Глава семнадцатая

Алия

― Нет, пожалуйста, мамочка. Я не хотела. Я исправлюсь. Честно. ― Я умоляю ее не делать мне больно, пока она тащит меня в ванную. Мне не нравится, когда она приводит меня сюда.

Она держит меня под водой, и я не могу дышать.

― Ты маленькая сучка! Ты сделала это нарочно. Ты просто хочешь вывести меня из себя. Ты хочешь, чтобы он принадлежал только тебе, да? Ну, ты его не получишь. Он мой. Он принадлежит мне. ― Она кричит, называя меня ужасными словами во всю мощь своих легких.

Я не знаю, о ком она говорит. Я не знаю, почему она думает, что я что-то делаю. И я не знаю, как ее остановить.

― Нет, мамочка, пожалуйста. Я буду хорошей, ― пытаюсь я снова.

― Ты не знаешь, как быть хорошей. Если я не избавлюсь от тебя, мне всегда придется делить его. Ты позорище. Действительно жалкая. Неудивительно, что я не люблю тебя, Алия. Я не могу. Никто не может. Ты не заслуживаешь любви. Ты не милая, хотя очевидно, что ты считаешь себя таковой. Ты околдовала его ― вот и все. Ты - демон, ― говорит она, постукивая пальцем по подбородку, разворачивается и закрывает дверь.

Теперь я остаюсь с ней в ванной наедине. Она говорит, что должна изгнать из меня демонов. Я не знаю, что такое демон, но звучит не очень хорошо, и я не хочу, чтобы она снова причинила мне боль.

― Пожалуйста, мамочка, остановись. Позови папу. Он сможет нам помочь, ― умоляю я ее.

― Нет! ― шипит она. ― Он мой, а не твой. ― Затем она достает из шкафа что-то блестящее, хватает меня за руку и отводит ее в сторону. Я не знаю, что она собирается делать, но потом она прижимает блестящую штуку к моему запястью, к коже, и ведет ею вверх по руке. Это больно. Очень больно, и у меня кружится голова. Я кричу так громко, как только могу.

Раздается стук в дверь, и мама отпускает меня. Я падаю на пол, прижимаю руку к груди, закрываю глаза и кричу еще громче.

― Алия, проснись.

Я слышу, как меня зовут, но не могу открыть глаза. Я не хочу, чтобы она видела, что это не сработало. Я не хочу, чтобы она пыталась снова...

― Алия, проснись, ― повторяет голос, на этот раз чуть громче. ― Это был всего лишь кошмар. С тобой все в порядке, малышка. Проснись.

Я чувствую, как меня поднимают, затем внезапно становится тепло, когда сильные руки обхватывают меня. Я моргаю, открывая глаза, когда сознание возвращается. Я оглядываюсь вокруг, пытаясь сориентироваться. Я в гостевой спальне Лиама. В его объятиях, он качает меня взад-вперед.

― Ты в порядке. Я держу тебя, ― шепчет он.

― Я... мне жаль, ― говорю я ему.

― Все в порядке. ― Он отстраняется и большим пальцем вытирает слезы с моей щеки.

Я потрясена. Мне давно не снился этот кошмар. Какого черта?

― Я не хотела тебя будить, ― шепчу я, хотя это звучит глупо, когда я произношу это вслух.

― Все нормально. Принести тебе что-нибудь? ― спрашивает он.

Я качаю головой.

― Нет, со мной все будет в порядке.

Он молчит мгновение, потом снова отстраняется и встает.

― Я в соседней комнате... если тебе что-нибудь понадобится.

Я смотрю, как он поворачивает ручку, а затем зову его. Он оборачивается.

― Лиам, ты можешь... ты можешь остаться?

― Конечно, ― говорит он, опускает руку и идет к другой стороне кровати, где забирается ко мне под одеяло. Он притягивает меня к себе, моя голова теперь покоится на его плече. ― Засыпай. Я буду рядом, ― говорит он, нежно целуя меня в макушку.

Я знаю, что не должна, но все равно делаю это. Я позволяю себе расслабиться и почувствовать себя в безопасности в его объятиях.

Она не может причинить тебе боль. Ты уже не маленькая девочка, напоминаю я себе. Затем я снова закрываю глаза и чертовски надеюсь, что мой мозг в это верит.

На мне лежит что-то тяжелое. Тяжелое и теплое. Когда я открываю глаза, чтобы посмотреть, то обнаруживаю мускулистую, татуированную руку. Руку, принадлежащую одному запретному для меня, горячему как грех хоккеисту. Тому самому хоккеисту, с которым я должна держать профессиональную дистанцию.

Все события прошлой ночи обрушиваются на меня. Я была пьяна, но, к сожалению, не настолько, чтобы не помнить всего. Танцевала с каким-то парнем в клубе. Лиам оттащил его от меня, отвез меня домой, поцеловал…

Я поцеловала Лиама в ответ.

Последовавший за этим кошмар, Лиам, утешающий меня, а потом я попросила его остаться. Сказать, что я смущена, значит преуменьшить. Не думаю, что найдется достаточно сильное слово для того, что я сейчас чувствую.

Дерьмо, дерьмо, дерьмо. Этого не должно было случиться.

Осторожно, как только могу, я выскальзываю из-под его руки и сползаю с кровати. Я не хочу его будить. Я беру свой телефон с тумбочки и отключаю его от зарядки. Должно быть, он позаботился и об этом прошлой ночью. Как мило. Я нагибаюсь, беру туфли и на цыпочках пробираюсь через комнату. Как только моя рука ложится на ручку и я собираюсь открыть дверь, я подпрыгиваю на десять футов в воздух.

― Ты пытаешься улизнуть от меня, принцесса? ― раздается его голос с кровати.

Я оборачиваюсь и вижу, что он сидит, прислонившись спиной к изголовью, и наблюдает за мной. Он без рубашки, простыни скомканы вокруг талии. Черт возьми, у этого парня отличный пресс. Я почти забыла, как это здорово…

― Я очень, очень, очень сожалею о прошлой ночи. Я не знаю, о чем я думала. Пожалуйста, прости меня, ― говорю я, избегая смотреть ему в глаза.

― О чем ты сожалеешь? За что именно ты извиняешься? ― спрашивает он.

― За все? ― Я пожимаю плечами.

Лиам сползает с кровати, и, хотя я знаю, что должна уйти, сбежать, пока есть возможность, я оказываюсь в ловушке. Мои ноги не двигаются. Он останавливается прямо передо мной, заставляя меня поднять голову вверх, чтобы встретить его взгляд.

― То есть ты сожалеешь о том, что терлась своей горячей задницей о член какого-то незнакомца?

― Нет, не об этом. ― Я улыбаюсь.

Лиам поднимает брови.

― Тебе жаль, что ты напилась, и мне пришлось привезти тебя домой?

― Немного. ― Я киваю.

― Ты сожалеешь, что поцеловала меня?

― Это ты поцеловал меня, ― уточняю я.

― Ты ответила. Ты сожалеешь об этом?

Я моргаю. Если честно, по-настоящему честно, я не сожалею, потому что это был адский поцелуй. Такой поцелуй бывает раз в жизни. Но я никогда не признаюсь в этом вслух. Особенно ему.

― Да, ― говорю я вместо этого.

Губы Лиама подрагивают в уголке рта, только с одной стороны.

― Ты лжешь. Тебе жаль, что ты попросила меня остаться?

― Да, ― снова говорю я, потому что об этом я и правда сожалею. ― Мне жаль, что тебе пришлось увидеть меня в худшем состоянии, и мне жаль, что я разбудила тебя.

― А мне нет.

― Что? ― спрашиваю я, сбитая с толку.

― Я не сожалею ни о чем, ― говорит он, прежде чем его губы прижимаются к моим.

Я говорю себе, что еще секунда, и я отстранюсь. Всего одна. Может быть, две. А потом его язык проникает в мой рот, поглощает меня, и я теряюсь. Как я уже сказала, такой поцелуй бывает раз в жизни.

Или уже дважды?

Неважно. Все, что я знаю, ― это то, что я могла бы стоять здесь и целовать его до последнего вздоха. Это так хорошо. Я не хочу останавливаться, хотя знаю, что должна. Я должна.

Рука Лиама касается моей щеки, удерживая мое лицо именно в том положении, в котором он хочет, когда он делает шаг вперед, а я делаю шаг назад, пока моя задница не упирается в стену. Еще один шаг, и его тело прижимается к моему. Мои руки блуждают по его обнаженной груди, по прессу. Проклятье. Это моя единственная мысль, когда я впиваюсь кончиками пальцев в его кожу. Мне не должно это нравиться так сильно. Я никогда не чувствовала себя так только от поцелуя. Мне нужно больше. Больше его. Мне нужно, чтобы он прикасался ко мне. Повсюду.

Как только эта мысль приходит мне в голову, Лиам отстраняется.

― Я не верю, что ты сожалеешь, принцесса. ― Он ухмыляется.

Я толкаю в его грудь. Мне нужно пространство. Мне нужно выбраться отсюда.

― Я иду домой, а ты тащи свою задницу в Замок. — Я обхожу его и выхожу в холл, после чего несколько раз нажимаю на кнопку лифта.

― Что у меня в расписании на сегодня?

― А? ― Я оборачиваюсь на вопрос Лиама.

― Расписание, которое ты мне составила, что в нем?

― У тебя утреннее катание, а потом ты вручаешь чек местному центру спасения животных. Надень костюм, ― говорю я ему.

― Чек?

― Да, команда делает пожертвование, а ты представляешь команду.

― Почему я?

― Потому что именно тебе нужен весь возможный положительный пиар.

― Хорошо. ― Он кивает, а потом спрашивает: ― Могу я пригласить тебя на ужин?

Я настолько ошеломлена его вопросом, что даже не знаю, что ответить. Он хочет пригласить меня на ужин?

― Я буду считать, что твое молчание означает «да». Надень платье, ― говорит он, передразнивая мой тон. ― Я отведу тебя в одно милое местечко. ― Затем он поворачивается ко мне спиной и исчезает в коридоре.

Что, черт возьми, только что произошло?

Двери лифта открываются, я вхожу внутрь и прислоняюсь к зеркальной стене, пока кабина спускается вниз. У меня голова идет кругом. Я поцеловала Лиама, мать его, Кинга, и не один, а два раза. И мне это чертовски понравилось.