12

СОФИЯ

Я проснулась с мокрыми от слез щеками и чувством тошноты. Глубоко вздохнув, я вытерла лицо. В комнате было совершенно темно — ни одного луча солнца не проникало сквозь щели в шторах — это означало, что сейчас глубокая ночь.

Я легла спать рано, не выдержав больше гнетущего одиночества квартиры. Маттео исчез после нашего совместного занятия в спортзале, и я не видела его до конца дня.

Вообще никого не видела.

Поэтому я просто слонялась по квартире. Смотрела телевизор. Пыталась и не смогла найти интересную книгу в библиотеке Маттео. Даже мой любимый роман — потертая книга восьмидесятых с драматичной обложкой — не мог удержать моего внимания. Пару лет назад мы с Милой нашли на чердаке стопку романтических книг в коробке, принадлежавшей нашей бабушке по материнской линии. Большинство из них я оставила Миле, но не смогла удержаться и взяла одну с собой. Я пыталась перечитать любимые сцены, но не могла сосредоточиться. Книги о любви сейчас лишь опустошали меня.

К 20:30 мне стало так скучно, что я приняла долгую ванну и легла спать.

Пока меня не разбудил кошмар.

Я заставила себя сесть, морщась от того, как пижама прилипла к влажной коже. Уснуть было невозможно.

Я привыкла к кошмарам. Они преследовали меня с детства, хотя снились реже, когда Мила спала в моей постели. Я никогда не признавалась в этом сестре, потому что не хотела, чтобы она чувствовала вину, если решит спать в своей комнате. Ей не следовало заботиться обо мне. Но она все равно находила дорогу к моей постели почти каждую ночь. Возможно, мы обе нуждались друг в друге.

Здесь, в огромной, тихой квартире, казалось, что мои кошмары — единственные постоянные посетители.

Поднявшись на ноги, оставив позади коляску и ходунки, я тихо выскользнула из комнаты. Мышцы ныли после утренней тренировки, но я не хотела использовать приспособление для передвижения и шуметь.

Я стояла посреди гостиной, не зная, что делать. В этой квартире мне больше не хотелось находиться. Мне нужно пространство, чтобы дышать.

С этими мыслями я направилась к окну, выходящему на пожарную лестницу, и открыла его. Поток холодного воздуха ударил в лицо, и я схватила одеяло с дивана, прежде чем вернуться к окну. Осторожно вылезая наружу, молясь, чтобы суставы не подвели, я приземлилась на холодный металл.

Я улыбнулась.

Пожарная лестница открывала вид на город. Огоньки мерцали внизу, машины все еще заполняли улицы. Мне стало легче от мысли, что я не одна бодрствую сейчас. Сидеть на пожарной лестнице казалось чертовски круто. Если бы у меня был телефон, я бы сделала селфи и отправила его Милле.

Через некоторое время любопытство взяло верх. Мы находились на последнем этаже здания, но металлическая лестница продолжалась выше, к крыше. Меня охватило чувство азарта и, возможно, безрассудства. Что там, наверху?

Колени задрожали, когда я встала, но я не обратила на них внимания. Я решила подняться, и пусть последствия идут к черту. Мое тело должно справиться.

Я шла медленно, стараясь не споткнуться об одеяло, обернутое вокруг меня, как плащ. Улыбка расширилась, когда я достигла вершины. Я могла выйти на крышу. Запястья свело, когда я подтянулась через небольшой выступ, царапая ладони о грубый бетон.

И вот я здесь. Высоко над городом.

Я ожидала увидеть что-то пустое и промышленное, может быть, трубы и коммунальное оборудование, но, вглядевшись в темноту, я обнаружил нечто гораздо более роскошное.

Несколько фонарей по периметру освещали большую зону отдыха слева от меня. Отдельная беседка закрывала уличную мебель, которая образовывала круг вокруг металлического камина. Справа я увидела большую, слегка приподнятую плиту. Я не могла разглядеть ее в темноте, но, по моему мнению, это была вертолетная площадка. Я узнала ее из медицинских шоу, которые мы с Милой когда-то смотрели.

Я направилась к зоне отдыха, тихо пискнув от восторга, когда увидела гирлянды, обвивающие беседку. Я нащупала розетку и включила их. Мягкий свет создал уютную атмосферу и подсветил деревянные ящики с растениями, выстроенные вдоль крыши. Заглянув внутрь, я не нашла ни одного растения, только землю. Вероятно, было еще слишком рано для садоводства, ведь город только начал встречать весну. Я провела пальцами по земле. Может, я смогу что-то посадить. Травы для выпечки и кулинарии. Цветы для обеденного стола.

Когда боль в коленях стала невыносимой, я плюхнулась на один из диванов. Я не рискнула бы разжечь огонь — наверняка спалила бы все здание — но, закутавшись глубже в флисовое одеяло, я представила себя здесь с Маттео у огня. Мы могли бы приготовить смор³ — один из пунктов моего «Списка желаний».

Вздохнув, я закрыла глаза. Здесь, среди высоких зданий Нью-Йорка и слабых уличных звуков внизу, мой список казался невероятно детским. Я чувствовала себя ребенком. Даже несмотря на то, что я выросла в доме Пахана, я была чертовски защищена. В Братве женщины не имели свободы, а из-за моей инвалидности они относились ко мне как к ребенку.

Или к пленнице.

Вспомнились слова Милы — ты слишком добра для своего же блага. Мне нужно было выработать силу воли. Стать сильнее. Я еще не покидала эту квартиру, но знала, что когда-нибудь выйду. Маттео хотел королеву, что бы это ни значило. Он явно выбрал не ту невесту, если хотел кого-то сильного рядом с собой. Последние несколько лет я практиковалась быть невидимой и маленькой. Это делало меня менее заметной целью.

Но, возможно, это также делало меня менее человечной.

Как будто я медленно лишала себя всего человеческого.

Я позволяла себе быть искренней только с Милой и Димой. Единственные моменты, когда я чувствовала себя настоящей, сильной.

Когда подшучивала над Милой из-за ее многочисленных телевизионных увлечений.

Заботилась о ней, когда она возвращалась пьяной после тайных вечеринок.

Заставляла нашего телохранителя Николая смотреть с нами девчачьи ромкомы.

Ходила на стрельбище с Димой, чувствуя себя сильной с оружием в руках, когда попадала в цель.

В эти дни моей основной эмоцией был страх, но я хотела чувствовать больше. Новая жизнь с Маттео и фиктивный брак, не были моим выбором, но мне нужно извлечь максимум пользы. И для этого требовалось вдохновиться смелостью Милы.

Я погрузилась в свои мысли, когда тишину нарушил звук, как кто-то прочистил горло. Я вздрогнула и тихо вскрикнула, прежде чем увидела стоящего передо мной Маттео.

— О, привет, — выдохнула я. Мне хотелось ударить себя за то, что прозвучала так пискляво и прерывисто. Какой уж тут способ быть сильной, София.

Гирлянды подсветили четкий контур его подбородка и то, как темная футболка облегала широкую грудь. Спортивные штаны сидели низко на бедрах, и я быстро вернула взгляд к его лицу.

Он молчал. Просто стоял, пристально глядя на меня своими проницательными глазами.

Я боролась с желанием извиниться за то, что нахожусь здесь. Он сказал, что мне разрешено исследовать квартиру. Он не сказал, что крыша запрещена. Если он хотел быть один, он мог бы уйти. Моя маленькая мстительная часть говорила, что я пришла первая.

— Как ты сюда поднялась? — спросил он.

— Левитировала, — слова вырвались прежде, чем я успела остановить их. Я затаила дыхание, ожидая его реакции на мой сарказм, но его лицо оставалось бесстрастным. Я пыталась сохранить такое же выражение, не мигая, но быстро сдалась. — Поднялась по лестнице.

— Хм, — был его единственный ответ, прежде чем он сел напротив меня.

Мое сердце переполнилось облегчением и волнением. Мне не хватало компании, и он выбрал быть здесь со мной.

— Без ходунков, значит? — продолжил он.

Я наклонила голову.

— Их сложно использовать на лестнице.

Маттео кивнул, глядя на город, лед звенел в его стакане. Он выглядел глубоко задумавшимся, но молчание не было неловким. Я плотнее завернулась в одеяло и наблюдала, как он проводил большим пальцем по губам. Что-то вспыхнуло у меня внизу живота.

Я не отвела взгляд.

— Почему ты не спишь? — наконец спросил он, делая глоток.

Я прикусила губу, раздумывая, что ему ответить.

— Кошмар, — наконец призналась я.

— У нас есть что-то общее.

Я моргнула, потрясенная тем, что он рассказал о себе что-то личное. Судя по тому, как его пальцы сжались вокруг стакана, он был так же удивлен, как и я.

— Мне жаль, что тебе снятся кошмары, — прошептала я.

Он сделал еще один глоток.

— О чем твои?

В голове промелькнули воспоминания из последнего сна. Они всегда были одинаковыми — я, беспомощная и неспособная пошевелиться, наблюдаю, как страдают те, кого я люблю. Я видела, как застрелили Диму, Милу разрезали на куски столько раз, что мое сердце не выдерживало. Что бы я ни делала, чтобы их спасти, у меня не получалось даже пошевелиться. Всегда запертая в ловушке собственного тела, которое даже не могло даже доползти к ним.

Сегодняшний кошмар был таким же, но на этот раз передо мной был Маттео. Фигура в маске провела ножом по его обнаженной груди, и я закричала. Я проснулась с его именем на губах.

— О том, как страдают те, кто мне дорог, — наконец ответила я. — А твои?

Я была уверена, что он не ответит, но через несколько долгих мгновений его слова прозвучали так тихо, что я едва могла поверить, что мне не послышалось.

— То же самое.

Мы удерживали взгляд друг друга, и что-то изменилось в воздухе между нами.

Тьма окутала нас, словно одеяло, скрывая в секретном коконе. Момент между нами казался нереальным, будто лучи восходящего солнца смоют все напрочь. Но я не забуду этого — его пристальный взгляд, электричество между нами. Буду дорожить этим воспоминанием, потому что впервые в своей новой жизни я не чувствовала себя одинокой.

Мы никогда не будем любовниками. Он ясно дал это понять. Но, возможно, мы могли бы стать друзьями.

Я вздрогнула, и это разрушило чары между нами.