Он выстрелил сразу, его толчки были прерывистыми, когда он намочил руку, грудь, пресс. Его плечи ...

Он выстрелил сразу, его толчки были прерывистыми, когда он намочил руку, грудь, пресс. Его плечи дрожали, грудь вздымалась, дыхание прерывалось. Когда он наклонился вперёд, я был рядом, чтобы поймать его, мои руки обхватили его потную спину. Мы постояли так мгновение, его голова лежала у меня на плече, а ноги свисали со стойки.

Наконец, он вздохнул, его дыхание коснулось моей шеи.

— Это было горячо.

— С тобой всё в порядке? — его сердце всё ещё билось так быстро.

Он поднял голову, и в его глазах блеснуло веселье — и, возможно, немного раздражения.

— Ты всегда беспокоишься, что я не справлюсь с тобой.

— Я больше, — сказал я хрипло. И я не подготовил его так, как следовало бы. Я так отчаянно хотел проникнуть в него.

Он закатил глаза.

— Ну и что? Меня бросает на землю и избивает большой, сильный мужчина? Прогони эту грёбаную мысль, — он сжал мои бицепсы. — Мне нравятся твои мускулы, Брэм. И твой большой член. Я скажу тебе, если это изменится, да?

— Да, — эхом отозвался я и проиграл битву, чтобы не улыбнуться.

***

— Так получилось, — произнёс Фергус некоторое время спустя, — я действительно пришёл сюда, чтобы поговорить с тобой, — мы приняли душ и теперь сидели перед камином в моей комнате, положив ноги на кожаный пуфик.

Я оторвал взгляд от пламени.

— О чём?

Он выпрямился, на этот раз посерьёзнев.

— Всё дело в слезах. Гонец, которого мы послали, не вернулся. Я беспокоюсь, что вампиры убили его.

Чёрт. Прошло уже больше недели. Если бы люди Людовика убили нашего посланника демонов, мне пришлось бы отвечать перед Разротом. Они были одним из немногих племён, которые могли сойти за людей, и у них не было проблем с посещением земного плана в поисках мести. Даже если бы они не винили меня, они могли бы потребовать удовлетворения от вампиров.

Я выругался.

— Я должен был сам пролить эти чёртовы слёзы. Если из-за этого начнётся межвидовая война, мы можем ожидать визита Найла, — поскольку Кормак большую часть времени не работал, пара короля занималась повседневными делами двора. И в отличие от Кормака, его ум был острым, как гвоздь. А ещё он был наполовину ведьмаком и чертовски страшен, когда злился.

Я знал это лучше, чем большинство.

— У Найла полно забот, — сказал Фергус, его серебристый взгляд был острее, чем он, вероятно, осознавал. — Кроме того, мы только что нашли нашу пару. Ни один из нас не был в том состоянии, чтобы совершить это путешествие.

В его словах был смысл. Расставание с Галиной до того, как мы укрепили нашу связь, было бы пыткой. Найл — и любой другой дракон — понял бы это.

Но всё ещё оставались вопросы без ответов. Главный из них: где были слёзы? Если они не добрались до Кровносты, отец Галины, скорее всего, был бы мёртв.

Фергус нахмурился, очевидно, угадав направление моих мыслей.

— Мы должны сказать ей.

— Да, — проговорил я, но что-то в этой перспективе выбило меня из колеи. Что, если она потребует вернуться домой? Она могла бы счесть своим долгом отдать последние почести — а это означало позволить ей вернуться в это гадючье гнездо на Урале. — Возможно, нам все же стоит подумать об этом.

— О чём тут думать? Это её отец, Брэм.

— Отец, который не заботился о ней.

Он покачал головой.

— Это не имеет значения. Семейные узы, какими бы рваными они ни были, по-прежнему важны. Я не любитель пиявок, но они часть Галины, к лучшему или к худшему. — Он нахмурился ещё сильнее, — мы её пары. Мы не можем начать этот союз со лжи. И утаивать от неё правду было бы ложью или упущением.

Конечно, он был прав. Но это не означало, что мне это должно было нравиться.

— Хорошо, — сказал я.

Его плечи расслабились.

— Так мы скажем ей этой ночью?

— Да. Ночью.