ГЛАВА 1

Пятью месяцами ранее

Голоса в моей голове шептали, что я должна покончить со всем этим. Другого выбора не было. Мое сердце и разум находились в постоянном движении, как луна и океан, – в постоянном танце между жизнью и смертью. Я снова пыталась вырваться из ада, цепляясь за крошечную ниточку надежды, что однажды мне это удастся.

Я перевернулась на кровати, натянув тонкую простыню под подбородком и вздрагивая от холодного воздуха, просачивающегося сквозь щели в стенах моей спальни. Этот дурацкий передвижной дом стоял на последнем издыхании, грозя в любой момент завалиться на недовольный и побитый непогодой бок. Если бы порывы ветра пронеслись по трейлерному парку и опрокинули мой дом, я бы задалась вопросом, выживу ли я или окажусь в ловушке под ним.

Если бы Дэн, мой жалкий повод для опеки, умер, я бы не проронила ни одной слезинки.

Я осторожно помассировала правый бицепс и посмотрела на образовавшиеся сине-фиолетовые синяки. Вчера Дэн так сильно дернул меня за руку, что она едва не выскочила из гнезда. Этот кусок дерьма ввалился в дом через парадную дверь, пьяный и воняющий как скунс. Когда он пил, это было достаточно плохо, но, когда он налегал на пятую бутылку виски и курил траву, это был рецепт катастрофы. К несчастью, именно мне достался самый тяжелый конец этой сделки.

У мамы не было настоящей семьи, на которую она могла бы рассчитывать, поэтому она уговорила Дэна стать моим опекуном, если с ней что-нибудь случится. Он не знал, что мама исчезнет через несколько месяцев после того, как он подпишет все юридические документы. Мне было всего три года, когда Дэн стал полноправным опекуном.

Поначалу жизнь с ним была вполне приличной, где-то на протяжении около восьми лет, но как только мое тело решило отрастить грудь и изгибы, Дэн попытался скрыть свои косые взгляды, но не смог. Мне не потребовалось много времени, чтобы перестать носить майки и шорты рядом с ним. Я изо всех сил скрывала свои развивающиеся формы в мешковатых джинсах и толстовках, стараясь не привлекать ненужного внимания ни его, ни кого-либо еще.

Это плохо работало.

Дэн был стройным и сильным мужчиной для человека, который понятия не имел, что такое работа. Он мог продержаться на работе несколько дней, а потом перестать появляться там. Когда-то он был красив, но его темные волосы были неухоженными, а бороду он подстригал лишь раз в месяц. Если он был в отвратительном запое, то и того реже. Я уже забыла, какого цвета у него глаза, поскольку они всегда были налиты кровью.

Пока что мне приходилось оттягивать время, чтобы придумать, как выбраться из этого дерьмового шоу и переехать.

Чаще всего по вечерам я смотрела телевизор и засыпала на диване, пока он не возвращался домой из какого-нибудь дешевого и захудалого бара, в который ему все еще разрешали заходить. Дэна вышвырнули уже из стольких, что он сбился со счета.

Ранее ночью я забралась в свою двухместную кровать и спряталась под простыней и единственным нитяным одеялом, которое у меня было. На прошлой неделе я только начала работать в закусочной Боба на соседней улице, и одеяла и пальто были в списке моих покупок. По крайней мере, ресторан находился всего в нескольких кварталах. Если не было снега на земле и льда на тротуарах, я могла бегать на работу и обратно, чтобы не превратиться в сосульку. Я работала на жалких работах с десяти лет, оплачивая счета за воду и еду, о которых Дэн никогда не заботился. Одежда и теплые одеяла не были приоритетом, но пока что зима выдалась зверски холодной. Как только я получу свой первый чек, мне сразу же придется отправиться в магазин секонд-хенд. Теперь, когда я получала чаевые, возможно, даже раньше.

Владелец закусочной, Боб Дэвис, жил в Хавре, штат Монтана, еще до моего рождения. Он также учился в средней школе вместе с мамой и Дэном. Боб помнил маму еще до того, как... Я впилась зубами в нижнюю губу, пока не поморщилась, заставляя воспоминания держаться подальше.

Я ворочалась и ворочалась, пружины матраса толкали меня в спину, а хрупкая металлическая рама скрипела и стонала.

Просунув руку между кроватью и стеной, я нащупала сложенный листок бумаги. Осторожно вытащив его из выбранного мной укрытия, я прижала его к груди. Гладкий лист хрустнул под моими пальцами, и я впервые за этот день улыбнулась. Я открыла письмо, которое распечатала в библиотеке, и мое внимание привлек логотип ПГУ, а затем мое имя.

Дорогая Ривер Коллинз,

Мы рады предоставить вам полную стипендию в Портлендском государственном университете...

Мой пульс участился. Свобода была не за горами. Сердце прыгало в груди, пока я размышляла о том, как будет выглядеть моя новая жизнь в колледже осенью. Я пропустила сроки подачи документов в выпускном классе школы, но не в этот раз. Я проводила долгие дни в библиотеке, подавая заявки на стипендии и обращаясь за помощью к своему старому школьному консультанту, миссис Дональдсон. У меня даже не было денег, чтобы подать заявление, но миссис Дональдсон оплатила все расходы, и я понемногу возвращала ей деньги каждую неделю, когда снова стала работать. Поскольку у меня не было мобильного телефона, мы поддерживали связь по электронной почте.

Слава Богу, что в библиотеке есть принтер. Вместо того чтобы платить за напечатанное, я договорилась с заведующей, что буду работать волонтером. Она согласилась, что мое время поможет решить проблему бюджета, и с радостью разрешила мне пользоваться компьютером и принтером столько раз, сколько я захочу. Она и не подозревала, что дала мне убежище. Сотрудники не выгоняли меня до девяти вечера, поэтому, когда дома становилось плохо, я пряталась именно там.

Миссис Дональдсон была первой, кому я написала, когда получила сообщение о том, что меня приняли в Портлендский государственный университет с полным пансионом и достаточным количеством денег на жизнь. Второй, кому я рассказала об этом, была моя лучшая подруга Эдисон.

Мы с Эдисон дружим с начальной школы. Она уже учится в ПГУ, и я была рада, что скоро присоединюсь к ней.

У Эдисон была замечательная семья, но они также испытывали финансовые трудности. Ее большие голубые глаза наполнялись слезами, когда она рассказывала мне о своих планах на колледж. Она получила стипендии, которые помогли ей выбраться из этого маленького адского городка, в котором мы жили. Когда нам было по двенадцать лет, мы поклялись, что выберемся отсюда. Я также пообещала себе, что уеду, прежде чем превращусь в свою маму или Дэна.

Слеза обожгла мою обветренную кожу, вырвавшись из глаза. Я смахнула ее, а затем снова спрятала письмо в тайник. Я не только скучала по Эдисон, но и втайне боялась, что она стала жить дальше без меня.

Дэн мне тоже надоел. В последнее время его пьяные приступы становились все хуже. Я не была уверена, пьет ли он таблетки или что-то другое, но в последнее время он стал еще более задиристым.

Хлопок кухонного шкафа напугал меня, и я лежала неподвижно, притворяясь спящей на случай, если он, пошатываясь, направится в мою комнату. Моя рука уже болела, и мне не нужно было больше его внимания.

— Джорджия, ты проснулась? — Дэн говорил невнятно.

Я взглянула на него и затаила дыхание. На нем была та же коричневая рубашка с длинными рукавами, что и вчера, в сочетании с пыльными и потертыми ковбойскими сапогами. Но почему он назвал меня Джорджией? Так звали мою маму, а ее уже много лет как не стало.

Его шаги становились все ближе, когда он вошел в мою комнату, и мой пульс участился.

— Джорджия, черт возьми, проснись, шлюха. — Дэн опустился на край кровати, и его большая рука провела по моей заднице сквозь одеяла. Черт возьми, только не это.

Я вскочила и уставилась на него. На его рубашке была дырка в кармане, а джинсы были выцветшими и грязными. Мое выражение лица исказилось от отвращения.

— Я не Джорджия. Я ее дочь Ривер. Тебе нужно убираться из моей комнаты. Сейчас же. — Я указала на дверь, мой голос звучал увереннее, чем я чувствовала.

Я сморщила нос. От этого ублюдка воняло дешевым виски и несвежими сигаретами. Грубое хихиканье наполнило мою крошечную комнату.

— Ты очень красивая, Джорджия. — Он коснулся моей щеки тыльной стороной ладони и провел костяшкой пальца по моему лицу. — Ты дашь мне то, что я хочу сама, или я снова возьму это?

— Дэн, — прошептала я, дрожа от страха, когда поняла, что он не собирается выходить из своего пьяного оцепенения. Я плотнее натянула на себя одеяло, но прекрасно понимала, что этого недостаточно, чтобы защитить меня. Он все время одолевал меня.

Я подтянула колени к груди и отступила от него. Ужас охватил меня, когда я поняла, что оказалась зажата между ним и стеной. Мне некуда было бежать.

— Дэн, я Ривер. Ты пьян и думаешь, что я мама. — Может быть, мне удастся прорваться к нему в сознание, пока ничего не случилось.

Быстрым движением он прижал ладонь к моему рту, а другой рукой потянул меня за лодыжку и повалил на кровать. Я нащупала верхнюю часть своей подержанной тумбочки, судорожно ища что-нибудь, чем можно было бы его ударить или уколоть.

Ничего. Она была пуста. Черт, должно быть, я забыла вернуть нож для писем на место. Обычно я держала его рядом с собой для защиты в такие ночи.

Я царапала и царапала его руку, борясь с ним. Горячие слезы текли по моему лицу, когда он легко одолел меня. Быстрым рывком он бросил на пол мою простыню и одеяло.

— Маленькая сучка, как ты смеешь меня удерживать? Ты же знаешь, что эта тугая киска моя.

Желчь поднялась у меня в горле, и я подавила ее. Я изо всех сил прикусила внутреннюю сторону его ладони. Дэн отдернул ее, и я замахнулась сжатой рукой на его челюсть. К сожалению, он был слишком близко ко мне, и все мои попытки вырваться и дернуться только еще больше его разозлили.

— О? Тебе нравится грубость? — Он оскалился на меня, и из его уст вырвался резкий смех.