— Илай, эта женщина, кажется, принимает меня за кого-то другого… — я указываю на воздух.

Женщина, которая стояла передо мной, исчезла.

— Нет… — шепчу я, сердце колотится.

На мои голые плечи падает шерстяное пальто, окутывая меня волной тепла и его манящего аромата.

Но это не отвлекает меня от того, что я только что вообразила целую женщину.

И не просто женщину.

Знакомое ощущение пронзает меня, как стрела между костей.

После разговора родителей о бабушке по материнской линии я обыскала все наши семейные альбомы, но не нашла ни одной фотографии, где она была бы запечатлена с папой. Тогда я полезла в интернет. Это дало свои плоды, потому что она была известной писательницей ужасов и триллеров, а папа жертвовал все ее гонорары в различные детские благотворительные фонды.

Старушка с фотографии показалась мне знакомой, потому что именно так выглядела бы моя бабушка, если бы постарела.

Те же впалые глаза. То же застывшее выражение лица.

Но я знаю, что она умерла. Она мертва уже более тридцати лет.

Так какого черта я вызываю в памяти ее образ?

— Что случилось? — спрашивает Илай, обхватывая меня за плечи, как будто чувствует, что я сейчас упаду.

— Ты… ты видел бездомную женщину только что?

Его брови сходятся вместе, и мое сердце падает вниз.

— На ней был пуховик, рваная юбка и шапка, которая казалась зеленой, но изначально была желтой и… — я осекаюсь, потому что мой голос с каждым словом становится все более паническим, а дыхание становится таким поверхностным, что я задыхаюсь.

— Эй, — Илай делает то, о чем я никогда не думала, и поглаживает мою руку успокаивающими кругами. — Все в порядке.

— Нет, нет, нет, нет, нет, ничего не в порядке! — кричу я, когда паника захлестывает меня. — О боже, нет, нет, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

— Ава… Ава… — Илай стоит передо мной, его крепкие руки сжимают мои плечи, а лицо расплывается. — Дыши, давай, мне нужно, чтобы ты дышала. Повторяй за мной.

Он глубоко вдыхает, и я повторяю за ним.

— Она… она была настоящей, да? Верно? Правда?

— Выдыхай, давай.

— Верно, — я делаю длинный вдох. — Должно быть, она была настоящей. Реальной.

— Все реально, красавица.

— Ты? — я прикасаюсь к его лицу, отгоняя размытость. — Ты настоящий или это все галлюцинации?

— Я всегда настоящий.

Постепенно мое дыхание приходит в норму, но я так истощена, так пристыжена, что неспособна смотреть ему в глаза после моего эпического срыва.

Закрыв глаза, я погружаюсь в его гостеприимные объятия, почему-то зная, что он не даст мне упасть.

Мир исчезает из-под моих ног, когда он несет меня к машине.

Он сказал, что всегда настоящий, но гнетущая мысль продолжает стучаться в стены моего рассудка.

Что, если все это по-прежнему плод моего буйного воображения?