...Жажда славы, жажда золота и жажда принести язычникам веру в истинного Бога...

Книга рассказывает о становлении "Испанской империи" в связи с открытием Колумбом Нового света, завоеваниях конкистадоров в Карибском бассейне. Про завоевание Кортесом Мексики она рассказывает очень кратко, а про завоевания страны инков и  не-карибской Южной Америки вообще ничего. Связано это с тем, что у Томаса на эту тему есть другие книги. Но, что касается открытия Америки, завоевания Кубы, Пуэрто-Рико, Ямайки, Панамы, карибского побережья Колумбии и Венесуэлы, то здесь много подробностей. Также книга описывает дворцовую и политическую обстановку в Испании в то время.
Сразу надо сказать, что в книге не то, что уделяется внимание, а просто-таки подробно расписывается какое было отношение к индейцам и как решался их вопрос. При этом историк избегает делать однозначные выводы о расово-этнической принадлежности предков индейцев, пришедших в Америку. Он пишет, что "физически они были похожи на монголов или татар", потом предполагает, что кто-то из них мог быть похож на японских айнов, затем он упоминает о находке в 2002 г. в Мексике европейского черепа женщины. В конце концов, он относит эту проблему к антропологам, говоря, что понятно лишь, что эти люди, кто бы они ни были, пришли из Азии.
Вопрос отношения к индейцам уже можно проследить на действиях Колумба при освоении очага испанской экспансии - острова Гаити (тогда Эспаньолы). Поскольку, в отличие от Африки, эти земли были получены как бы в дар от папы римского под условие их христианизации, то и первые управляющие поселениями были совместно как от Короны, так и от церкви. Так Колумб давал наставления одному своему офицеру "разведать эти места и познакомиться с населением". Но что значит это "познакомиться"? Как пишет сам Колумб, тот "должен был хорошо обращаться с индейцами и заботиться о том, чтобы им не причиняли вреда и зла, а также чтобы они не были захвачены против их воли. Их необходимо уважать и охранять, дабы они не подняли мятеж". Вот эта часть фразы после слова "дабы" совершенно меняет взгляд на мотивацию Колумба с морально-нравственной на прагматическую. Однако, дальше ещё хлёстче... "Но если бы они взбунтовались, тогда им следует отрезать носы и уши, поскольку это те части, отсутствие коих невозможно скрыть." Здесь уже жестокое возмездие, но в свою очередь сглаженное тем же прагматизмом. Колумб также предписывал сделать, чтобы "испанского правосудия боялись". Если испанцы не могли купить еду, она должна была быть реквизирована "как можно более честно". Это голый прагматизм! Вот и всё! Никакой моралью тут и не пахнет. Обращаться хорошо только потому, чтобы не подняли мятеж. Наказывать показательно жестоко только для того, чтобы не повадно было повторить мятеж. Бесполезно искать в Колумбе только одну какую-то тёмную либо светлую сторону. Он просто прагматик. Впоследствии, при разборе при испанском дворе причин вымирания индейцев, подчёркивалось, что их общество не отвергает тех, у кого отрезаны носы и уши. То есть то, что работало в Испании не работает в Новом свете. Коренное население не считает это позорным клеймом.
Т. н. Бургосские законы 1512 г. об освобождении индейцев, очевидно, были вызваны проблемой их вымирания, как рабочей силы, без которой колонистам не обойтись. В конечном итоге, как мы знаем, всё вылилось в решение о завозе африканских рабов в Америку, об освобождении которых не задумывались даже те, кто топил за освобождение индейцев. Опять же... прагматизм! Или как бы сейчас сказали ...двойные стандарты. Так вот те самые бургосские законы: "все индейцы должны быть поселены в деревнях и городках в специально построенных новых домах; их старые дома будут сожжены, «чтобы у них не было соблазна вернуться туда, но переселение не должно происходить с жестокостью, напротив, с наибольшей мягкостью»". "Треть всех индейцев должна была работать на золотых копях, как пожелал того король, – но следовало позаботиться, чтобы с ними не обращались дурно и не утруждали чрезмерной работой. От беременных женщин нельзя было требовать ручного труда. Следовало поощрять всех индейцев заключать браки". Вот и вся нравственность! На золотых копях работать некому, поэтому к рабочему скоту нужно относиться бережнее. Отсюда напрашивается ответ тем испанцам, которые считают, что их колонизаторство было гуманнее такового от протестантских народов. Колонистам США коренное население не было нужно, а испанским было нужно. И те, и другие подходили к проблеме с одной и той же позиции - позиции прагматизма.
Отдельно обращает на себя внимание описание экспедиции Педрариаса в Панаму и рядом. Вообще, надо сказать, что чисто королевских испанских экспедиций было раз-два и обчёлся. Что короли финансировали? Колумба, Магеллана и вот этого самого Педрариаса. На остальные экспедиции всегда можно было сослаться, что они частные, но по согласованию с властями. Но экспедиция Педрариаса самое что ни на есть государственное дело. И вот она оказалась замешана в массе того, что сегодня бы посчитали военными преступлениями. И тут уже королевской власти никак не отмыться. Педрариас является также тем самым лицом, которое казнило Васко Нуньеса де Бальбоа - первооткрывателя Тихого океана. Автор книги явно симпатизирует Бальбоа. К тому же на фоне зверств идальго Педрариаса, он демонстрирует поселение Бальбоа - Аклу. "Люди Эспиносы нашли жителей Аклы в хорошем состоянии, они питались так хорошо, словно жили в Севилье". "Там было много деревянных домов, немногочисленное испанское население процветало трудом индейских слуг и батраков". Таким образом, жестокость людей Педрариаса, которые просто проходили огнём и мечом, выделяется на фоне первооткрывателя тех мест Бальбоа, который достиг определённой гармонии в налаживании жизни совместно с индейцами, хотя перед этим тоже повоевал с ними. И при этом Бальбоа был казнён Педрариасом по ложному обвинению в измене. Всё это выставляет Корону в более неприглядном свете.
В заключение, Томас делает обозрение Севильи как де-факто столицы колониальной экспансии Испании в Новый свет. Он подробно описывает могущественные семьи, управлявшие городом в то время, приводя в приложении их генеалогические древа, также семьи крупных торговцев. Да и вообще экономическую, социальную, культурную, архитектурную обстановку города в рассматриваемый период. Думаю, что именно в этой последней несколько отвлечённой, но не менее дотошной к деталям главе, автор выражает свою любовь к Испании, и интерес к её истории.
В целом, книга может разочаровать тех, кто купился на название серии, в которой она была издана, "История в одном томе". Это вовсе не ликбез, как можно было бы подумать. Это серьёзная монография, которая к тому же является по сути одним томом из трёх об Испанской колониальной империи, с 1831 примечанием к основному тексту. Примечания представляют собой ссылки на источники, цитаты из оригиналов на испанском и уточнения с перечислением списка имён. Цитаты на испанском не переведены, что поначалу раздражало даже меня, худо-бедно испанским владеющим, тем более, что там встречались обороты старо-испанского, однако, как я понял, это фишка мало того, что английского издания, так и собственно автора, который решил их не переводить. Информации в этих цитатах какой-то ценной для понимания книги нету. Можно считать, что это просто дано для специалистов и смело проходить мимо. Множество испанских, не сильно важных имен в тексте может изрядно утомить. Я, однако же, стойко их вычитывал и со временем у меня в голове стали выстраиваться связи всех этих родствов и отношений между участниками действа. Французские имена переведены коряво. Книга достаточно объективна, она не является открыто ни испанофильской, ни испанофобской, ни эмоциональной. Иногда оговаривается, мол, да, жесток, но согласитесь, что такие рвение и отвага не могут не внушать уважения. Впрочем, автор симпатизирует испанцам, стараясь быть объективным. Он не скрывает жестокости конкистадоров, но в то же время не вдаётся в подробности, сглаживает. В советской литературе про эти завоевания жестокости описывались даже откровеннее. В общем, историк пытается быть объективным настолько, насколько он способен на это. Это не абсолютная объективность всё же. Но в основном сухое изложение истории с чёткими ссылками на источники.