Глава 14

Нхика мечтала о смерти. Не о такой, какая постигла её семью, и не о такой, какую она представляла себе, а о мирной. Счастливой. Добровольной. Шагнуть в смерть, как шагаешь в объятия, потому что по ту сторону будет её мать, ещё не истощённая лихорадкой; и отец, с обеими ногами на твёрдой земле, не унесённый солёной водой.

Её бабушка тоже будет там, больше чем прах, с распростёртыми руками.

Нхика шагнула вперёд, но не двинулась с места. Что-то тянуло её назад, так же крепко, как шнур вокруг талии, но она тащила ноги вперёд, протянув руку.

— Не сейчас, — сказала бабушка. — У тебя ещё есть жизнь. — Она держала то выражение, которое Нхика помнила больше всего, строгое, но любящее, одновременно проявление любви и предостережения.

Затем Нхика полетела назад в внезапное пробуждение, сердце гулко билось о рёбра, а свет расплывался в её глазах. Медленно к ней пришло осознание окружения: аккуратно заправленное одеяло, неуклюжий медицинский аппарат, собранный с одной стороны кровати, и неясная фигура на другой стороне.

Нхика моргнула, разгоняя туман в голове, и черты фигуры обрели чёткость, формируя доктора Санто, спящего в кресле рядом с её кроватью, скрестившего руки, с расстёгнутым воротником и очками, сползшими на кончик носа.

— Доктор Санто, — сказала она хриплым голосом. Она прочистила горло и повторила попытку. — Доктор Санто.

Он вздрогнул и проснулся, неловко поправляя очки, и моргнул в удивлении, выглядя почти так же ошеломлённо, как и она.

— О, какое облегчение, — вздохнул он. — Ты проснулась.

— Кочин здесь? — спросила Нхика сонно. Где бы ни был доктор Санто, там обязательно был Вен Кочин, и Нхика не была уверена, что готова сейчас встретиться с Кочином.

К счастью, доктор Санто покачал головой. — Брат и сёстра позвали меня — сказали, что ты упала в обморок.

Только тогда она заметила, что на улице совершенно темно, и катетер, свисающий с медицинского аппарата, ведёт обратно к её руке. Нхика вздрогнула, ощутив, как лишняя жидкость смешивается с её кровью. Её тело содрогнулось от этой мысли, и она потянулась, чтобы выдернуть шнуры из кожи, но доктор Санто вскочил, чтобы остановить её.

— Осторожно, — предостерёг он. — Дай мне позаботиться об этом.

Нхика напряглась, её рука всё ещё обхватывала катетер. Она не находилась под опекой другого человека уже много лет, и никогда за ней не ухаживал настоящий врач. Но она уступила, наблюдая, как он обошёл её кровать и взялся за её капельницу.

— Где брат и сёстра? — спросила Нхика, вспомнив о Хендоне. Она не оставалась в сознании достаточно долго, чтобы увидеть, как он проснулся, и беспокоилась, каким он будет, когда это произойдёт.

— Они в коридоре, — сказал доктор Санто, вынимая катетер с умелыми руками — она почти ничего не почувствовала — и прижимая комок марли к её коже. Она могла бы вылечить это сама, но позволила себе быть под опекой другого, потому что это было таким редким чувством — быть исцелённой кем-то другим.

— Нхика, — начал он, возвращая её мысли обратно. — Пока ты спала, произошло чудо.

Её глаза загорелись в надежде. В её молчании он продолжил: — Хендон вышел из комы.

— Он действительно? Он в порядке? — спросила Нхика, её дыхание задрожало, и она осознала, что все мышцы её плеч были напряжены в ожидании.

— Он… лучше, чем мы могли надеяться, — доктор Санто выбрал осторожные слова, и её брови нахмурились от беспокойства. Он быстро добавил: — Ему просто нужно время.

— Чудо, — пробормотала она, повторяя его слова. Пока доктор Санто перевязывал её руку, часть её радовалась, что он счёл это чудом, что она опередила его в поиске лекарства, а часть её была разочарована, что это всё, чем он это считал. Просто чудо, а не акт целительства сердца.

— Могу ли я его увидеть? — спросила она, поднимаясь с кровати, как только доктор Санто закончил перевязку. Не дождавшись ответа, она наклонилась вперёд на дрожащие ноги, пытаясь удержать равновесие у кровати. Доктор Санто быстро подал руку, но она отмахнулась от его помощи, уже чувствуя, как силы возвращаются.

Незнакомый смех донёсся из комнаты через коридор. Нхика поковыляла к двери, всё ещё одетая в ночную рубашку. Смех доносился из комнаты Хендона — затем последовали ещё: звонкий смех Мими, прерывистый смех Андао, тихий смех Трина. И всё же был ещё один, глубокий и медовый, тот, который она знала, надеялась, молилась, что это был Хендон, но не была уверена, пока не открыла дверь.

Вот он, одетый и сидящий в кровати, лицо розовое от жизни. Ещё оставались вещи, которые она должна была исцелить; его руки дрожали, когда он держал чашку чая. Он выглядел худее теперь, когда он был без одеял, щеки впалые, а кожа восковая. Но он сидел, разговаривал, и смеялся.

Комната замерла, когда все глаза обратились к ней. Нхика удерживала взгляд Хендона с осторожностью уличного кота, но после напряжённой паузы Мими нарушила тишину.

— Нхика! — воскликнула она, и прежде чем Нхика успела поздороваться, Мими пересекла комнату и крепко обняла её. Грудь Нхики сжалась, либо от силы объятий Мими, либо от неожиданности прикосновения, либо от облегчения, что это сработало, и она исцелила человека не с помощью теуманской техники, а через целительство сердца.

Мими отстранилась, как будто внезапно вспомнила о приличиях, и разгладила складки на своей блузке. Она прочистила горло, глаза внезапно стали застенчивыми. — Спасибо, дядя Шон. Мы все так беспокоились.

Доктор Санто склонил голову в знак приветствия. — Это был всего лишь обморок, похоже. Несколько дней отдыха — всё, что ей нужно.

Или большой завтрак, подумала Нхика. Все по-прежнему смотрели на неё, как на чудесное выздоровление, но она не сводила глаз с Хендона. Она открыла рот, пытаясь найти слова, чтобы спросить, чувствовал ли он её прикосновение, или для него это было ничем иным, как просто медициной.

— Суон Ко Нхика, полагаю, — сказал он вместо этого, и она кивнула. — И Шон. Его слова были ясными, по крайней мере, и память, казалось, не пострадала.

— Верно, Хендон, — сказала Мими, сияя улыбкой.

— Но Кван, он…

Андао покачал головой. — Его больше нет.

Губы Хендона сжались в тонкую линию. — Я продолжаю спрашивать, надеясь, что ответ изменится, что я ошибся в воспоминаниях.

— А что ты помнишь, Хендон? — Доктор Санто придвинул стул к постели Хендона, занимая врачебную позицию, как и ранее с Нхикой.

С долгим вздохом Хендон покачал головой, словно акт воспоминаний причинял ему боль. С ноткой паники Нхика волновалась, что она могла что-то стереть, используя Трина как шаблон, оставив что-то не восстановленным. Но он ответил: — Только отрывки, то тут, то там.

— Можешь вспомнить год?

— 1016.

— А месяц?

— Третий.

— А… события, предшествующие несчастному случаю?

Хендон поморщился, его взгляд стал отстранённым. — Я… я не помню всех деталей. На самом деле, всё немного расплывчато. Но я знаю, что мы с Кваном направлялись в Кошачий квартал на его выставку. Машины не заводились, поэтому я попросил персонал запрячь лошадей. — Он остановился, нахмурившись, и на его лысом лбу выступили капли пота. — Я помню начало пути, но дальше ничего.

— Помнишь ли ты поворот? — настояла Мими. — Там карета перевернулась.

Морщины Хендона углубились. — Я… может быть. Да, ты права, я потерял контроль над лошадьми. Они понеслись.

— Почему? Что их напугало?

Он крепко зажмурил глаза. — В… волк, может быть? Или… я, возможно, услышал выстрел, случайную пулю. Охотники, где-то поблизости? — Нхика нахмурилась — за всё время её жизни здесь она никогда не видела волка в городе.

— Это была случайная пуля или намеренная? — продолжала Мими.

— Мими, — упрекнул доктор Санто. — Всё в порядке, Хендон. Со временем всё вспомнится.

Усталость вновь охватила Хендона, затмевая его прежнюю бодрость, но Нхика знала, что ни один из его недугов нельзя было исцелить — ни глубокие морщины на его лбу, ни впалые щеки, ни тонкие запястья.

— Мими, есть что-то, чего я не понимаю? — спросил Хендон, и она посмотрела на него с выражением уныния.

— Ну, я… Мы… Мы думали, что… — Её голос задрожал, она была на грани слёз.

Нхика открыла рот, чтобы закончить мысль за неё, но доктор Санто оказался быстрее. — Они подозревают, что Квана убили.

— Убили? — Шок отразился на лице Хендона, хотя и слабее, учитывая его состояние. — Прости, Мими. Я… Если вы надеялись, что я проснусь с ответами, я вас разочаровал.

Нхика смотрела на лицо Мими, замечая сочетание поражения и понимания. Это должно было бы быть хорошей новостью, что их отца не убили, но альтернатива приносила грусть: это был просто несчастный случай. Несмотря на всё его богатство и изобретательность, их отца мог забрать каприз судьбы. Смерть, в конце концов, была величайшим уравнителем.

Андао хлопнул в ладони, рассеяв серьёзность, нависшую с последними словами Хендона. — Может, нам стоит пойти спать, — предложил он, пытаясь напрасно изобразить оптимистичную улыбку. — Ночь выдалась насыщенной. Думаю, мы все заслуживаем отдых.

С разной степенью согласия все кивнули. Пожелав друг другу спокойной ночи, группа разошлась: братья и сёстры по своим комнатам, Нхика в свою, а доктор Санто к себе домой.

Нхика не осознавала, насколько усталы были её кости, пока не оказалась снова под своим одеялом, её мышцы были слабы. Теперь, когда Хендон был исцелён, и все заговоры не привели ни к чему существенному…

Это был конец её участия, не так ли? Завтра она получит своё вознаграждение и начнёт готовиться к отъезду из этого поместья. Это огорчало её больше, чем должно было бы.

Она позволила тяжести в своей груди увлечь её в сон.

Когда на следующее утро Нхика спустилась к завтраку, казалось, что жизнь в поместье вернулась к привычному после похорон: Андао подписывал чеки за столом, а Трин просматривал стопку контрактов, оба игнорируя свою рисовую кашу. К ним добавился Хендон, сидящий на том месте, которое обычно занимала Нхика. Осторожно, она нашла новое место за столом, напротив остальных членов семьи.