Пози, которая с тех пор, как мы подошли, смотрела куда угодно, только не прямо на меня, пристально смотрит на стоящую перед ней тарелку с фруктами, к которой едва прикасалась.

Это не мешает мне смотреть на нее, пока я отвечаю на вопрос Ларк.

— Я просто хотел поприветствовать Пози дома. Ее давно не было, и я просто рад, что она вернулась.

Блондинка хмурится на это.

— Пози, мне казалось, ты сказала, что не знаешь Рафферти?

Наконец, оторвавшись от еды, ее рот открывается и закрывается, как будто она пытается придумать оправдание или ответ.

Обогнув стол и оказавшись прямо рядом с ней, я отвечаю за нее Ларк.

— Это не была полная ложь. Прошло очень много времени с тех пор, как мы были рядом друг с другом. Мы теперь по сути чужие. Не так ли?

Когда она колеблется с ответом, я кладу палец ей под подбородок и поднимаю ее лицо, чтобы она посмотрела на меня. Тонкая колонна ее горла шевелится, когда она тяжело сглатывает.

— Верно, — бормочет она, и этот звук едва слышен для моих ушей.

— Ох, ладно. Я просто не понимаю, почему ты не сказала этого на днях, когда я спросила, – выражение лица Ларк остается скептическим. Ее воспитали политики, и у нее отличный детектор лжи.

Прищурившись на Пози, я молча прошу ее присоединиться к этому разговору. Я хочу услышать, что она скажет. Как она раскрутит нашу грязную историю, чтобы не выглядеть в ней злодеем?

Она откашливается, прежде чем дать туманное объяснение.

— У нас… у нас очень сложная история. Я выросла вместе с Пакстоном и Рафферти, но несколько лет назад я уехала, и мы потеряли контакт.

— Мне бы очень хотелось воссоединиться с ней раньше, но я уверен, что ожидание того стоит, – мне нравится, что она единственная, кто понимает невысказанный смысл моих слов. — Кстати говоря, у меня есть для тебя подарок на возвращение домой, Пози.

Убрав руку с ее челюсти, я лезу в задний карман джинсов. Мои пальцы обхватывают кожу предмета, а ее голова отказывается трястись.

— Тебе действительно не нужно было ничего мне дарить, – она пытается говорить ровным и приятным голосом, чтобы не предупреждать Ларк о происходящем, но у нее это ужасно получается. Пози преуспевает во многих вещах, например в балете и разрушении жизней, но актерского мастерства ей очень не хватает. — Тебе не кажется, что в последнее время ты удивил меня достаточным количеством подарков, Рафф?

Это заставляет меня ухмыляться. Бабочки не были подарком, но она это знает. Они должны были доказать ей, что ей некуда пойти, чтобы быть в безопасности от моей досягаемости. Ее спальня должна была стать ее убежищем вдали от всех и вся, и я легко проник туда.

— Я подумал, что тебе пригодится еще один, – вытащив его из тайника, я обнаруживаю кожаное колье.

Она сделала саркастический комментарий о том, что я надел на нее ошейник на кладбище, но она даже не подозревала, что именно это я и планировал сделать. Черная кожа имеет толщину около дюйма, а вместо традиционного серебряного кольца посередине находится бабочка. Кожа прикрепляется к обоим полым крыльям, а посередине, где находится тело бабочки, находится крошечная замочная скважина. Как только это окажется на ней, единственный способ избавиться от этого — если я позволю это.

Ее губы раздвигаются в тихом вздохе.

— Это… – не имея возможности или желания произнести эти слова вслух, ее тихий шепот затихает.

Покорный ошейник? Да, да, это так, Пози.

— Это бабочка для моей бабочки, — говорю я ей вместо правды. — Вставай.

Бледно-карие глаза танцуют между мной, Ларк, Роумом и кем-то еще, кто может наблюдать за ее унижением. Каждая мысль и противоречивая эмоция, которые она испытывает, отражаются на ее лице. Я знаю, что она думает о том, чтобы сказать мне, чтобы я пошел к черту. Это то, чего она хочет сделать больше всего, но я также знаю, что она этого не сделает. Не потому, что на кону благополучие ее отца.

В тот момент, когда она уступает и отказывается от всякого подобия борьбы, это попадает прямо в мой член. Ее жалкий взгляд поражения и принятия – опьяняющее зрелище. Сломать ее будет моей величайшей радостью.

Отталкиваясь от стола, Пози поднимается на ноги и становится передо мной. Я отдам ей должное; на этот раз она не отводит взгляд. Ее идеальные белые зубы впиваются в нижнюю губу, а я убираю ее длинные пряди волос за плечи. Единственный раз, когда она вздрагивает, это когда мой большой палец задевает фиолетовый синяк, который я оставил на ее горле прошлой ночью. Когда я оборачиваю кожу вокруг ее тонкой шеи, она что-то ищет в моих глазах. За что? Я не уверен. Возможно, она ищет остатки того мальчика, которым я был раньше.

Звук смыкания обеих сторон заставляет ее пошатнуться на ногах, но она не пытается отстраниться или остановить меня.

— Вот, — говорю я, обводя металлическую бабочку, расположенную посередине ее горла. Ее челюсть дергается в молчаливом отвращении, когда я восхищаюсь новым аксессуаром. Желая посмотреть, смогу ли я заставить ее щелкнуть, я с ухмылкой наклоняю голову. — Я приготовил тебе подарок. Как тебе?

Вспышка ярости на ее лице — потрясающее зрелище, но она становится еще прекраснее, когда она может полностью обуздать ее и сказать мне то, что я хочу услышать. Сделать это на глазах у наших друзей и всех остальных во дворе было правильным шагом. Это подтвердило для меня, насколько она желает играть в мою игру.

— Спасибо за мой подарок, Рафферти.

Проведя большим пальцем по ее розовой нижней губе, я хвалю ее.

— Хорошая девочка, – она совсем не хороша, и мы оба это знаем. — Теперь в следующую субботу у меня есть кое-что, для чего ты мне понадобишься. Если ты занята, то будь доступна.

Брови сдвинуты вместе, она хмурится.

— В тот вечер у меня смена до восьми вечера, а на следующее утро мне нужно вернуться в студию в семь.

— Какая часть моей просьбы является проблемой? Выпей кофе или выпей порцию колы, мне все равно, что тебе придется делать, главное, чтобы ты была готова к девяти вечеру.

— Отлично. Я разберусь с этим.

— Конечно. Нам бы не хотелось, чтобы ты так скоро меня разочаровала, не так ли?

Ее единственный ответ – покачивание головой.