший брат. Я тут все яйца отморозил. ― Голос моего младшего брата испытывает переговорное устройство и мое терпение. Какого хрена он здесь делает?

― Мэтти? Какого черта? ― говорю я в динамик, одновременно нажимая на кнопку, открывающую ему доступ в здание.

Я прохаживаюсь по холлу, ожидая, когда лифт зазвенит, оповещая о его прибытии в квартиру. Не поймите меня неправильно, я люблю своего младшего брата. Он самый важный человек в моей жизни. Я готов на все ради этого маленького засранца. И он это знает и периодически пользуется этим в полной мере. Сколько я себя помню, мы с ним всегда были вдвоем против всего мира. Нам всегда приходилось присматривать друг за другом. Моя мама старалась. Она старалась изо всех сил. Я знаю это. Но ее стараний было недостаточно. Она не могла нас накормить, согреть, одеть. Я также знаю, что выгляжу как неблагодарное дерьмо, но, когда ты наблюдаешь, как твоя мать каждый второй месяц страдает от депрессии из-за сердца, разбитого ее последней большой любовью, ты начинаешь испытывать некоторую обиду. Она сделала это с собой. Она решила погнаться за очередной любовной историей, вместо того чтобы позаботиться о своих детях. И, к сожалению для всех нас, ни одна из них так и не стала счастливой.

Так было до тех пор, пока она не встретила Глена, своего нынешнего мужа. Я действительно думал, что на этот раз у нее все получилось, что она нашла мужчину, достойного ее внимания. Я даже нашел время, чтобы узнать его получше. Теперь я жалею, что сделал это, потому что оказалось, что моя мама не способна довести свою историю любви до конца. Я не знаю, специально ли она занимается самосаботажем или просто чертовски безнадежна. Я даже не могу с ней разговаривать после того, как узнал, что она изменила Глену с моим гребаным тренером.

Лифт гудит, и из него выходит Мэтти. Но он не один. За ним выходят четыре полуодетые девушки.

― Мэтти, какого хрена? Ты знаешь, который сейчас час? ― кричу я, притягивая его к себе и обнимая. Я знаю… здесь происходит что-то непонятное. Но он мой брат, и я не видел его уже два месяца.

― Я тоже рад тебя видеть, брат. И я знаю, который сейчас час. Сейчас время В.Е.Ч.Е.Р.И.Н.К.И, ― говорит он, произнося слово по буквам, чтобы сделать акцент.

― Нет, не время. У меня утреннее катание. Я иду спать, ― отвечаю я ему.

― Да ладно. Я не видел тебя несколько месяцев. Просто пойдем выпьем со мной. Пожалуйста, Лиам, один бокальчик, а потом мы можем вернуться сюда. Я даже сам уложу тебя в постель, ― говорит он.

Черт, я знаю, что пожалею об этом.

― Один. И я серьезно, Мэтти. У меня тренировка, а новый тренер уже ненавидит меня.

― Пока ты не начнешь выигрывать для него. Не волнуйся так сильно. Ты же Лиам, гребаный, Кинг. Или ты уже забыл об этом? ― Мэтти шлепает меня ладонью по щеке.

― Нет, но, похоже, ты забыл, ― говорю я, обнимая его за шею. Я поворачиваюсь и за считанные секунды блокирую его в шейном захвате. Его девицы ахают и отходят в сторону, а Мэтти отталкивается ногами в неумелой попытке сделать мне подножку.

― Ладно, сдаюсь, ― хрипит он.

Я отпускаю его.

― Подожди здесь. Мне нужно взять бумажник и телефон, ― говорю я ему, направляясь в спальню.

Какого черта я делаю? Мне не следует выходить. Я обещал Алие оставаться дома. Черт. Какого хрена меня это вообще волнует? Я открываю ее контакт и набираю ее номер.

Я почти сбрасываю звонок, когда она отвечает.

― Алло?

По голосу я понимаю, что она спит.

― Небольшой вопрос, ― говорю я.

― Лиам?

― Если оценивать по шкале от одного до десяти, насколько ты будешь взбешена утром, когда узнаешь, что я вышел и выпил один бокал? Не два, не три. Один. ― Хотя я не уверен, что уточнение числа действительно имеет значение.

Я слышу приглушенный крик и шелест простыней.

― Лиам Кинг, клянусь Богом, если ты сейчас выйдешь на улицу, я найду тебя и затащу обратно домой. Но не раньше, чем заеду в ближайший зоомагазин, куплю всех гребаных тарантулов, которые у них есть в наличии, и высыплю их тебе на кровать. Ты их даже не увидишь, пока они по тебе не поползут.

Черт, это совсем не тот образ, который мне нужен.

― Кто-нибудь говорил тебе, что ты злая?

― Множество людей, ― отвечает она. ― Я серьезно, Лиам. Не смей выходить на улицу.

― Я не могу. Мой брат только что приехал. Я должен пойти и выпить с ним, иначе я никогда не избавлюсь от него.

― Ты можешь сказать ― нет. Так поступают взрослые, Лиам.

― Думаю, тебе лучше начать искать меня, принцесса, ― говорю я и завершаю звонок.

Мой телефон тут же начинает звонить. Я выключаю его и убираю в карман с улыбкой на лице. По какой-то причине идея, что Алия будет искать меня, мне нравится. Я просто чертовски надеюсь, что ни один зоомагазин не работает так поздно.

Я выхожу из спальни и обнаруживаю, что Мэтти растянулся на моем диване, а две девушки примостились рядом с ним. Две другие лежат на противоположном диване и целуются.

― Пойдем. И они не вернутся с нами, ― говорю я ему, указывая на гарем женщин, которых он привел.

― Что? Кто ты такой и что ты сделал с моим братом? ― спрашивает он.

― Поторопись, пока я не передумал, Мэтти.

Мы устраиваемся в кабинке в задней части бара под названием «Лёд». Если название еще не говорит само за себя, то он сильно ориентирован на хоккей. Наверное, мне следовало выбрать другое место, но это было недалеко. Я вспомнил, как проходил мимо него вчера.

Я заплатил бармену, чтобы он не наливал мне алкоголь, когда заказал водку с содовой. Я не планировал пить перед утренним катанием. Я не гребаный новичок. Я уже не раз совершал эту ошибку, и она никогда не приводила ни к чему хорошему.

― Ну, как тебе Ванкувер? ― спрашивает Мэтти.

― Я здесь всего два дня, ― отвечаю я.

― Тогда еще по одному. ― Он ставит свой бокал на стол.

― Нет, я сказал ― один. Пойдем.

― Да ладно, тебе не обязательно присоединяться ко мне. Я просто хочу еще один. ― Он дуется.