Глава 50. День святого Валентина. Часть вторая
Я, стараясь не упустить из вида Сани с компанией ублюдков, пробирался сквозь толпу гостей. И это у меня неплохо получалось, пока на моем пути не появился Эвон – средний сын семейства Эллинстонов. Может, мы бы так и разошлись, бросив друг другу парочку малоприятных фразочек, если бы не рядом стоящий альфа рядом с ним. И это был не кто иной, как Бача Кнопыч.
В моем медицинском университете все знали великолепную пятерку самых красивых альф. Как же! Сынки богатых семейств Ивуля, выгодные партии для замужества и превосходная возможность приобрести нужные связи в элитном обществе. Может быть, поэтому на эту сладкую наживку с ядовитым нутром и попадались доверчивые юные омежки.
Первым в этой пятерке был Эвон – доминант, брат Кирра и Ричи, ну, а исходя их последних событий, мой, так сказать, пасынок.
Вторым по очереди и силе выступал Коуч Тосибо. С ним я уже разобрался, когда растоптал завоеванную годами репутацию на университетских соревнованиях по боевым искусствам. Кстати, по последним сплетням, этот альфа после своего проигрыша лежал некоторое время в психиатрической больнице, а потом родители отправили его обратно заграницу. На этом все разговоры и заканчиваются. Как внезапно появился, так и исчез, словно Коуча Тосибо никогда и не было.
Третьим был Пассон. За ним, кстати, я в настоящий момент и мчался, сломя голову.
А вот тот, кто стоял рядом с Эвоном, и являлся четвертым красавчиком «великолепной» университетской пятерки. Бача Кнопыч! Альфа среднего класса, но понтов имел в своем арсенале, похлеще Пассона, альфы высшего класса. Слабостью этого человека была математика, что и являлось единственным плюсом его личности. А вот минусом, не знаю даже, то ли к его несчастию, то ли к моей радости, было наличие ма-а-аленького члена между ног. Именно из-за этого недостатка, я предполагаю, Бача в университетских оргиях развлекался с жертвой практически последним в очереди насильников.
«И куда это мы так бежим? – спросил язвительно Эвон, перегородив мне путь. – И как же мой папуля оставил свою женушку одного без охраны?»
Я, пытаясь его обойти, сделал шаг вправо. Эвон тоже шагнул за мной, снова перегородив дорогу. Я сделал шаг влево, и он двинулся также, не давая мне прохода. Бача Кнопыч смотрел на нас со стороны и похабно, с ноткой некого вожделения, улыбался, почему-то наслаждаясь нелепыми приставаниями своего дружка. Сука мелкочленная!
«Послушай, - тихим голоском с определенной осторожностью произнес я Эвону, украдкой поглядывая на Бача. – Не водись с ним. Говорят, недостатки друзей могут передаваться даже через рукопожатие. А ты ведь не хочешь, чтобы твой огромный кукурузный початок превратился в стручок гороха? Послушай свою мамочку, …сынок!»
От удивления Эвон открыл рот. Мало того, что подобные слова были произнесены из моих уст, так еще их правдивость была преподнесена в столь необычной комичной манере.
«Ах ты, ублюдок»! – зарычал Бача Кнопыч и бросился ко мне, но тут же был остановлен Эвоном.
«Тронешь его – и я за себя не ручаюсь!» - зловеще прошептал он Баче, защитив меня своей рукой от разгневанного приятеля.
Может, жизнь под одной крышей так повлияла на самого распущенного гулену семейства Эллинстонов? Пусть так! Но именно к такому Эвону, каким он показал себя сейчас, я почему-то стал испытывать симпатию.
Наверное, я улыбался ему в этот момент не так, как всегда, а с особой нежностью и теплотой, потому что глаза Эвона, словно насыщаясь этими чувствами, засветились особым светом.
Мне нужно было идти, поэтому я, кивнув в знак благодарности Эвону, помчался в поисках уже упущенных мною людей.
Обыскал все углы, все закоулки – нигде не было Сани. Меня трясло. Неужели, не успел. А может быть, ничего плохого не случилось? Может, зря накручиваю?
Но, подойдя к конюшне, находившейся в самом закутке территории поместья Тамбовичей, я, наконец, услышал знакомые голоса. Нашел!
Месту, где жили лошади, хозяин уделил много внимания. Поговаривали, что господин Еро с самого детства был ярым поклонником этих четвероногих красавцев. Конюшня была отстроена на совесть, с любовью, так сказать. Деревянная, из бревен около 20 сантиметров диаметром! Внутри располагались денники – отдельные комнатки для каждой лошади. Я в этом мало разбираюсь, но спецы конного дела нашего городка говорили, что конюшня Тамбовичей – воистину настоящий храм.
Рядом с конюшней располагался загон для прогулки лошадей, огороженной металлической оградой. Именно там передо мной раскрылась ужасающая картина, от которой бросило в холодный пот и затошнило.
На земле лежал Сани, удерживаемый двумя дружками Пассона с двух сторон. Он барахтался, пытаясь хоть как-то сопротивляться насильникам. Омежка лишь мычал, потому что его рот был зажат огромной ладонью. Одежда, изорванная в клочья, совсем не прикрывала белоснежное тело, на котором уже отчетливо виднелись следы жадных укусов и поцелуев.
А вот внизу одежды не было совсем. Штаны с кружевными трусиками юнца валялись в стороне. И между изящных ножек расположился Пассон. Разгоряченный похотью и одурманенный сладкими феромонами омеги, он не собирался терять время на всевозможные прелюдии. Свой набухший член он потирал руками, не сводя опьяневших глаз от промежности юноши перед собой. Наблюдая за Пассоном, то же самое делали и друзья-альфы. Наверное, таких тварей возбуждают слезы и ужас в глазах удерживаемой жертвы, потому что вскоре трое ублюдков излились, чуть ли не завыв от удовольствия, прямо на тельце Сани.
Именно в этот момент, когда альфы наслаждались собственным семяизвержением, я рванул на выручку к омеге. Поглощенные процессом, подонки даже не заметили моего наступления, но прекрасно ощутили силу ударов, которые я наносил, вложив в них всю свою накопившуюся ненависть.
Удар ногой с разворота пришелся прямиком в голову Пассона, отчего того отбросило немного в сторону. А мои стальные кулачки прошлись по довольным личикам остальных альф. Пользуясь шоком насильников, я быстро помог подняться Сани и, сняв с себя пиджак, накинул его на дрожащее тельце.
«Оу, - прошипел Пассон, вытирая кровь на своем лице. – Снова ты? Защитник, мать твою. Возомнил себя героем? Думаешь, твою никчемную задницу всегда будут прикрывать? Где они, защитнички? Одна, мерзкая тварь, бета Калия Хорхо, уже гниет в земле, другой, достопочтенный доктор Айк – очень далеко. От тебя даже отказался собственный муж, Ричард Эллинстон, без особого сожаления сделав из тебя разведенку. Ты – абсолютное ничтожество! Так что, смирись с тем, что судьба у тебя такая - стоять на коленях с опущенной головой перед такими, как я».
Нет, слова этого ублюдка совсем меня не задели. Но они отвлекли мое внимание, и я замешкался. Именно в этот момент, когда Пассон произносил свою пафосную речь, к нам со спины подкрались его дружки.
Один из них утащил в сторону от меня Сани, а второй – попытался обездвижить меня. И уже неважно было то, что я сумел дать ему отпор. Омежка снова оказался в руках подонков, а у его шеи блестел зловещим холодным блеском приставленный острый нож.
«Думаешь, я не перережу ему горло?» - шипел обезумевший дружок-альфа. Его глаза светились сумасшествием, и я понял, он не шутит.
«Чего же вы хотите?» - тихо спросил я.
Почувствовав мое бессилие, ко мне подошел Пассон и зловещим голосом произнес: «Расплаты за собственную самонадеянность и дерзость!»
После этих слов, я почувствовал острую боль с левой стороны живота и, наклонив голову, заметил, как в воздухе мелькнуло окровавленное лезвие. Нож!
Рука сама потянулась к ране, словно пытаясь собой закрыть образовавшуюся дыру в моем животе, и за считанные секунды стала окрашиваться в красный цвет. Ноги подкосились, и я упал на колени.
Больно ли мне было? Да. Но, скорее всего, душевная боль опережала телесную, ведь мое хоть и помутневшее сознание отчетливо понимало, что, будучи раненным, я не смогу защитить Сани.
Однако внезапно подул слабый ветерок, словно чья-то теплая рука коснулась моего лица. Что-то знакомое было в этом дуновении, что-то родное.
Стоя на коленях на земле, я вдруг почувствовал легкие колебания. Что происходит? С каждой секундой эти толчки становились сильнее и отчетливей. И в конечном итоге, я услышал такое знакомое …ржание лошади. Белла!
Я восхищался красотой прыжков через ограду великолепных скакунов. Один, второй, третий…. Почему лошади, выступающие перед гостями, прискакали сюда? Почему именно в тот момент, когда я потерял надежду на спасение?
Испугавшись скакунов, альфы бросились в конюшню. В надежде, что за лошадьми скоро прибегут люди, ублюдки закрылись в отдельных комнатках, пытаясь, таким образом, укрыться от разгневанных животных.
Я видел, как скакуны топтались в коридоре, и слышал, как, спрятавшись за дверьми, их подначивали трусливые альфы. Но и подсознательно понимал, что это еще не конец, ибо хорошо знал характер скакуна Арчи, который никогда не отступал перед трудностями.
Так и случилось! Внезапно скакун поднялся на дыбы и со всего маху ударил передними копытами по несущей балке.
Бах, бах, бах! Это повторялось и повторялось. Арчи сменяли другие лошади, и копыта продолжали вбиваться раз за разом в стойкую деревянную опору.
Вдруг раздался треск, и балки, так надежно державшиеся за стойкое основание, стали рушиться одна за другой.
Животные выскакивали на улицу, а часть конюшни на глазах рушилась, покрывая своим весом все, что находилось внутри.
Я смотрел на это и улыбался. Боль притупилась, а ощущение исполненного возмездия грело душу. Пассон забрал жизнь любимицы этих лошадей. Знала ли Калия Хорхо, что за ее смерть однажды отомстят те, кого она считала истинной семьей? Знала ли эта девочка, что была для них особой драгоценностью? Знал ли я, что даже после смерти, она снова придет мне на помощь, призвав своих питомцев?