— А кому сейчас легко? — говорит Дэнни и отправляет сериал в небытие. Он сидит, смотрит на пустой экран телевизора и думает: "Я не буду жалеть себя. Я просто облажался, сообщив о трупе, но я не буду жалеть себя".

Затем он вспоминает глаза Жальбера, которые буквально ползали по его лицу.

— Остерегайся его, – произносит он. Впервые за два года он ловит себя на желании выпить пива.

Жальбер лежит в своей постели, вытянувшись, как струна, слушает, как за окном дует ветер прерий, и думает о завтрашнем допросе. Он не хочет о нём думать, ему нужно выспаться, чтобы утром быть свежим и бодрым. Кофлин — вот кто должен лежать без сна этой ночью, ворочаясь и вертясь.

Но иногда невозможно заглушить поток мыслей.

Он спускает ноги с кровати, хватает телефон и звонит Джорджу Гибсону, который последние семь лет возглавляет отдел криминалистики КБР. Гибсон прилетел из Уичито, как только судья подписал ордера на обыск, и немедленно приступил к работе, как только пикап Кофлина был ему доставлен. Звонить ему – ошибка, Гибсон сам позвонит, если что-то обнаружит, но Жальбер ничего не может с собой поделать. Иногда – как сейчас, например – он понимает, что чувствуют наркоманы.

— Джордж, это Фрэнк. У тебя есть что-нибудь? Какие-нибудь признаки того, что девушка была в его машине?

— Пока ничего, – отвечает Гибсон, – но мы продолжаем работать.

— Я оставлю телефон включённым. Позвони мне, если найдешь что-то определенное. Неважно, как будет поздно.

— Обязательно. Теперь я могу вернуться к работе?

— Да. Прости. Просто... мы работаем ради неё, Джордж. Ради мисс Ивонн. Мы её...

— Защитники. Спасибо, что напомнил.

— Извини. Извини. Возвращайся к работе.

Жальбер заканчивает разговор и ложится. Он начинает считать и складывать. Один и два – три, ещё три – шесть, ещё четыре – десять, ещё пять – пятнадцать. Когда он доходит до семнадцати – это сто пятьдесят три, он наконец-то начинает расслабляться. А когда он доходит до двадцати восьми – это четыреста шесть, то погружается в сон.

В два часа ночи его будит телефон. Это Гибсон.

— Сообщи мне хорошие новости, Джордж.

— Сообщил бы, если бы мог, — Гибсон устал и измотан. — Машина чиста. Я поеду домой, пока ещё могу держаться на ногах.

Жальбер сидит в кровати, выпрямившись.

— Совсем ничего? Ты шутишь?

— Я не шучу после полуночи.

— Ты поднимал её на подъёмник? Проверил днище?

— Не учи рыбака ловить рыбу, Фрэнк.

Гибсон явно на грани того, чтобы выйти из себя. Жальбер должен остановиться. Он не может остановиться.

— Он её помыл, да? Сукин сын помыл её и, наверное, начисто вылизал.

— В последнее время не мыл. Там полно грязи с его поездки в Ганнел. Следов отбеливателя в кабине и багажнике тоже нет.

Жальбер ожидал большего. Он ожидал, что что-нибудь найдут. Он был уверен в этом.

Гибсон продолжает:

— Найти отпечатки пальцев, волосы, предмет её одежды... это было бы идеально, золотой стандарт, как говорится, но это не значит, что её там не было. Либо он сделал превосходную уборку, либо...

— Либо её вообще не было в этом пикапе, — у Жальбера начинает болеть голова, и снова заснуть, скорее всего, уже не получится. — Он мог использовать другую машину для её перевозки. У него есть подруга в том трейлерном парке. Может, он воспользовался её машиной. Если он не признается, нам, возможно, придётся...

— Есть и третий вариант, — говорит Гибсон.

— Какой? — резко спрашивает Жальбер.

— Он невиновен.

Несколько секунд Жальбер ошеломлённо молчит. Потом начинает хохотать.

Когда на следующее утро Жальбер приезжает в полицейский участок Маниту — в свежих джинсах, свежей рубашке и всё в том же счастливом чёрном пиджаке, — он видит, что Элла Дэвис ждёт его на крыльце и курит. Заметив его, она бросает сигарету и давит окурок. Она думает сказать ему про его усталый вид, но отказывается от этой идеи и вместо этого спрашивает, что он узнал о машине Кофлина.

— Чиста, — отвечает Жальбер, ставя портфель между своими чёрными практичными ботинками. — А это значит, что нам предстоит ещё немного поработать.

— Это также может значить, что Ивонн Уикер была у него не первой. Думал об этом?

Конечно, он об этом думал. Серийные преступники частенько косячат в своем первом деле, но если их не ловят, они учатся на своих ошибках. Он мог бы сказать Дэвис, что в машине Кофлина не было обнаружено следов отбеливателя, а это значит, тот не использовал его для уборки крови, других жидкостей или ДНК, но какое это имеет значение? Кофлин убил её. История со сном была либо непродуманной попыткой покрасоваться — как пироман, который является помогать тушить устроенный им же пожар, как верно заметила Дэвис, — либо потому что чувство вины стало для него настолько невыносимым, что он решил признаться. Жальбер надеется на второй вариант и будет рад помочь Кофлину в этом.

— Мисс Ивонн остановилась в одной ночлежке в Арканзас-Сити ночью 31 мая, — говорит Жальбер. — Её подпись стоит в их журнале. На следующее утро она купила кофе и колбасный бисквит в "Гас-эн-Гоу" возле пересечения шоссе I-35 и... напомни мне.

— И дороги штата 166, — говорит Дэвис. — Она есть на записи с камер наблюдения. Явно видна. Продавец увидел её фото в "Оклахомане"[76] и сообщил об этом. Золотую звезду ему.

Жальбер кивает.

— Это было 1 июня, чуть позже восьми утра. Затем она отправилась автостопом по шоссе 35. И это был последний раз, когда кто-то видел мисс Ивонн, пока Кофлин не поехал в Ганнел и не сообщил о трупе. Пока всё сходится?

Дэвис кивает.

— Значит, когда будем допрашивать Кофлина, нужно спросить его, где он был и что делал с 1 июня по 24-е, когда сделал тот звонок.

— Он скажет, что не помнит. И это вполне разумно. Только в телесериалах люди с точностью до минуты помнят, где они были. Если ты спросишь меня, где я была 5 июня... или 10-го... я тебе не отвечу. Или отвечу приблизительно.

— Он отмечается на работе в школе, это решает часть проблемы.

Она начинает что-то возражать, но он поднимает два пальца, и она умолкает.

— Я знаю, о чем ты подумала, табельный учёт не гарантия, но у него есть два помощника. Поговорим с ними. Узнаем, оставлял ли он их одних на несколько часов или даже на целый день.

Дэвис достаёт из своей большой сумки блокнот и начинает в нем что-то царапать. Не поднимая глаз, она говорит:

— В первую неделю июня в школе ещё шли занятия. Я проверила учебный календарь в Интернете. Много людей видели его, если он там был.

— Мы поговорим со всеми, — говорит Жальбер. — Только ты и я, Элла. Выясним как можно больше о том, где он был в течение этих трёх недель. Найдём дыры. Несоответствия. Сделаем?

— Да.

— Это если он не признается сегодня утром, а у меня такое чувство, что он не признается.

— Меня беспокоит только одно, — говорит Дэвис. — То, как он выглядел, когда ты сказал, что преступник оставил сперму. На его лице я увидела облегчение. Почти радость. Он не мог дождаться, чтобы сдать мазок изо рта.

Жальбер поднимает руки ладонями наружу, как будто физически отгоняя эту мысль.

— А с чего ему беспокоиться о ДНК? Он знал про мой блеф, потому что надевал презерватив перед тем, как изнасиловать её.

Она молчит, но у неё такое выражение, что он хмурится.

— Что?

— На его лице было написано облегчение, — повторяет она. — Как будто он не знал о резинке. Как будто думал, что тест ДНК снимет с него подозрения.

Жальбер смеётся.

— Некоторые из этих плохишей — выдающиеся актёры. У Теда Банди[77] была девушка, а Деннис Рейдер[78] годами водил за нос собственную жену. Годами.

— Допустим, но ведь он не отличился умом, когда позвонил с одноразового телефона?

Хмурый взгляд возвращается.

— Да брось, Элла, он хотел, чтобы его нашли. Ну, так что, теперь мы добьёмся справедливости для мисс Ивонн?

Она размышляет. Жальбер работает следователем в КБР уже двадцать лет. Она — инспектор пять лет. Она доверяет его профессиональным инстинктам, его чутью. К тому же вся эта история со сном — это такой бред.

— Да, добьёмся.

Он похлопывает её по плечу.

— Вот и всё, напарница. Держись этой мысли.

Меньше всего Дэнни хочет, чтобы у его трейлера появилась ещё одна полицейская машина, поэтому в девять тридцать он стоит у въезда в "Оук-Гроув", засунув руки в карманы и ожидая транспорт. Он не перестаёт думать о том, как сильно он облажался с анонимным звонком, лишь усугубив своё положение. А ещё он думает о Жальбере. Женщина его не пугает. Его пугает Жальбер. Потому что Жальбер уже всё решил для себя, а у Дэнни есть лишь история со сном, в которую поверят только читатели "Инсайд Вью" вроде Бекки.

Впрочем, есть ещё одно обстоятельство в его пользу: он не убивал эту девушку.

Как оказалось, он мог бы подождать у своего трейлера, потому что полицейский, который его забирает, приезжает на машине без опознавательных знаков. Он в форме, но сидя за рулём, отложив полицейскую фуражку на сиденье и расстегнув верхнюю пуговицу рубашки, он может сойти за любого обычного гражданина.

Полицейский опускает окно со стороны пассажира.

— Кофлин?

— Да. Можно мне сесть спереди?

— Ну, не знаю, — отвечает полицейский. Он молод, наверняка не старше двадцати пяти. Хотя это Канзас, но от него исходит расслабленная и непринужденная атмосфера чувака-серфингиста. — Не собираешься напасть на меня?

Дэнни улыбается.

— Я не нападаю ни на кого раньше полудня.

— Ладно, можешь сесть спереди, как большой мальчик, но сделай одолжение — держи руки на виду.

Дэнни садится и пристёгивает ремень безопасности. Компьютер на приборной панели копа выключен, но полицейская рация постоянно что-то бормочет, но слишком тихо, чтобы разобрать.

— Итак, — говорит полицейский. — Допрос КБР в нашем маленьком участке. Круть, да?

— Не для меня, — замечает Дэнни.

— Это ты убил ту девку? Ту, что нашли в Ганнеле? Только между нами.

— Не я.

— Ну, а что ещё ты бы сказал? — говорит полицейский и смеётся. Дэнни удивляет сам себя, смеясь вместе с ним. — Как ты тогда узнал, что она там, если не убивал её?