— И почему ты так предположил?

– Ну, такова была судьба орхидей. Почему с сорняками дела обстоят лучше?–

Я беру цветок из его рук. – Подумай немного, и ответ придет к тебе.

Поднеся цветок к носу, я вдыхаю мягкий сладкий аромат и возвращаюсь на свое место.

— Так она твоя семья? — спрашиваю я, когда Рафаэль садится за руль.

– Сотрудник был бы точнее. Если вы хотите знать, что здесь происходит, ничто не сравнится с бабушкиной сетью наблюдения.

– Хм, мне показалось, что это нечто большее. Все ли твои коллеги целуют тебе руку?–

– Это знак уважения. И признательность за помощь, которую я оказал.

– Какого рода помощь?–

– На всей Сицилии нет недостатка в коррупции. Имея достаточно денег, можно многое сойти с рук– , — говорит он. – Несколько лет назад прибыл бизнес-магнат с намерением сравнять деревню с землей и превратить эту территорию в виноградник. Он пытался купить недвижимость и прилегающие к ней земли, подкупая местных чиновников направо и налево, чтобы получить необходимые лицензии и разрешения.

— Но из этого ничего не вышло?

– Конечно, нет. С тех пор, как я отделил ублюдка от его головы. Он заводит машину и смотрит на фиолетовую лозу, поднимающуюся по старой стене, покрытой облупившейся краской. – Трупы являются прекрасным удобрением для растений.

Открыв рот, я следую за взглядом Рафаэля на цветущий куст, затем смотрю на бабушку, которая вернулась к вязанию с безмятежной улыбкой на лице. – Вы похоронили тело рядом с ее входной дверью? Знает ли об этом бедная женщина?

– Конечно. Она даже выбрала это место.

Двигатель ревет, а галька хрустнет под массивными шинами, когда Рафаэль дает задний ход, пугая спящего на коврике кота. Комок шерсти прыгает со своего места для сна прямо на цветущий куст. В отчаянии он карабкается по толстой лозе и протискивается между ветвями прямо над дверью.

– Останавливаться!– Я протягиваю руку и кладу руку на руку Рафаэля на руле. – Ты напугал кота. Он поднялся по кусту надгробия.

Грохот автомобиля стихает. Я поворачиваю голову, и наши взгляды встречаются, заставляя меня забыть о пухлом ситце. Глаза Рафаэля жгут мои, удерживают их в плену, и я наклоняюсь к нему. Я чувствую под своей ладонью гребни шрамов на его руке, пересекающие его кожу, словно какой-то причудливый решетчатый узор в стиле ар-деко.

— Надгробный куст? Взгляд Рафаэля смещается вниз, падая на мой рот, и я запоздало понимаю, что, возможно, привлекла его внимание, закусив нижнюю губу зубами.

Думает ли он о поцелуях, которые мы разделили прошлой ночью? Те, за которые он мне – заплатил– ?

Боже мой, даже после этого фиаско я все еще хочу поцеловать его снова. Очень плохо.

– Эм, да. Я быстро отпускаю его руку и снова смотрю на кота. — Думаешь, оно само сойдет?

– Да.–

– Мне это так не кажется. Кот выглядит испуганным, щупает ветку перед собой одной лапой, но быстро отступает. – Можете ли вы помочь ему спуститься?–

— Он спрыгнет, как только мы уйдем, Василиса.

Моё сердцебиение учащается, как всегда, когда он зовёт меня по имени. Я делаю глубокий вдох и смотрю на него. – Пожалуйста?–

Рафаэль поднимает руку и слегка касается моей щеки покрытыми шрамами костяшками пальцев. Воздух попадает в мои легкие.

– La mia principessa russa– , — шепчет он.

Еще одно поглаживание по моему подбородку, прежде чем он выходит из машины и направляется к дому, где обезумевший кот все еще зажат между ветвями, тяжелыми с фиолетовыми цветами.

Завороженный, я наблюдаю, как Рафаэль толкает ветки куста и цветы, пытаясь схватить испуганного кота. Ситец, возможно, выглядел так, как будто он хотел спуститься вниз, но Рафаэлю потребовалось более пяти минут, чтобы схватить его, потому что маленькая штучка продолжает кружиться вокруг ответвлений и листвы. Когда он, наконец, хватается и начинает вытаскивать хныкающий комочек из-под спутанных лоз, кот выскакивает из рук Рафаэля и прыгает обратно на куст. Затем, используя одну из более толстых ветвей, он ловко бросается на землю и убегает.

Внутри меня бурлит смех, и к тому времени, как Рафаэль садится на водительское сиденье, я смеюсь так сильно, что слезы текут по моим щекам.

— Думаю, ты был прав. Я фыркаю, а затем снова впадаю в приступ хихиканья. – Подлая мелочь.

– Конечно, я был прав. Когда он заводит внедорожник, на его губах появляется легкая ухмылка.

Рафаэль тянется к своим солнцезащитным очкам на приборной панели, и пока он их надевает, я замечаю слабые красные отметины на тыльной стороне его руки. Окружающая кожа становится красной, как пожарная машина.

– Боже мой, этот негодяй тебя поцарапал!–

– Это был не кот. Это куст бугенвиллии. Он встречает мой взгляд. – Его шипы ядовиты.

Я смотрю на него — на этого опасного, беспринципного человека, который всего несколько минут назад сообщил, что похоронил труп под тем же кустом. А затем, без протеста, он пошел – спасти– кота, потому что я попросил его об этом, зная, что при этом он пострадает.

Тепло наполняет мою грудь, тая один из многих слоев защиты, которые я пытался построить вокруг своего сердца. Один из моих оставшихся защитников от Рафаэля Де Санти.

* * *

– Что мы здесь делаем?– — спрашиваю я, пока мы идем по деревянному причалу.

В дальнем конце его слегка покачиваются на ласковых волнах две белые яхты. Первый представляет собой огромное чудовище с двумя уровнями над главной палубой и больше похож на диковинный отель, чем на морское судно, а второй значительно меньше, но все же достаточно большой, чтобы затмить множество скоростных катеров, которые я видел, проносящихся по озеру. Мичиган в Чикаго. Парень в белых шортах и ​​полосатой футболке разматывает веревки с металлических крюков, прикрепленных к причалу.

– Сегодня мы будем работать с моей яхты.

Я внезапно останавливаюсь. – Почему?–

– Я подумал, что тебе понравится провести день вне дома. Рафаэль кладет ладонь мне на поясницу, подталкивая вперед. – И эти рабочие действуют мне на нервы всем своим рэкетом.

— Вы имеете в виду ребят, которые второй раз за неделю лакируют книжные полки? Ну, я не против них. Возможно, нам стоит вернуться.

Рафаэль останавливается и кладет руку мне под подбородок, запрокидывая мою голову вверх. – В чем дело?–

– Ничего.–

– Василиса. В чем дело?–

Я бросаю взгляд на лодку позади него. Однажды летом мы с Юлей говорили о том, чтобы отправиться в круиз, но мне так и не хватило смелости поехать туда.

— А что, если он утонет? - выпаливаю я.

– Почему оно утонет?–

– Это лодка. Они все время тонут.

– Вопреки тому, что можно увидеть в фильмах, потопить судно с водой такого размера довольно сложно. Если яхта не столкнется с камнями или не столкнется с другим морским судном, этого не произойдет. Он наклоняется так, что наши лица оказываются почти на одном уровне. – Не волнуйся. Вы будете в безопасности.

– А как насчет водных существ? Как акулы!–

— Что ж, мы будем на борту. Несколько футов над ватерлинией. Его губы растягиваются в крошечной усмешке. – И на случай, если мы попадем в сценарий – Акулийнадо– , и смертоносная рыба начнет падать с неба, у меня есть несколько крупнокалиберных орудий, спрятанных под палубой.

Мои глаза превращаются в щелки, когда я смотрю на него. – Этот фильм был более чем глупым.

– Я не согласен. Оригинальный Sharknado — это классика на все времена. Рафаэль проводит большим пальцем по моему подбородку, а затем отходит.

Я иду следом за ним к узкому трапу, ведущему к меньшей яхте, и с подозрением разглядываю эту штуку. Рафаэль первым наступает на него, затем оборачивается и протягивает мне руку. Медленно я кладу свою ладонь на его. Его пальцы обхватывают мои, его огромная рука полностью поглощает мою руку. Когда его рукава закатаны, и светит полуденное солнце, я вижу, что не только его руки покрыты множеством разнообразных неровных шрамов. Их также много на предплечьях. Особенно длинный начинается с внутренней стороны его запястья, разделяет реалистично выглядящее изображение зубастой зеленой змеи, обвивающей два черных скрещенных кинжала, а затем продолжается до локтя.

– Следи за своим шагом.

Я поднимаю глаза и встречаюсь с ним взглядом. – Не отпускай.

Что-то опасное мелькает в его глазах, когда он крепче сжимает мою руку. – Никогда.–

* * *

Ветер развевает мне волосы в лицо, пока я просматриваю коносамент на транспортный контейнер, который Рафаэль хочет, чтобы я изменил маршрут. Мне потребовался почти час, чтобы войти в систему грузовой компании и найти точное грузовое судно, на которое был погружен рассматриваемый контейнер. Это не должно было занять у меня больше двадцати минут, но я продолжал украдкой поглядывать на Рафаэля, стоящего у штурвала яхты и управляющего ею.

Сначала я установил свое – рабочее место– на главной палубе, внутри чего-то похожего на уютную, роскошную гостиную, но через десять минут почувствовал тошноту и поднялся на верхнюю палубу, устроившись на изогнутом коричневом кожаном шезлонге за водительским креслом. сиденье. Или . . . по крайней мере, это оправдание для того, чтобы поселиться здесь, в которое я предпочитаю верить. Морская болезнь звучит гораздо более приемлемо, чем прийти в этот зал только для того, чтобы быть ближе к человеку, которого я не могу игнорировать.

– Почему мы отправляем этот бедный контейнер в кругосветное путешествие?– — спрашиваю я, продолжая изменять записи.

Рафаэль смотрит на меня через плечо, затем снова смотрит на горизонт. — Потому что партия наркотиков Калоджеро находится внутри.

– Ну, он не будет рад, когда найдет его в Шанхае.

Мы остановились, и Рафаэль глушит двигатели. Среди шума волн, бьющихся о корпус яхты, из носовой части лодки доносится характерный лязг опускающегося якоря.

— Я на это рассчитываю.

Я уверен, что он мог бы попросить одного из своих технических специалистов сделать это за него, но тот факт, что вместо этого он попросил меня, вызывает у меня головокружение от волнения. В Братве не так уж много возможностей для женщин. Я не могу избивать людей, которые должны нам деньги или обеспечивают защиту поставок наркотиков. Одна из причин, по которой я выбрал информатику в качестве специальности, заключается в том, что я хотел в какой-то мере помочь своей семье своими знаниями в области ИТ.