ГЛАВА ШЕСТАЯ

Мэй

Он жил во дворце. Это было единственное слово, которым можно было описать его жилище.

Когда Вирджил повел меня внутрь, держа за руку своей костлявой, теплой рукой, я шла медленно, пытаясь осознать величие этого места.

Здание было большим и высоким, по крайней мере, с тремя высокими потолками и пологой крышей. Его фасад был сложен из серого камня, и часть его была увита плющом и вьющимися растениями, некоторые из которых достигали высоты крыши.

Я увидела только фасад, прежде чем мы вошли, и он сверкал множеством чистых застекленных окон. Позднесентябрьское солнце отражалось в них, словно в драгоценных камнях, и это само по себе было признаком экстравагантной роскоши.

В детском доме нам приходилось обходиться промасленной бумагой, туго натянутой между оконными рамами. Зимой мы закрывали окна картоном и деревянными досками, если удавалось их достать.

Ступени, ведущие к двойной входной двери, были из черного мрамора с белыми прожилками, и Вирджил крепче сжал мою руку, когда мы поднимались по ним.

— Они скользкие, когда мокрые. — пробормотал он, взглянув на меня. — В будущем я позабочусь о том, чтобы их покрыли.

— Нет! — вырвалось у меня с таким благоговением, что я сказала это, не подумав. — Они такие красивые. Было бы стыдно скрывать их из-за меня.

Он остановился перед дверью, в тени навеса, и повернулся ко мне, взяв мои руки в свои. Я покраснела, когда его горящие глаза остановились на моем лице, два синих, ярких пламени, сияющих в тени.

— Тогда тебе придется пообещать, что ты никогда не уйдешь без моей помощи. — тихо сказал он.

Дрожь пробежала по моей спине, и на мгновение я испугалась. В его глазах и позе было такое странное напряжение. Он слегка склонился надо мной, и, хотя его тело было стройным и безупречно одетым, оно излучало силу и что-то первобытное и угрожающее, чему я не могла дать названия.

Мы были так близко. Мои руки были в его руках.

Прерывисто дыша в такт с бешено бьющимся сердцем, я выдержала его взгляд и сглотнула, заставляя сжавшееся горло расслабиться.

— Я обещаю. — сказала я, и Вирджил кивнул с бесстрастным лицом.

Я не могла понять, что он чувствует, и это выбило меня из колеи даже больше, чем его хищническая аура. Но потом он повел меня внутрь, двери распахнулись, когда мы повернулись к ним, и я отвлеклась, дом поглотил мое внимание.

Пол в вестибюле был выложен гладкой, отполированной мозаикой из крошечных черных и белых плиток. Парадная лестница вела на второй этаж и заканчивалась галереей, откуда открывался вид на огромный вестибюль.

А наверху, у меня над головой, тихо позвякивала сверкающая люстра, кристаллы покачивались от дуновения ветерка, который мы впускали через открытую дверь.

Я благоговейно вздохнула, медленно посмотрев налево и направо. Стены были увешаны произведениями искусства, красивыми пейзажами, изображающими цветы, деревья, животных и небо, затянутое тучами, на каждой картине серебристый свет, пробивающийся сквозь облака.

Скульптуры были со вкусом расставлены по всему залу, что делало пространство, похожее на пещеру, менее пустым, но не загромождало его. Все они были сделаны из белого мрамора и изображали в основном животных.

Олень бежал, его копыта, казалось, перелетали через постамент. Тигр замер в прыжке. Другое животное, похожее на кролика, но гораздо крупнее, съежилось от страха. И человеческая женщина, закрывающая лицо поднятой рукой, словно ослепленна.

Я хотела рассмотреть ее поближе, потому что в ее позе было что-то тревожащее, но Вирджил мягко потянул меня за руку, и я последовала за ним.

— Некоторые удобства были добавлены, когда я запросил невесту в храме. — сказал он, ведя меня налево. — Здесь есть кухня, и она новая. Что касается ванных комнат, то мы добавили… удобства, в которых нуждаются люди. Тебе должно быть удобно.

Черно-белая плитка сменилась полированным деревом, которое поблескивало в свете, падающем из окон. Все в этом доме казалось каким-то пустым: ни ковров на полах, ни занавесок на окнах.

В нем чувствовалась странная строгость, несмотря на произведения искусства, выставленные в каждой комнате. И все было неестественно чистым, как будто совершенно новым.

— Кухня. — сказал Вирджил, указывая мне на просторную комнату в дальнем левом углу особняка. — Теперь ты можешь поесть в более достойных условиях, чем в вагоне. Если тебе нужно привести себя в порядок, дальше по коридору есть ванная. И я скоро вернусь.

— Спасибо. — сказала я, оглядываясь по сторонам широко раскрытыми глазами.

Кухня была намного проще и казалась более современной, чем остальная часть дома, в которой царила аура безвременья. В углу тихо жужжал холодильник, стояла духовка, раковина с блестящим краном и множество шкафчиков.

Я и представить себе не могла, что у меня когда-нибудь будет достаточно продуктов, чтобы заполнить их. Я даже представить себе не могла, во сколько обошлось создание этого места.

Электричество было таким дорогим, что только самые богатые могли себе его позволить, и поэтому такие приборы, как холодильник, были редкостью.

Я знала, что это такое, из книг.

В приюте мы обходились свечами и человеческим трудом. У окна стоял крепкий деревянный стол, на котором уже было приготовлено блюдо.

На тарелке стоял высокий стакан молока, и я проглотила его.

Я поем, поклялась я себе. Теперь все в порядке. 

Вирджил уже выходил за дверь, когда остановился и медленно направился обратно.

— Ты будешь здесь, когда я вернусь. Правда? — спросил он, и на мгновение мне показалось, что он сомневается.

— Конечно. — ответил я. — А куда еще я мог пойти?

Он кивнул, не глядя на меня, и сложил руки перед собой, размышляя. Наконец, он поднял голову, и я тихо ахнула.

Его глаза были уже не голубыми, а светло-оранжевыми.

— Можно я поцелую тебя, прежде чем уйду?

Я не сразу ответила ему. У меня пересохло во рту, а сердце забилось так сильно, что я испугалась, как бы оно не разорвало меня изнутри.

Я просто стояла, застыв, и смотрела на существо, которое было моим мужем. У которого теперь были права на меня. К моим поцелуям, к моему телу, ко всему, что со мной связано.

Раньше я не до конца понимала, что значит быть замужем. Он был так добр и прикасался ко мне по-дружески и заботливо, а теперь…

Мое сердце бешено колотилось, а внутренности скрутило, когда голоса нарастали в моей голове подобно крещендо.

Уродливая. Ты никому никогда не будешь нужна. Кто бы прикоснулся к этому жирному телу? Кто бы взглянул дважды на твое отвратительное пухлое лицо?

Я молчала слишком долго, бурная реакция моего тела и шум в голове отвлекал меня.

— Ты можешь сказать "нет". — тихо сказал Вирджил, и блеск его глаз потускнел, пока почти не погас. — Мне жаль. Я не хотел…

— Нет! — перебила я, делая шаг вперед.

Замолчи! Я приказала голосам, и, поскольку я делала это так редко, они послушались.

Теперь я была на свободе. Из приюта. И это означало, что я тоже должна была избавиться от этого в себе.

Это был мой муж. Моя новая жизнь. Мое будущее. Я бы целовала его и давала ему все, что он хотел, потому что я никогда не хотела, чтобы он перестал нуждаться во мне.

Нуждался во мне.

— Прости, я... Да, Вирджил. Пожалуйста, поцелуй меня.

Его глаза загорелись еще ярче, чем раньше, и он подошел ближе медленными, размеренными шагами. Я задрожала, глядя на его костлявое лицо, на котором не было никакого выражения, кроме горящих глаз.

Но то, как он двигался, говорило о целеустремленности, и впервые с тех пор, как я его увидела, я почувствовала надежду.

Может быть, со временем я научусь читать его мысли. Может быть, у него были такие же инстинкты, как у всех, только отличающиеся от человеческих.

Если бы это было так, я бы научился их расшифровывать. Вирджил стоял так близко, что мыски его ботинок касались моих.

Я подняла глаза, внезапно у меня перехватило дыхание, и мне стало жарко от сдерживаемого чувства ожидания. Он нежно поднял руки и обхватил ладонями мое лицо.

Я была готова, поэтому не вздрогнула, когда гладкая, теплая кость прижалась к моей коже, хотя мой пульс участился, становясь все быстрее и быстрее.

— Я никогда ни с кем не целовался. — прошептал он, и его глаза снова затуманились, оранжевый цвет сменился темно-красным с дымчатым оттенком.

Это было бы ужасно, если бы я не была так очарован его признанием.

— Я тоже. — прошептал я в ответ.

— Тогда мы будем учиться вместе. — сказал он, приблизив свое лицо к моему. — Закрой глаза.

Я так и сделала, и как только мой разум погрузился в темноту за закрытыми веками, остальные чувства обострились. Его пальцы нежно коснулись моей кожи, заставив меня вздрогнуть.

Его прикосновение не было неприятным, но меня бросило в жар, мое тело задрожало от предвкушения.

У него есть губы, промелькнуло у меня в голове. Но они, кажется, сделаны из кости. Как это работает? Каково это будет?

Вирджил придвинулся ближе, и я почувствовала это по тому, как воздух коснулся моего рта.

Он не дышал, так что больше никаких движений с его стороны не было. Только воздух, который он колыхал своим телом.

Я задышала быстро, так быстро, что у меня закружилась голова, и когда что-то гладкое и твердое прижалось к моей нижней губе, мое тело содрогнулось, дыхание вырвалось из меня.

Это был еще не поцелуй. Он просто прикоснулся пальцем к моим губам, и это заставило меня задрожать с головы до ног.

— Они такие красные. — прошептал он прямо передо мной, так близко, что я бы почувствовала его дыхание, если бы он был жив. — Такие мягкие. Я чувствую, как бурлит твоя кровь, Мэй. Твое сердце бьется так быстро. Ты боишься?

У меня перехватило дыхание, и я издала звук, похожий на писк, и он провел пальцем ниже, лаская мой подбородок.

— Я... я думаю, это не страх. — сказала я, мой голос был таким тихим, что я почти не слышала его из-за шума крови в ушах.