Глава десятая

Строберри-Пойнт, апрель 2019

Фиона

В следующей раз я увидела Джо Фокса, когда тот просунулся в окно Долли: кожаный браслет на запястье зацепился за раму, в то время как он передавал пакетик с травкой, а женщина протягивала ему горсть долларовых банкнот.

Джо первым заметил меня; улыбка сползла, на смену ей пришла холодная беспристрастная маска. Долли повернулась медленнее, руки дрожали, но в глазах вспыхнул вызов, когда она увидела меня.

— Это частная встреча, — рявкнула она.

Я сглотнула, мой взгляд метался между ними.

— И незаконная, — негромко сказала я.

Долли надменно махнула рукой:

— Покупка для медицинских целей. В наши дни многие врачи прописывают ее.

Мои пальцы сжались на дверной ручке. Джо Фокс пялился на меня, не шевелясь и не моргая.

Я облизала губы и обратилась к Долли:

— Выписывать могут только врачи. Но не… так.

Противостояние длилось в течение нескольких секунд; я жалела, что увидела их, и через секунду попятилась; Джо Фокс уставился на меня, а Долли хладнокровно оценивала.

— Собираешься заложить? — сыронизировал Джо Фокс, впервые обратившись ко мне.

Долли нахмурилась, жестом приглашая меня внутрь, и я неохотно вошла в маленькую комнату. Она — на удивление — сильной хваткой обхватила запястье своей костлявой рукой.

— Естественно, она этого не сделает, так ведь, душка?

— Я… я не знаю, — запнулась я. Надо бы.

— Позволь объяснить, почему это неудачная идея, — спокойно начала Долли, — покупка совершена, во-первых, для личного пользования. Во-вторых, для медицинских целей — ты ж наверняка знаешь, что марихуана — проверенное болеутоляющее, гораздо более щадящее желудок, чем некоторые марки анальгетиков, которые я могу перечислить, а мой артрит ухудшается по ночам. В-третьих, о помощи у Джо попросила я, а не наоборот. И, в-четвертых, это вообще-то не твое дело.

Я наклонилась вперед, понизив голос:

— Откуда мне знать, что парень не использует Вас в своих интересах? — прошептала я, однако Джо Фокс все равно услышал.

— Использует в своих интересах? — фыркнул он. — Ты вообще хоть чуточку знакома с Долли? У нее есть житейская мудрость, о которой ты и не мечтала. Никто не использует ее в своих интересах, к тому же я взимаю справедливую цену. — Губы его растянулись в злобной усмешке. — Хочешь попробовать? Дам скидку для новичков.

Я рассердилась от его домысла и неявного оскорбления, что я моралистка, предвзятая паинька.

— Не подкалывай девушку. — Долли расплылась в улыбке, похлопав парня по руке, которая покоилась на подоконник: тонкая бледная кожа контрастировала с его здоровой загорелой бронзовой. — Фиона — хорошая девочка. И ничего не скажет. Можешь идти, Джо. Продолжим разговор позже.

Он улыбнулся теплой, искренней улыбкой, которая тронула мое сердце.

— Само собой, Долли. Расслабляйтесь.

— Так и планирую, — и засмеялась, указывая на пакетик, лежащий на коленях.

Джо ухмыльнулся, затем, бросив на меня последний предупреждающий взгляд, удалился, и через несколько секунд я услышала раскатистый звук самоходной газонокосилки.

— Брр! Терпеть его не могу!

— Правда? Отчего же? — удивленно вопросила Долли.

Не думала, что говорю слишком громко, чтобы она меня услышала — очевидно, я ошибалась.

— Он такой высокомерный, — заявила я, признавая лишь половину правды.

Долли внимательно посмотрела на меня.

— Мне весьма симпатичны высокомерные мужчины — при условии, что у них еще и упругие попки.

— Долли!

— Что? Еще скажи, что не заметила эту упругую попку? Твои глаза же на месте, деточка.

Долли явно пересекла рубеж фильтрации разговоров. Возможно, когда-то она обладала им… в чем я не была уверена.

— Теперь помоги с этим, — велела женщина, указывая на пакетик.

— Долли, я ничего об этом не знаю… Думаю надо…

Она проигнорировала меня, роясь во вместительном кармане передвижной тележки, пока не нашла пачку бумаги для самокруток.

— Скрути косяк, Фиона, ладно? Сегодня я что-то трясусь.

Я понимала, что она делает: скрутив для нее косяк, я становилась причастной — соучастницей преступления. И если поймают — или доложат — я лишусь работы, как и Джо Фокс.

— Пожалуйста, дорогая.

В голосе женщины слышалось страдание либо же попросту показалось. Может, пойти на это заставила моя совесть, а и может, неспособность говорить людям «нет». Как бы то ни было, я повесила табличку «Персональный уход» на дверь, затем села, дабы скрутить косяк.

Скручивала я неуклюже: трижды рассыпала травку на подоконник, пальцами сметая ее обратно в пакетик.

Долли внимательно наблюдала за мной, переплетя пальцы артритных рук в предвкушении.

Наконец, я передала Долли готовый косяк и зажгла его спичками из коробки, которую она держала в кармашке.

Она затянулась, закрыла глаза от удовольствия и облегчения, а руки дрожали немного меньше. Я была вынуждена отвести взгляд — особого достоинства в том, чтобы быть девяностосемилетней, не было; зависимой ото всех по малейшему поводу: помощь помыться, одеваться, сходить в уборную. Если ей доставляло блаженство или облегчение от оскорблений возраста, кто я такая, чтобы останавливать ее? Вот как я обосновывала это себе, однако знала ведь, что так тоже неправильно. Одна из тех моральных дилемм, которые стоит обсуждать на уроки этики, но с надеждой отроду не сталкиваться с подобным в реальной жизни.

Учеба в старшей школе кажется глубочайшей адской ямой. Однако, когда бросаешь или оканчиваешь школу, понимаешь, что в жизни есть несколько различных видов ада: адская работа, адские отношения, денежный ад, адская квартира, адская семейка, адский стресс, адское здоровье, либо просто неустанная адская повседневность.

Выбор быть оптимисткой был явно глупым. В львиной доле малоприятных ситуаций я старалась отыскать что-нибудь позитивное.

Глаза Долли все еще были закрыты, когда она снова заговорила:

— Хорошо изучи правила, чтобы эффектно их нарушать.

— Вот как? — вздохнула я. — Мир по версии Долли?

Она слабо улыбнулась:

— Вероятно, дорогая, хотя я цитировала Далай-ламу.

— А-а!

— Да, разве люди не удивительны?

И она вновь открыла глаза, смерив меня взглядом.

Я снова вздохнула.

— Ага, они постоянно до чертиков поражают меня.

Долли откинула голову на спинку кресла, и засмеялась; маленькое тельце тряслось от веселья.

Я ее развеселила. Видите? Вот и позитив.

— Ты мне нравишься, Фиона, — призналась она, задыхаясь, ее глаза прослезились, — теперь скажи-ка вот что: почему ты пялилась на Джо, когда вошла? За исключением того факта, что мы были в середине сделки; что-то привлекло твое внимание.

— Ой, ничего особенного. Пакетик травки определенно привлек внимание.

Долли усмехнулась.

— А еще заметила кожаный браслет на его запястье, и просто… ну, стало любопытно, что это такое.

— Ах-ха! Зоркий глаз и пытливый ум. Очень хорошо! И каковы предположения?

Я покачала головой.

— Их немного. Джо не походит на человека, носящего аксессуары и, по-видимому, ему начхать, какую одежду он носит, так что…

— Так что?

— Не знаю. А Вы как считаете?

— Аксессуар недорогой, не является семейной реликвией, следовательно браслет, должно быть, подарил тот, кто ему дорог. Возможно, сестренка. Младшая сестренка.

— Вы знаете или попросту предполагаете?

— Дедукция. У него на пальцах следы от мелков.

— Может, у него есть младший брат или Джо любит рисовать.

— Мелок розовый. И у него на джинсах блестки.

— Все равно не походит на подарок, который купила бы младшая сестренка.

— Совершенно верно. Но я уверена в своей правоте — у него она есть.

— Вероятно…

— Заключим пари! — воскликнула она, сверкнув глазами. — Если я права, за тобой должок.

— Долли…

Она протянула руку с блеском в глазах.

— Ладно, — улыбнулась я, пожимая ее руку. — Но одолжение будет небольшим.

— Посмотрим. Теперь расскажи побольше о себе. Чем занималась, с тех пор как я видела тебя в последний раз? Что с тобой приключилось?

Моя улыбка отступила подобно приливу, выставляя опасные скалы внизу.

— Рассказывать нечего, — настороженно ответила я.

— Обычно так говорят самые интересные люди, — сказала Долли, прищурив глаза, вновь затянувшись.

— Я просто работаю. Нигде не бывала, ничем не занималась… имеется степень по косметологии.

— У тебя есть братья или сестры?

— Нет, но хотела бы, чтобы были.

— У меня был брат. Фред был заядлым футболистом. Центральным нападающим. Королевская пехота Суррея. Погиб при Монте-Кассино.

— Соболезную, — пробормотала. Слова казались неуместными ввиду давней утраты.

— Спасибо, дорогая. Он был замечательным пареньком. Всегда втягивал меня в неприятности. — Долли вздохнула. — Работал в продуктовом магазине по соседству, пока его не призвали.

Я начала готовить миску с теплой водой, чтобы замочить ее ногти, прежде чем приступить к маникюру.

— Ты когда-нибудь была влюблена? — внезапно поинтересовалась Долли.

Я хотела было заговорить, но слова не шли на ум.

— Ах, так значит была! Как интересно. Рассказывай.

Я стиснула зубы, нехотя встречаясь с ней взглядом.

— Лучше не надо.

Она одарила меня понимающей грустной улыбкой.

— Ох, детка, знаешь, прошлое имеет над нами власть с нашего позволения. Кем бы он ни был, он лишился жемчужины.

Мои глаза заслезились от дыма, и я закашлялась.

— Ага, ну он так не думал.

«Ты, Фиона, неудачница. И капздец какая толстая. Толстожопая Фиона: парикмахерша покойников, упаси Боже! Я уже долго терплю доёбки от корешей. Да ты даже в постели ущербная».

— Значит, он был ослом, и не стоит сожалений. Тебе не кажется, что пришло время сотворить новые воспоминания, Фиона, получше этих?

— Я стараюсь, Долли, — тихо сказала я. Мой голос дрогнул. — Стараюсь.

— Прочнейшая сталь была закалена в огне.

— Это тоже Далай-лама так говорил?

— Нет, душенька. Точно не говорил. — Затем похлопала меня по ладони, что для нее было эквивалентом пылкого объятия. — Ты спросила Джо, почему он продает наркоту?