Глава 16

Найл

Я прищурился, приоткрыл глаза и тут же снова их захлопнул.

Грёбаное солнце.

Я не мог этого доказать, но клянусь, что на этом континенте было светлее. Я сделал мысленную заметку написать по электронной почте своему дизайнеру интерьера и попросить её купить несколько штор — плотных — для окна. Потому что до тех пор, пока я не выясню, что происходит с демонами, было безопаснее оставаться на Манхэттене. Эрказ вряд ли стал бы нападать в окружении такого количества людей. Разроты сливались с толпой лучше, чем большинство демонов, но даже жители Нью-Йорка были склонны замечать пару рогов. Или огненного коня, скачущего галопом по центру города.

Когда пелена сна рассеялась, я потянулся и — блядь. Я чувствовал себя так, словно меня сбил грузовик.

Нет. Грешная улыбка расплылась в моём сознании. Не грузовик. Кормак.

Я резко выпрямился. Кормака в постели не было. Что означало, что он был где-то в пентхаусе.

Возможно, с Изольдой. Один.

Я вскочил с кровати и натянул свои сброшенные пижамные штаны. Я спустился вниз за рекордно короткое время и резко остановилась в гостиной.

Они с Изольдой сгрудились вокруг встроенного стеллажа, на котором стояла куча игровых приставок и телевизор с плоским экраном, настроенный на какой-то спортивный канал. Их головы были вместе: одна светловолосая, другая темноволосая. Столько густых, блестящих волос. У Кормака волосы были завязаны узлом на макушке, как у воина древности. Насколько я знал, он изобрёл этот стиль. Он всегда терпеть не мог смывать кровь со своих волос.

Он обернулся и заметил меня. Его губы тут же изогнулись в медленной, сексуальной улыбке.

— Найл, — пророкотал он.

Облегчение нахлынуло на меня. Его глаза были ясными, а кожа — совершенно человеческой. Как всегда, меня потянуло к нему, и я обнаружил, что пересекаю комнату ещё до того, как осознал, что двигаюсь.

Как только я подошёл к нему, он обхватил ладонью мою шею сзади и притянул меня в быстром, грубом поцелуе с большим количеством языка. На вкус он напоминал мяту и Кормака. Когда мы оторвались друг от друга, у меня перехватило дыхание и я был дезориентирован.

— Ты нашёл зубную пасту, — глупо сказал я.

Его глаза блеснули.

— Это намного лучше, чем пудра. Мне нравится этот век.

Подождите.

— Где ты нашёл зубную щётку? — спросил я.

— В маленькой баночке в твоей ванной.

— Это моя.

Он пожал плечами.

— Прошлой ночью у тебя не было проблем с тем, чтобы засунуть свой язык мне в рот.

Я нахмурился и начал отвечать, но тут заметил, что Изольда с жадным интересом наблюдает за нашей перепалкой. Я притянул её к себе. Затем поднял её руку и поцеловал костяшки пальцев.

— Как тебе спалось, девочка?

— Хорошо.

— Мы с Изольдой наблюдали за восходом солнца, — проговорил Кормак.

О, держу пари, что так оно и было.

— И мы наблюдали за этим, — он указал на телевизор, где группа мужчин в обтягивающих бриджах участвовала в спортивном соревновании. Он нахмурился, глядя на экран, и хмыкнул. — Это необычный вид магии.

Мне потребовалась минута, чтобы понять, что он имел в виду сам телевизор.

— Это не магия. Это... — чёрт, как я собирался объяснить, как работает телевидение? Я и сам не был до конца уверен. — Это не магия, — повторил я, как будто это решало всё.

Они с Изольдой обменялись скептическими взглядами. Он нахмурился, глядя на мужчин, которые теперь выстраивались в линию на зелёном поле.

— Значит, раса фей.

Я прикрыл рот рукой, чтобы скрыть улыбку. Знакомство с двадцать первым веком должно было быть в равной степени восхитительным и раздражающим.

— Это всего лишь наука, mo ghràdh (прим. перев. — с шотл. Моя любовь). Где-то далеко люди играют в эту игру в реальном времени. И они могут сделать так, чтобы запись этого появилась на экранах, подобных этому, по всему миру.

Кормак отвернулся от экрана, теперь всё его внимание было сосредоточено на мне.

— Мне нравится, — мягко сказал он, — что ты называешь меня своей любовью.

Я сглотнул. Он впервые назвал меня так, очень давно, что я уже должен был забыть это. Но, конечно, я этого не сделал. Я принимал все эти нежности близко к сердцу, возможно, приберегая их на то время, когда я их больше не услышу. В течение многих лет я вообще ничего не слышал от Кормака.

И вот теперь он вернулся. По какой-то случайной прихоти вселенной судьба наконец-то даровала нам нашу женщину — и тем самым вернула Кормака с грани смерти. Я должен был радоваться и наслаждаться своим статусом самого удачливого ублюдка на планете. Но я не мог.

Потому что я совсем не был уверен, что заслуживаю того, что дала мне судьба. В этот самый момент я делал единственное, что, скорее всего, могло разрушить связь между парами, на поиски которой я потратил всю свою жизнь: я лгал своим парам. Сокрытие информации. Позволил им поверить, что я достоин их преданности.

Прошлой ночью у меня была прекрасная возможность во всём признаться Кормаку. На краткий миг я был близок к тому, чтобы рассказать ему всё.

Рассказать ему, что именно я сделал, чтобы получить сомнус.

Но я совсем забыл, насколько сильно он не доверял ведьмам. Я и забыл, как сильно он ненавидел Мулло, которого никогда не смог бы убить.

«Господи, Найл, где же твоё чувство преданности?»

Его слова подействовали на меня как пощёчина. Потому что ответ — холодная реальность, с которой я жил почти два столетия, — заключался в том, что у меня его не было.

— Всё в порядке, Найл?

Голос Кормака вырвал меня из моих мыслей. Он и Изольда наблюдали за мной с одинаковым выражением озабоченности на лицах. Они были так великолепны вместе. Они оба были чудесами — Кормак вернулся из огня, а Изольда обнаружила себя, когда казалось, что всё потеряно. Связь между нами была только зарождающейся.

Как я мог задушить её, когда у неё едва была возможность вздохнуть?

— Да, — хрипло ответил я. Я прочистил горло и быстро поискал, чем бы отвлечься. Я обнаружил это, когда окинул взглядом Изольду, на которой всё ещё была моя рубашка.

— Я обещал тебе одежду, девочка. Я позвоню консьержу и распоряжусь, чтобы кое-что доставили. Это займёт всего пару часов.

Её глаза расширились.

— Они могут изготовить её так быстро?

Очаровательно и невыносимо.

— Одежда уже сшита, милая, — я посмотрел на Кормака, на котором были мои штаны, доходившие ему до середины икр. — Я и тебе закажу что-нибудь.

***

Два часа спустя я глубоко пожалел о своём решении купить Изольде новый гардероб. Если и были какие-то сомнения по поводу её драконьей крови, то они рассеялись, когда она бросила один взгляд на вешалку с одеждой и объявила:

— Я возьму всё это.

Теперь мы с Кормаком сидели на диване в главной спальне, пока она переодевалась в свой двадцатый наряд. Или, может быть, это был двадцать первый. Или пятидесятый. Я сбился со счёта. Но проблема была не в том, что она настаивала на демонстрировании своей новой одежды.

Проблема заключалась в том, что её наряды становились всё более скудными. Было достаточно тяжело видеть её идеальную попку, обтянутую джинсами, и упругие сиськи, прикрытые обтягивающими свитерами и облегающими футболками. Но последние несколько раз, когда она выходила из ванной, она дефилировала мимо нас в коротком топе и шортах. Последняя пара была обрезана так высоко, что оставляла открытыми пышные ягодицы.

Кормак так сильно закашлялся, что мне пришлось хлопнуть его по спине.

— У тебя не хватает части брюк, девочка.

Она повернулась к нам своим дерзким задом и вытянула шею, чтобы заглянуть через плечо.

— О нет, я думаю, они должны быть такими.

— Вот так? — слабо спросил он. Кормак подождал, пока она вернётся в ванную, прежде чем повернуться ко мне с глазами, блестящими от вожделения. — Я уже упоминал, что мне нравится этот век? Потому что мне действительно нравится прямо сейчас.

Теперь мы ждали, что она придумает — или откажется — дальше. Мой член был готов прорваться сквозь джинсы. Взгляд на колени Кормака подтвердил, что ему ненамного лучше.

— Она делает это нарочно, — сказал я себе под нос.

Он улыбнулся.

— Меньшего я и не ожидал. Наши женщины всегда отличались горячей кровью.

Наши женщины. Женщина-дракон. Я посмотрел в сторону ванной, и новый приступ вожделения заставил меня поправить свой член.

Он положил палец мне на подбородок и повернул мою голову обратно к себе.

— Почему ты не рассказал ей о Брэме? — спросил он на приглушённом гэльском.

— Я расскажу, — ответил я на том же языке. — Я не хотел подавлять её, — или заставлю её презирать меня, когда она узнает, что её брат уже презирает меня.

Кормак переплёл свои пальцы с моими и поднёс наши соединённые руки к своим губам.

— Ты пробовал её на вкус? — он просунул язык между костяшками моих пальцев. — Я верю, что ты это сделал, Найл. У тебя вид мужчины, который попробовал киску на вкус и хочет большего.

Жар пробежал по мне.

— А ты? — я откинулся назад.

— А ты как думаешь? — он снова провёл по моим костяшкам пальцев. Этим утром он принял душ, но сохранил свою золотистую щетину, и у меня были серьёзные мысли о том, чтобы попросить его отрастить бороду. Прошлый опыт научил меня, что это феноменальное ощущение на моих яйцах.

Блядь, я кончу, если не возьму свой член под контроль.

— Тебе нравятся твои джинсы? — спросил я. Как и ожидалось, в одежде этой эпохи он выглядел так же хорошо, как и в любой другой.

— Перестань пытаться сменить тему.

Я фыркнул.

— О чём мы говорим?

— Киска. В частности, её поедание.

— Кормак.

— Мы должны заявить на неё права, — он опустил наши руки к своему бедру, и выражение его лица стало более серьёзным. — Мне неловко из-за того, что отношения между нами троими не урегулированы. Я не могу вернуться к огню, Найл.

— Ты этого не сделаешь, — я бы ему этого не позволил.

Он наклонился и нежно поцеловал меня.

— Тогда мы должны заявить на неё права, — прошептал он.

— Я согласна, — ответила Изольда.

Мы с Кормаком обернулись и увидели её в дверях ванной.