Она представила нам своих родителей, бабушек и дедушек с медной кожей, которые были на десятилетия моложе Долли. С ней обращались как с приезжей королевской особой и отвели ей центральное место в круге рядом с семьей Амайи.

— Круг освящен и предназначен для танцоров, так что не переходите его, — серьезно предупредила Амайя. — И не говорите «костюмы», так как все традиционные одежды — это семейные реликвии, некоторым из них около восьмидесяти лет.

— Поменьше чем мне, — усмехнулась Долли и повернулась, чтобы поговорить с женщиной, которая являлась еще одной родственницей Амайи.

Старик — дед Амайи — подозвал меня пальцем. Будучи сбитой с толку, я повернулась, чтобы уточнить у Амайи.

— Дедуля — шаман, — пояснила Амайя. — Хочет поговорить с тобой. Он знал, что ты придешь. Ему подсказала река.

— Река? — повторила, удивленная и более чем скептически настроенная, хотя и не хотела показаться грубой.

— Сложновато объяснить, — ответила она, — мы верим, что у определенных мест есть духи, и наши шаманы связываются с ними. Могу лишь сказать, что деда вылечил людей, на которых врачи ставили крест. Без понятия, как это работает, знаю лишь, что помогает.

Я взглянула на Долли, выглядящей такой крошечной и старой, ее голова едва ли была выше верха инвалидного кресла.

— Он может ей помочь? — прошептала я. — С сердцем… ей приходится принимать таблетки.

Амайя посмотрела на дедулю, который все еще наблюдал за нами.

— Уточню, но его ответы иногда звучат как загадки. Но без проблем, спрошу.

Она заговорила с ним на их родном языке, который звучал так странно и в то же время как-то правильно для этого места, наполненного ветром, песком и камнем.

Старик долго говорил, жестикулируя крючковатыми, обветренными руками, голос то повышался, то понижался с тихим достоинством. Амайя внимательно слушала, периодически кивая. Затем повернулась ко мне:

— Деда говорит, что твоя подруга — сильная и прожила много жизней. Не понимаю, что он имеет в виду, но твердит, что видел лиловую женщину во сне. Говорит: вы с Джо тоже были в этом сне, но вы разобщены. Прости, предупреждала же: дедуля говорит загадками. Он считает, что Долли не нужна его помощь и она готова продолжить свой путь... а потом он сказал что-то о поиске солнышка. Это о чем-то тебе говорит?

Я покачала головой.

— Знаю-знаю: звучит как бред сумасшедшего, но я не сбрасываю со счетов его слов, и тебе не стоит. Ему известно многое, и иногда кажется, что сказанное им — полная околесица, однако потом что-то случается, и я понимаю, что он имел в виду. Деда твердит, что мы многое постигаем, когда готовы к знаниям. — Амайя улыбнулась мне. — Все больше загадок.

Шаман глядел на меня сквозь туман своей древней мудрости.

— Он говорит, что твоя бабушка не больна, просто стара. И сейчас она отправляется в свой последний путь.

— Значит, ничего не можете сделать?

Старик проигнорировал вопрос, вместо этого обратив взгляд на Джо и подав сигнал внучке.

— Эм, он называет Джо «Янтарным лисом» и заявляет, что тот находится между двумя мирами и перед ним два пути.

Девушка пожала плечами, беспокойно взглянув на Джо, который разговаривал с группой мужчин.

Затем шаман подался вперед, положил артритную руку на мою и что-то прошептал. Слов я не разобрала.

— Он говорит: «Выбирай мудро, хотя не уверен, что придется выбирать».

Я вздохнула и одарила Амайю кислой улыбкой.

— Пожалуйста, поблагодари его от моего имени.

— Не стоит благодарностей, — отозвался старик с беззубой ухмылкой.

Амайя захохотала.

— Деда умеет говорить по-английски, — призналась она, — просто предпочитает этого не делать.

Пау-Вау началось с того, что различные племенные группы ступили на площадь вокруг танцевального круга. Многие несли флаги, в том числе флаг США, а также племенные флаги, орлиные посохи и то, что, как объяснила Амайя, являлось флагом Пау-Вау. Мы все почтительно встали.

Амайя увидела, что я пялюсь на флаг США, и кивнула.

— Флаг имеет для нас двойное значение. Это способ вспомнить наших предков, которые сражались против этой страны, но также и потому, что коренные американцы — часть этой страны и тоже сражались за нее. Я в курсе, что звучит это противоречиво, но такова наша история.

Несколько мужчин носили медали кампании, приколотые к рубашкам или джинсовым курткам, а за ними следовали вожди племен. Амайя указала нам на них, как раз когда в зал вошла вереница танцоры, за которыми следовали танцовщицы, исполняющие низкий ритмичный напев. В сарафане и с платиновыми светлыми волосами я точно выглядела неуместно.

— Сначала будет молитва, потом танцевальные песни межплеменных народов, и все будут танцевать под барабанный бой, — прошептала Амайя. Она обернулась к Джо. — В ваших Пау-Вау тоже так?

Он пожал плечами, но ничего не ответил. Казалось, парню было не по себе, и я не знала причину.

Когда тени удлинились, Амайя потянула меня в круг, где танцевали женщины, и показала простые шаги, а все остальные женщины хлопали и посмеивались, когда я спотыкалась рядышком. Однако ощущала я себя желанной и принятой, меня не осуждали и не считали ненужной.

Сначала не думала, что Джо будет танцевать, когда на арену выйдут мужчины, но после уговоров и подначек со стороны остальных парень присоединился к кругу танцующих, свет костра отбрасывал тени на его раскрасневшееся лицо; ритм барабанщиков отдавался в ушах, пульсируя в крови.

Его волосы развевались вокруг лица, а сильное тело извивалось, тогда как он танцевал по пыльному кругу, величественный и неповторимый, связанный с этой землей так, как я никогда не буду.

Я любовалась и вздыхала, натянуто улыбнувшись, когда Долли взяла меня за ладонь.

— Разве это не чарующе? — вопросила женщина голосом полным благоговения. — Не бойся жизни, Фиона. Не бойся жить.

Сумерки сменились закатом, небо окрасилось в яркие цвета, а Каньон начал наполняться тенями. Завороженные природным действом, барабанщики стихли. Джо встал рядом со мной.

— Бесподобно, — тихо произнесла Долли. — Так по-особенному разделять этот момент с вами.

И поскольку я чувствовала то же самое, я улыбнулась женщине и посмотрела на Джо, удивившись тому, что он смотрит на меня, в то время как краски исчезали в ночи.