Глава 15

В неделю, предшествовавшую ужину, в поместье царила непрерывная суета: деловые партнёры входили и выходили из кабинета Андао, портные приходили, чтобы снять мерки и подобрать цветовые образцы, подходящие к золотисто-коричневой коже Нхики, а сотрудники метались, готовя еду и чай для гостей. Суон Ко Нхика вернулась к жизни и теперь радовалась, что закрепила за собой легенду, ведь ей часто приходилось вести светские беседы с посетителями. Только тогда она поняла, почему брат и сестра так ценили сдержанность; теперь поместье едва ли ощущалось как их собственное, когда оно снова стало местом ведения дел.

Сегодня сотрудники отполировали залы и убрали офисное пространство в ожидании запланированной встречи с Нэмом. Нхика ловила обрывки сплетен в воздухе; у этого человека была репутация жёсткого человека, поэтому кабинет Андао был пуст, когда он наконец пришёл, неся с собой ауру власти.

Даже Трин не сопровождал Андао и Нэма в офисе, и Нхика заметила его неподалёку, нервно расхаживающего взад-вперёд с нахмуренными бровями. Он остановился только тогда, когда увидел её.

— Снова пришла подслушивать? — спросил он.

— Нет, — солгала она. — Почему ты не с ним?

— Я должен быть, — быстро ответил он, затем глубоко вздохнул, словно эти слова вырвались у него случайно. Более осознанно он добавил: — Я поддерживаю Андао во всём, что могу, но есть вещи, которые он должен делать в одиночку.

— Что он собирается сказать Нэму?

Трин медленно вздохнул, покачав головой.

— Не уверен, что даже он это знает, — сказал он, его плечи опустились, напряжение ушло с резких черт его челюсти, и добавил: — На самом деле я хотел поговорить с тобой.

По его ровному тону Нхика не могла понять, готовиться ли ей к нотации или просьбе. Трин продолжил:

— Я хотел сказать… — Он прочистил горло, словно слова застряли в нём. — Я хотел сказать спасибо. Раньше у меня не было возможности, но это было давно нужно.

Спасибо от Трина? Нхика подняла бровь, ожидая продолжения.

— И… — Эти слова, казалось, дались ему ещё труднее. — Прости. За то, как я обращался с тобой, когда ты впервые приехала в поместье. Я никогда не должен был относиться к тебе иначе, чем с вежливостью.

Спасибо и извинение? Возможно, её целительство сердца действительно изменило его.

— Спасибо, — ответила она, — за то, что позволил мне использовать тебя в качестве образца для исцеления Хендона. Это было… смело.

— Нет, не было, — покачал головой он, сжав губы. — Или, точнее, не должно было быть. Потому что я думаю, что глубоко внутри знал, что ты не причиняешь мне вреда.

Нхика улыбнулась его честности. Ей также было интересно, откуда это всё исходило — Трин, из всех в поместье, всегда был наиболее сдержанным рядом с ней.

— Знаешь, доктор Санто сказал мне кое-что забавное, — начала она, вспоминая разговор давнего времени. — Он сказал, что ты однажды пытался обокрасть господина Конгми. — Она наблюдала за его выражением лица, ожидая какой-либо реакции.

Как и ожидалось, его выражение почти не изменилось, кроме намёка на усмешку. — Он так сказал?

— Он сказал, что господин Конгми поймал тебя, и вместо того чтобы отправить тебя в ювенальную тюрьму, куда ты принадлежал за нарушение закона, он принял сомнительное решение отправить тебя в колледж.

— Это были точные слова доктора Санто?

— Я пересказываю.

— Что ж… — Трин переместился, засунув перчатки в карманы. — Это правда.

Нхика всегда знала, что это правда, но всё равно её рот открылся от удивления.

— Нхика, я вижу, что ты хочешь остаться здесь. И я понимаю тебя, потому что когда-то я тоже был в такой ситуации. Шёл сюда, видел всё это роскошь и комфорт, наблюдал за этой нерушимой семьёй издалека и никогда не думал, что это может стать моим. Но господин Конгми был добр, и его дети тоже. Если ты хочешь остаться, мы можем это устроить.

Нхика смотрела на него с новым уважением; он прочитал её, как открытую книгу, когда она думала, что закрыта, и надежда поднялась в её сердце от его слов. До тех пор, пока он не добавил:

— Но это должно быть честно, конечно — никаких больше тайн и скрытных действий.

На этом она выдохнула. Трин был прав в том, что он был как она, но было одно, что он никогда не сможет понять — необходимость использовать дар целительства сердца. Он мог привести себя в порядок, надеть костюм и брюки, получить университетское образование и стать идеальным дополнением к семье Конгми.

Нхика, другая… Независимо от того, сколько макияжа и шёлка она на себя наденет, как высоко натянет эти перчатки, Нхика никогда не сможет изменить того факта, что она целитель сердца. Тем не менее, у неё была поддержка самой влиятельной семьи в Теумане, и после всего этого её ждала работа в лаборатории доктора Санто. Хватит ли этого, чтобы найти здесь своё место, несмотря на её способности?

Поскольку он был честен с ней, она ответила ему тем же. — Я ценю это, Трин. Правда. Последние несколько недель были первым разом за долгое время, когда я не чувствовала себя одинокой. Это значило для меня больше, чем хемы — хотя вы всё равно платите мне.

— Конечно.

— После того, как всё уладится со званым ужином, может быть, я могла бы…

Прежде чем она успела закончить фразу, дверь кабинета Андао распахнулась. На этот раз у Нэма не было алкоголя, на который можно было бы списать его ярость, но она накатывала на него волнами. — Война идёт, Андао, — сказал он, угроза в его голосе была достаточно громкой, чтобы разнестись по коридору. — Посмотрим, изменишь ли ты своё мнение, когда у тебя будет что терять.

Нхика поняла, что Андао, должно быть, отказался поддержать его войну. Нэм шагал по коридору к ним, и Нхика, никогда прежде так не боявшаяся никого, инстинктивно спряталась за Трина.

— Я провожу вас до вашего автокара, — предложил Трин успокаивающим тоном и повёл мистера Нэма по коридору. Когда они проходили мимо, Нхика встретилась с глазами Нэма, в которых бурлило неудовольствие.

Затем он свернул за угол и исчез из виду.

Нхика взглянула на дверь кабинета, которая оставалась открытой, словно приглашение. Возможно, Андао ожидал Трина; вместо этого она решила воспользоваться его отсутствием.

Внутри Андао сидел, повернув кресло к окну. Она постучала, и он сразу же повернулся, явно ожидая кого-то другого.

— Нэм был в ярости, — сказала она, чтобы нарушить тягостное молчание между ними.

Андао махнул рукой, пытаясь изобразить безразличие. Но напряжённость его плеч выдавала его. — Мистер Нэм вспыльчив, но он никогда не держит долго обиды.

— Значит, вы отказали ему?

Он кивнул, затем жестом пригласил её присесть. Она устроилась в одном из его кресел.

— Я сказал ему, что не могу, будучи честным с собой, использовать капитал моего пацифистского отца для финансирования военной кампании.

— Понятно, — сказала она, и тишина снова воцарилась. Он выглядел подавленным, словно пытаясь заполнить слишком большое для него кресло.

На мгновение они оба молчали, и Нхика задумалась, зачем её ноги привели её сюда — чтобы утешить? Собрать больше секретов? Тогда Андао спросил:

— Ваша культура верит в загробную жизнь?

Она взглянула на него. Он никогда не проявлял большого интереса к её личной жизни, даже когда они придумывали её прошлое; между ними всегда были только деловые отношения.

— Да, — ответила она. Хотя сама Нхика не была уверена, верит ли она в загробную жизнь.

— Я рад, что я не верю, — признался он. — Не знаю, смог бы я жить с мыслью, что отец видит меня сейчас.

— Почему?

Он на мгновение задумался, подбирая слова.

— Я потерял его так быстро и неожиданно, что у меня никогда не было шанса спросить его, как я должен сохранить память о нем.

Его слова затронули глубину печали, которую Нхика понимала так хорошо, ведь она потеряла свою бабушку точно так же. Всё, что у неё осталось, — это скромная форма целительства сердца, которую её бабушка, возможно, никогда бы не одобрила. Нхика была почти удивлена, найдя эти чувства в Андао, который был столь Теуманом, тогда как она была столь Яронгеской.

— Я думаю, ваш отец не создавал свою империю только для того, чтобы вы могли сохранить его память. Возможно, он дал вам всё это, чтобы у вас была свобода жить для себя.

Он посмотрел на неё с мыслью, будто удивлён, услышав такие слова из уст целителя сердца.

— Возможно, — ответил он. — Иногда просто кажется, что его наследие гораздо больше, чем я, мои желания и прихоти. — Он вздохнул, явно прося оставить этот разговор.

В этот момент вернулся Трин, постучав в дверь, чтобы привлечь их внимание.

— Ты в порядке, Андао? — спросил он, его брови были сдвинуты от беспокойства.

Напряжённость Андао растаяла.

— Теперь да.

Казалось, про неё забыли; Нхика восприняла это как сигнал к уходу, проходя мимо Трина на пути из кабинета. Она уловила обрывок их разговора, прежде чем вышла за пределы слышимости:

— Ты поступил правильно, дорогой.

— Это был лёгкий выбор, когда ты рядом, но мистер Нэм прав. Не знаю, как бы я действовал в мире, где ты находишься в опасности.

Лёгкий смешок. — Эй, разве не я должен защищать тебя?

Так вот что такое любовь, подумала Нхика. Те, кого мы защищаем, и те, без кого мы не можем жить?

Она обдумывала это, уходя.

Праздничный ужин в честь Хендона маячил на горизонте. Между суетой поваров, готовящих банкет, и шумом слуг, приводящих дом в порядок, неделя подошла к концу, и Конгми открыли свои фойе и столовые для небольшого общества аристократов. Гости, которые когда-то были одеты в чёрно-белые траурные наряды, теперь пришли в ослепительных платьях и строгих костюмах. Нхика впервые с момента своего приезда в катафалке увидела высший уровень моды, который они могли себе позволить. Женщины носили головные уборы, как короны, будто само солнце садилось на их волосы, а их платья были прошиты золотом и серебром.

Те, кто был в костюмах, носили их со вкусом, пуговицы и манжеты украшены гербами их семей, компаний или какой-либо части их индустрии, которую они особенно хотели продемонстрировать этой ночью. Все также экспериментировали с перчатками: некоторые были украшены узорами в виде змей или драконов, обвивающихся вокруг руки; другие — прозрачные и кружевные, забывшие своё первоначальное назначение; а некоторые были перьями и драгоценностями, ставшие частью гармоничного наряда, как украшения или обувь.