Глава 8. Ты пахнешь мандаринками

Наутро я все же отправился в универ. Мое лицо были слегка припухшим, но скажу честно, если бы дед хотел действительно меня отмусолить, на мне бы живого места не осталось. Это был его своеобразный метод профилактики.

Злился ли я на него? Ни в коем случае! Я очень люблю деда Рафаэля. Когда я был подростком, я не отходил от старшего ни на шаг, мечтая стать похожим на него. Сильный, волевой, красивый и уверенный в себе альфа! Его глаза всегда светились необыкновенно ярким светом, полным бескрайней любви, когда он смотрел на меня. Я утопал в его глазах!

В какой-то момент все пошло наперекосяк: то ли я стал считать себя сильно взрослым, то ли он не хотел принимать то, что я взрослею. Я стал пить, шляться по барам и дискотекам, прогуливать деньги семьи, а он, не справившись с проблемами, просто отстранился, закрыв свое сердце от меня на огромный тяжелый замок. Я скучаю по этим крепким дедовским объятиям. Стоило ему тогда лишь протянуть руки, и я мчался к сильной мощной груди, чтобы ощутить взволнованный стук внутри ее.

Теперь это в прошлом. Сейчас его сердце стучит при виде меня, но звук другой, наполненный презрением и отвращением. Я уже привык.

Чтобы скрыть остатки дедовской профилактики, я надел маску. Тоша, не веря до конца моим словам про простуду, подкидывал различные выдуманные истории: то у меня выскочил огромный прыщ на лице, то напала бездомная кошка, то укусила пчела….  Этот мальчишка не давал мне проходу, пока я не стал специально чихать и подкашливать в подтверждении своей теории. Поверил он или нет, не знаю, однако приставать перестал, а вдруг, реально заразится.

Отпросившись с пары по физре, я направился в зал релаксации. О, это действительно офигенное место в нашем универе! Зал состоял из шести комнат, в которых студенты могли успокоить свой разум, наслаждаясь под ненавязчивую мелодию красивым пейзажем. Дело в том, что одна из стен таких комнат сделана из специального стекла: ты можешь видеть через него, а увидеть с улицы, что происходит внутри комнат, нельзя.

Лежа на мягком диванчике, слушая легкую успокаивающую мелодию, я наслаждался видом через стекло. Деревья, наконец-то принарядившиеся в белые шубки, вытанцовывали своими тонкими ветками под песни игривого ветерка неуклюжими движениями. Зима подходила к своему завершению, однако уступать своей сестренке-весне не желала. И эти усилия мне казались довольно смешными, но в них было и свое очарование, потому что зима выкладывалась по полной, желая раскрыться в своей истинной красоте.

Щекам было жарковато под маской, и я стянул ее с лица, а потом, чтобы успокоить этот жар, встал и, подойдя к стеклу, прислонился к нему лицом. Холодок сразу подействовал на мое раздражение успокаивающе. Сказать честно, я выглядел как придурок, прижавшийся и ласкающийся со стеклянной поверхностью. Плевать, ведь в этот момент комната принадлежала только мне….

Так я думал, …пока что-то массивное и сильное не прижало меня к стеклу! Аура, наполнившая комнату, заставила мое тело задрожать. Мне казалось, я растворяюсь в ней, таю, словно лед от палящего солнца. Жар, исходивший от прижатого ко мне тела и холод от стекла, будто две мощные силы столкнулись внутри меня. Сплетясь в одно целое, они образовали такой всплеск ощущений, что, в довесок к дрожи, моя кожа непроизвольно покрылась мурашками.

А потом я почувствовал горячее дыхание на шее и голос, который узнаю из тысячи – голос Кирра: «Не двигайся. Я хочу кое в чем убедиться».

Вдыхая ненасытно мой аромат, он едва прикасался к коже губами, а его ладонь в этот момент медленно двигалась по моей руке. Как в такой большой и сильной ладони может быть столько нежности и ласки? Его пальцы прошлись по всей поверхности руки и… переплелись в моими.

Электрический разряд, образовавшийся внутри наших ладоней, заставил меня дернуться, а его, наоборот. Кирр сильнее прижался ко мне, сжав наши руки, словно обрубив все пути к побегу. Только вот я не собирался сбегать, вернее, не мог. Потому что возникшая в ладонях искра, мелкими покалываниями двинулась вверх по руке и, как только дошла до позвоночника, будто взрывом фейерверка, в один миг разлетелась по всему телу: затылок, плечи, заднюю часть спины, бедра, ноги.

Нет, это не было больно, скорее, до сумасшествия приятно. Я не знаю, что испытывают люди во время оргазма, но в этот момент мне показалось, что именно так он и должен ощущаться. Я не помню, как и когда Кирр успел оголить мое плечо, находясь почти в полусознательном состоянии. Но то, как сильно он впился зубами в него в момент пика, я ощутил прекрасно. Я издал томный стон, и мое тело выгнулось, оно было мне абсолютно неподвластно. Его хозяином в этот момент был доминантный альфа, крепко удерживающий меня в своих тисках. Горячим языком Кирр зализывал красные отметины, оставленные собой на моем плече.

Ласково повернув мое обессиленное лицо к своему, он посмотрел на меня своим жадным пожирающим взглядом хищника. Как же я скучал по этому взгляду? Когда, с каких пор я стал зависим от этих глаз?

Он смотрел на меня так, словно запоминал каждую черточку моего лица, нежно при этом прикасаясь. А потом потянулся ко мне и обхватил губами нижнюю губу, нежно, будто пробовал на вкус. Затем верхнюю. В этих движениях было столько трепета и ласки, что я, развернувшись к нему лицом и встав на цыпочки, приобнял его за шею. Но как только мои пальцы коснулись кожи юноши, он, словно изголодавшийся хищник, набросился яростно на мои губы, атакуя языком рот, впившись пальцами в подбородок.

Это был мой первый поцелуй! Я не знал, как нужно целоваться, честно говоря, даже таким не интересовался. Но сейчас я это делал на уровне инстинкта. Может наше тело, когда становится готовым к такому, само реагирует в нужном направлении? Не знаю, кто из нас был жаднее в этих поцелуях, но мы, словно сорвавшиеся с цепи, впивались друг в друга, пытаясь утолить жажду.

А жажда не утихала. Это было схоже с огнем, в который подливают масло. Жажда становилась сильнее, отчего аура, заполнившая комнату, стала еще насыщеннее, доводя наши тела до предельного уровня температуры. Становилось до безумия жарко. Одежда неприятно прилипала к мокрому телу, словно намекая на свою ненужность. Мое тело горело. И, несмотря на это, я, будто мотылек, тянулся к источнику этого обжигающего пламени, желая утонуть в его ярких лучах.

Оторвавшись от моих губ, Кирр, тяжело дыша, снова уткнулся носом в мою шею: «И как долго еще ты собирался меня игнорировать?»

У меня чуть глаза на лоб не полезли от возмущения: «Это кто кого игнорировал? Не ты ли проходил мимо, словно я - пустое место?»

Сказав это, меня передернуло. Почему я вообще отчитываюсь перед ним, словно он – мой парень? Почему выказываю свое недовольство, разве этим я не показываю свою заинтересованность в нем?

А Кирр все понял, словно ждал именно такого ответа, и удовлетворенно улыбнулся: «Так значит, ты тайно подсматриваешь за мной? Всегда такой холодный и отстраненный, а на самом деле, ты… сильно заинтересован во мне. И что я знаю точно, я тебе не безразличен, моя маленькая мандаринка!»

Кровь бросилась мне в лицо. Я замер, боясь пошевелиться, уставившись испуганными глазами на альфу. Неужели… спалился?

Он нежно целовал кожу на моей шее, продолжая нашептывать: «И кстати, в это воскресенье ничего не планируй. Моя сестренка до безумия мечтает увидеться с тобой. Очень уж ей не терпится отблагодарить своего спасителя. Да и я перед тобой в долгу за помощь на лошадиных состязаниях».

Эти слова были сказаны так, словно Кирр не спрашивал о возможности встречи, он просто поставил меня перед фактом. Но другое смущало. Как он понял, что в этих двух случаях виновником был я?

Словно прочитав мои мысли, он заговорил, пронзая меня своим животным взглядом: «Ты – моя истинная пара. Для альф - это как наркотик: попробовав однажды, он больше не сможет без нее нормально существовать. Поэтому запомни мандаринка, куда бы ты ни пошел, где бы ни спрятался, я, словно обезумевший зверь, всегда буду следовать за тобой… по следу, по запаху, по голосу…».

Затем Кирр чмокнул меня в нос, развернулся и направился к двери. Слишком много непонятного было им сказано, хотелось о многом спросить, но я задал всего лишь один вопрос: «Почему ты зовешь меня мандаринкой?»

Так в свое время называла меня мама, а после ее смерти это прозвище закрепилось за мной среди родных. Но почему вдруг я услышал его из уст Кирра?

Юноша обернулся: «А разве не понимаешь? Это запах твоего тела. Ты пахнешь мандаринками!»

Он покинул комнату, оставив меня в полной невесомости, ошарашенного услышанным. Как такое возможно? Я же бета, без вкуса, без цвета, без запаха. Мандаринка?! А может и мама чувствовала этот аромат, поэтому так меня и называла? Неужели, она уже тогда знала о моей принадлежности к слабому виду?

Когда я вернулся из зала релаксации, Тоша сразу же накинулся с объятиями, словно меня не было целую вечность. Мое лицо все также прикрывала маска, но сейчас это почему-то совсем не смущало его.

«Миленушка, как хорошо, что ты пришел, - тараторил он возбужденным голоском. – Сегодня в универе появилось пять супер красавчиков-альф. Если бы ты только их видел! Говорят они перевелись к нам из другого универа из-за границы».

Тоша продолжал болботать, но я его уже не слышал. Мой взгляд был устремлен вглубь коридора, по которому двигались высокие фигуры, окруженные молодыми людьми. Я узнал их, каждого из них: те же высокомерные движения, те же искусственные улыбки, то же надменное поведение….

Подонки, изнасиловавшие меня, из моего увиденного будущего! Разум мгновенно вспомнил все. Я словно прочувствовал воочию, как эти красивые, спокойные и уравновешенные альфы превращаются в кровожадных монстров.