Глава 25

Илай

Где-то на задворках сознания я прекрасно понимаю, что не должен этого делать.

Я переворачиваю ее на живот, мои руки поглаживают и растирают все, к чему я могу прикоснуться.

Последнее, что нужно моей жене, – это мой член, упирающийся в ее задницу, требующий доступа внутрь или становящийся чертовски твердым от одной мысли о том, что я хочу обладать ею. Владеть ею. Выгравировать себя под ее кожей.

И все же, судя по всему, мне было наплевать на все возможные побочные эффекты моей неспособности держаться подальше.

Ароматы роз, цветов и удручающе знакомой сладости насыщают мой нос, пока я не наполняюсь ими. Ее запах, ощущение ее мягкой кожи под моей грубой, ее кремовая плоть в сравнении с моим загорелым цветом лица. Нежные, абсолютно хищные стоны, которые она издает, когда я расстегиваю ее молнию.

— Ты можешь перестать портить мои платья? — бормочет она в подушку, оставаясь совершенно неподвижной, пока я отталкиваю от себя богохульную вещь, удерживающую меня от нее.

— Я не способен быть нежным, когда дело касается тебя, миссис Кинг, — я наматываю ее волосы на кулак и опускаю губы к ее уху. — Но ты уже знала об этом, когда дразнила меня в течение всего вечера.

— Я… ничего такого не делала, — в ее голосе звучит запретное желание и мерцающая ясность. Она так чертовски красива, что я не могу смотреть ей в глаза, не чувствуя жжения в костях.

— Неужели? Мне показалось, что твоя рука и ноги не так уж случайно задевали мое бедро?

— Хм. Возможно. Это сработало?

— Ты хочешь, чтобы это сработало? — я опускаю руку к ее попке, поглаживая стринги, которые скользят между ягодицами, а затем шлепаю по манящей плоти, и она стонет, ее губы приоткрываются. — Судя по тому, какая ты мокрая и готовая, я бы сказал, что ты определенно хочешь. Разве ты не знаешь, что рекомендуется держаться подальше от мутной воды?

— Я никогда не умела следовать советам, — она слегка покачивается, ее дыхание становится все более поверхностным. — Я очень плоха в этом. Спроси моего психотерапевта. А может, и не спрашивай.

— Глупая, глупая чертова девчонка, — я снова шлепаю ее по заднице, и ее голова опускается вперед. — Ты не должна меня хотеть.

— Я могла бы сказать то же самое и о тебе. Но теперь мы здесь, так что сделай уже хоть что-нибудь. Мне немного больно, но я могу потерпеть.

— Ты можешь вытерпеть, когда мой член входит в тебя, да?

— М-м-м…

Я лижу раковину ее уха, что, как я обнаружил, ей нравится. Из нее вырывается дрожащий вздох, она хнычет, а ее плоть становится горячей.

И со мной покончено.

Чертовски покончено.

Я теряю свой чертов разум.

Стон вырывается из меня, когда я подкладываю подушку под ее живот, чтобы она устроилась в эротичной позе. Еще одним шлепком по заднице я приподнимаю резинку стрингов, а затем позволяю ей с шлепком ударить по ее плоти. Ее горловой стон эхом отдается в воздухе, а мой член твердеет и упирается в трусы, как будто ее губы обхватывают его.

Я быстро прогоняю этот невозможный образ, расстегивая ремень.

— Это будет быстро и грубо, красавица. Я не могу медлить или разводить нежности.

— Да, пожалуйста.

— Иисус гребаный Христос, — почему мне так нравится звук ее мольбы? Если бы она хоть раз сказала «пожалуйста» вне секса, я бы отдал ей все – включая мой чертов рассудок.

Я одним движением стягиваю с себя брюки и трусы. Мой налившийся член упирается в полувиднеющийся пресс, на головке блестит сперма.

Мои пальцы находят ее клитор, и я поглаживаю его методичными кругами. Она такая мокрая, что с моих пальцев капает ее возбуждение, и спальню наполняет непристойный звук.

Моя жена становится все более податливой, ее ноги раздвигаются все шире, а стоны становятся все громче.

— Назови меня красивой еще раз, — она приподнимается, вцепившись пальцами в матрас.

Когда я ничего не говорю, она поворачивает голову в сторону, вероятно, чтобы посмотреть на меня. Однако я обматываю ремень вокруг ее горла и держу его и ее волосы, когда опускаю ее лицом вниз.

Раздвинув ее ягодицы, я скольжу членом по ее мокрой дырочке, вверх и вниз, в мучительном ритме, от которого напрягается мой пресс.

Ее приглушенные стоны наполняют воздух, она пытается извиваться, чтобы пригласить меня внутрь своей блестящей киски, но я сопротивляюсь.

С трудом.

Моя хватка на ремне становится смертельной, пока я не убеждаюсь, что он не порвется под давлением.

Нет ничего, чего бы я хотел больше, чем овладеть ею, как гребаное животное, и снова наблюдать, как ее кровь смешивается с моей спермой, но эта больная мысль лишь заставит меня потерять ее навсегда.

Поэтому я продолжаю растирать наши соки вместе, звук эхом разносится в воздухе, а запах ее сладкой киски вдыхается моими ноздрями.

— Илай… о боже… — бормочет она. — Пожалуйста…

Я чувствую, как дрожат ее бедра, когда она оседлала и насаживалась на мой член. На мгновение я замираю, наблюдая, как ее розовая киска скользит вверх и вниз по моей длине отрывистыми, отчаянными движениями, которые все еще выглядят утонченными и невинными.

Господи.

Я никогда не знал, что киска может выглядеть так чертовски эротично, так красиво, что мне захочется ее уничтожить.

И это чертова проблема, учитывая мои попытки собрать ее обратно.

Хотя в глубине души, очень глубоко в моей черной безумной душе, я действительно хочу сломать ее на гребаные кусочки.

Может быть, я сделаю это после того, как склею ее обратно, чтобы она никогда не смогла выбраться из моей орбиты.

Моей клетки.

Моего гребаного владения.

Я вхожу в нее на всю длину одним толчком. От резкого движения она замирает, а с ее губ срывается хныканье.

Ее киска сжимается вокруг моего члена в удушающей хватке. Я даю ей секунду, чтобы привыкнуть, мое тяжелое дыхание совпадает с ее напряженными вдохами.

Как только я чувствую, что она расслабляется, я вхожу в нее новыми и новыми глубокими толчками, пока она полностью не опускается на подушку.

— Ты так чертовски красива, когда тебя разрывает на части мой член, миссис Кинг.

Она сжимается вокруг меня, ее горловые тихие стоны наполняют воздух, как песнопение, единственная цель которого – разобрать меня на гребаные кусочки.

— Ты самая красивая, когда твою маленькую тугую киску трахаю я. Ты капаешь для меня и так хорошо принимаешь мой член. Вот так, м-м-м, покажи мне, насколько ты моя, жена.

Ее маленькое тело раскачивается вперед-назад, ее попка трется о мой пах, и я несколько раз шлепаю ее по ней. Она издает душные протяжные стоны, и я трахаю ее сильнее и глубже.

Вот почему я не должен был прикасаться к своей жене. Почему я долгие годы воздерживался от прикосновений к ней. Мало того, что это верный рецепт для ее умственного упадка, так она еще и испытывает мой контроль, рушит мои стены и превращает меня в урывчатую сущность неистовой импульсивности.

Я не останавливаюсь, когда она кричит в подушку или когда ее тело содрогается и она насаживается на мой член.

Я не останавливаюсь, когда она вздрагивает и издает тихие стоны.

И уж точно не останавливаюсь, когда она лежит, полностью обессиленная.

Если уж на то пошло, я двигаюсь все быстрее и быстрее. Мои яйца напрягаются, но я не позволяю себе кончить.

Не сейчас.

Не сейчас, когда это может быть последний раз, когда я трахну ее.

Я обвиняю недостаток сна в том, что у меня не получается кончить.

— О боже, Илай, — она пытается и не может оглянуться из-за моей хватки на ремне. — Я слишком чувствительная…

— Тебе не следовало провоцировать меня, не следовало выставлять себя напоказ в откровенных нарядах и предлагать людям то, что принадлежит мне. Теперь ты возьмешь мой член в наказание и поблагодаришь меня за это, как послушная жена, — я шлепаю ее по заднице.

Она стонет.

— Дай мне… дай мне посмотреть на тебя.

— Нет.

— Пожалуйста… я хочу тебя видеть, — отчаянная жажда в ее голосе почти уничтожает последние остатки моей решимости.

Я готов отдать все, чтобы погрузить язык в ее рот так же сильно, как погружаю свой член, чтобы владеть ею безраздельно и без остатка.

Я выхожу до самой головки и почти переворачиваю ее на спину.

Почти.

Образ ее фригидных глаз и недостижимой пустоты в ее выражении мелькает передо мной, и я снова вхожу в нее, затягивая ремень так, что она замолкает.

Затем я трахаю ее как сумасшедший.

Я трахаю ее так грубо, что она скользит вперед-назад, а изголовье кровати ударяется о стену с громким стуком.

Мои пальцы находят ее клитор, и она извивается, сопротивляясь неизбежному, но я дразню, кружу и нажимаю на ее кнопку удовольствия, пока она не начинает дрожать вокруг меня. Ее приглушенные стоны наполняют воздух, когда мой пресс напрягается, яйца становятся тяжелыми, и я волнами кончаю в ее манящую киску.

Разрядка еще сильнее, чем прошлой ночью. Вот почему я держался на расстоянии. Я знал, что одного раза для удовлетворения моего аппетита будет недостаточно и что мне придется делать это снова и снова, прежде чем я когда-либо буду удовлетворен.

Даже сейчас, когда я наблюдаю, как полоска моей спермы скользит по ее бедру, мне хочется завладеть ею снова.

Когда она опускается вперед, я отпускаю ремень, позволяя ее голове лечь на подушку.

Я выхожу из нее на середине оргазма и украшаю ее красную попку своей спермой. Она шипит от прикосновения к чувствительной коже, и я раздвигаю ее ягодицы, втирая сперму и вдавливая ее в девственную дырочку.

— Нам нужно подготовить тебя, чтобы ты могла принять мой член в эту маленькую тугую дырочку, миссис Кинг.

— Чтобы ты мог продолжать трахать меня сзади? — ее голова повернута в сторону, но она не смотрит на меня, ее губы сжаты в линию. Ее лицо раскраснелось и пылает желанием и вызовом.

Я за милю чую одну из ее истерик, что, в общем-то, хороший знак, но мне все равно не стоит подпитывать ее склонное к драмам существование.

С последним шлепком я отпускаю ее.

— Именно.

Я иду в ванную, смачиваю полотенце теплой водой, быстро вытираю член и одеваюсь, после чего беру еще одно полотенце и возвращаюсь.