Глава 10

– Это потрясающе– , — бормочу я, запихивая в рот смесь яичницы, сладкого перца и какой-то зелени. – Серьезно, Ирма, тебе следует открыть собственное заведение вместо того, чтобы работать на Рафаэля. Все равно никто в этом доме здесь не ест, кроме меня, так что это пустая трата твоего таланта. Поистине, тебе следует просто уйти.

Ирма бросает взгляд на Гвидо, который пьет кофе по другую сторону обеденного стола, и он переводит для нее. Когда он закончил, она просто в замешательстве моргает на него, затем бросает мне улыбку и занимается тем, что ставит посуду в посудомоечную машину.

Мужские голоса доносятся из открытого окна — мастера все еще здесь. Они закончили красить все двери и окна и теперь перешли к гравию подъездной дорожки. По какой-то причине они снимают существующее покрытие, которое мне и без того казалось более чем приличным и не нуждалось в замене, и рассыпали новый щебень.

На кухне две горничные, кажется, заняты. Одна повторно моет кастрюли — вручную — после того, как вытерла (второй раз на этой неделе) внутреннюю часть шкафов, а другая размягчает мясо на кухонной столешнице. Лоб Гвидо морщится, и он слегка дергается при каждом громком ударе молотка для мяса. Это действительно забавно наблюдать.

У меня нет проблем с бытовым шумом. По сравнению с домом это почти как в библиотеке. Тем не менее, это намного лучше, чем было до того, как Рафаэль приказал вернуться домой.

– Почему я единственный, кто ест в этом доме?– — спрашиваю я Гвидо между перекусами. Это странно и как-то грустно — питаться в одиночестве. – Обычно ты берешь миску с кормом для птиц куда-нибудь еще, и я никогда не видел, чтобы твой брат вообще что-нибудь ел здесь. Ему вообще нужна пища, или он просто охотится на свою добычу по соседству и пьет ее кровь?

– Гвидо — интроверт, который любит обедать у себя в квартире. Бархатистый голос грохочет позади меня. – И я обычно ем на работе.

Мои глаза следят за Рафаэлем, когда он подходит к кофемашине и наливает себе чашку. Сегодня он одет в коричневый костюм-тройку и черную классическую рубашку. Две верхние кнопки не застегиваются. Никакого галстука. Коричневый и черный вместе выглядят не лучшим модным сочетанием. Однако для него это определенно работает. Но он выглядит очень усталым и, к сожалению, по-прежнему потрясающе красивым, несмотря на темные круги под глазами.

– Есть ли что-нибудь еще, что вы хотели бы узнать о моих привычках?– он продолжает. — Или вы просто хотели пригласить меня пообедать с вами, мисс Петрова?

– Обед в вашей компании был бы худшей точкой моего дня– , — говорю я и беру стакан молока. — Кстати, ты выглядишь дерьмово.

В комнате воцаряется абсолютная тишина. Горничная, которая расставляла кастрюли обратно в шкафы, смотрит на меня с открытым ртом. Другая делает то же самое, ее молоток застыл в воздухе, как будто в нее неподвижно ударила молния. Ирма была занята тем, что помешивала что-то на плите, но теперь она только что схватила ложку в мертвой хватке, и ее широко раскрытые глаза прикованы к ближайшей стене. Взгляд Гвидо, напротив, перемещается от меня к Рафаэлю и обратно.

– Нет лучшего способа начать день, чем получить комплименты– , — говорит Рафаэль и делает глоток кофе.

— Ты разрешил недоразумение вчера вечером? Я спрашиваю.

– Да. Просто это заняло немного больше времени, чем ожидалось. Он неторопливой походкой приближается к столу и бесцеремонно садится рядом со мной. – Мне нравится то, что вы сделали с нашим сайтом.

Я поперхнулся молоком.

— Это была она? — рявкает Гвидо через стол.

– Есть ли у нас еще один хакер, обиженный на меня, который также имеет неограниченный доступ к нашим системам?–

– Митч пытался решить эту проблему в течение последних двух часов, но в наши серверные сценарии внедрен какой-то вредоносный код, и любые внесенные им изменения не сохранятся.

Рафаэль наклоняет голову, наблюдая за мной поверх чашки с кофе. — Она это исправит.

– Она будет?– Я поднимаю бровь.

– Да. И она пойдет со мной ужинать в наказание за свое плохое поведение.

– Ужины не были частью нашего соглашения.

– Никто из них больше не вмешивался в мой бизнес. И я не спрашивал, веспетта. Это прекрасная возможность надеть новые серьги.

– Да, очень жаль, что я оставил их всех дома. Я тянусь за куском вишневого пирога, чувствуя, как глаза Рафаэля все время пробивают мою голову. Притворяясь невинной, я откусываю кусочек и встречаюсь с ним взглядом. – О, ты имеешь в виду те, которые ты оставил на моей тумбочке всего через несколько часов после того, как напомнил мне, что держишь в своих руках жизни людей, которых я люблю?–

– Да.–

– Они в ящике твоего стола. Второй сверху.

Рука Рафаэля вырывается наружу, сжимая пальцами мой подбородок. Тишина в комнате становится настолько абсолютной, что может упасть перо, и звук эхом отразится от стен. Прищурив глаза, Рафаэль наклоняется вперед, приближаясь к моему лицу.

— Я приду за тобой в шесть, — говорит он сквозь зубы, затем отпускает меня и выбегает из кухни.

Я оглядываюсь на свой пирог, внутренне злясь на собственную реакцию. Моя проблема? Я вообще-то с нетерпением жду возможности поужинать с ним. Черт побери.

* * *

– Мы должны были купить это платье у Альбини– , — говорит Рафаэль, подъезжая к стоянке высококлассного ресторана с террасой, расположенной на краю холма с видом на море.

– Это вечернее платье, предназначенное для ношения на торжествах и других подобных мероприятиях. А не ужинать в местной забегаловке.

– Тогда, я думаю, нам придется найти подходящее мероприятие– , — говорит Рафаэль, поворачивая задним ходом и паркуясь.

На самом деле мне хочется сказать, что нам следует это сделать. Это платье было самым красивым, которое я когда-либо видела. Но в последний раз, когда мне довелось выйти в чем-то подобном, я сразу об этом пожалел.

По этому случаю я посетил благотворительный сбор средств с парнем, с которым в то время как бы встречался. Он был сыном политика из Чикаго, на несколько лет старше меня, и я думала, что он будет более зрелым, чем мои предыдущие партнеры. Я спросила, чем занимается его отец, но парень полностью проигнорировал мои вопросы, слишком сосредоточившись на моем декольте. Он также продолжал намекать, что его квартира находится всего в квартале отсюда. Весь чертов вечер.

Не слишком ли многого стоит ожидать от свидания нормального, значимого разговора? Должно быть, потому что, когда я упомянул, что согласился пойти куда-нибудь, чтобы узнать его получше, он посмотрел на меня в замешательстве и спросил: Зачем тебе так одеваться, если ты не хочешь, чтобы тебя трахали? В этот момент я перестал наряжаться. Тоже перестал выходить. Это просто того не стоило.

Согласиться примерить это великолепное платье у Альбини было моментом слабости. Мне не хватало красивых вещей, а это платье было просто потрясающим, перед которым невозможно устоять. Когда Рафаэль ворвался в раздевалку, я на мгновение забеспокоился, какова будет его реакция, увидев меня там.

Он даже глазом не моргнул.

Мой взгляд скользит по Рафаэлю, когда он выключает зажигание. Должно быть, он первый мужчина, который не пытался уговорить меня лечь в свою постель в течение часа после встречи со мной. Судя по взглядам, которые он на меня одаривал, я почти уверен, что он меня находит. . . интригующе? Вероятно, точно так же работник лаборатории очарован новым штаммом бактерий. Возможно, ему нравится наблюдать за этим, но на самом деле у него нет искушения поцеловать эту штуку.

Меня это немного беспокоит. Его очевидный иммунитет ко мне. И тот факт, что это так, меня очень беспокоит. Я чертовски запутался во всем. Почему меня так тянет к Рафаэлю? Почему мое сердце замирает каждый раз, когда он приближается? Это просто какое-то дурацкое любопытство? Я не уверен, что это так.

Сегодня вечером я выбрала откровенный блестящий серебряный топ с открытой спиной, который завязывается на шее. Вместе с этим я надела очень узкие черные брюки и шестидюймовые туфли серого цвета металлик. Я был на сто процентов уверен, что у Рафаэля отвиснет челюсть, когда я войду через главный вход в особняк туда, где он ждет у машины. Единственное, что он сказал? Тебе может быть холодно в этом топе, веспетта. А потом он открыл мне пассажирскую дверь.

Я его вообще привлекаю?

Иногда мне так кажется, но иногда, как сегодня вечером, я думаю, что он просто позабавлен мной.

Я наблюдаю, как Рафаэль выходит из машины: его графитовый костюм-тройка идеально облегает его крупное тело, сшитый специально для него. Он проверяет все мои коробки. Высокий. Темноволосый. Сильно мускулистый. Стильный. Не превращается в придурка-подростка, когда оказывается в моей компании. Меня не волнует, что его лицо настолько покрыто шрамами, что оно практически деформировано. Рафаэль — самый сексуальный мужчина, которого я когда-либо видел.

А еще он подлый засранец, который похитил меня и угрожал моей семье. Это приведет к его немедленной дисквалификации из моего списка.

Но я все равно хочу, чтобы он меня поцеловал.

Камердинер открывает мою дверь, протягивая мне руку. — Буонасера, синьорина…

Сильные пальцы обхватывают мужчину запястье, обрывая оставшуюся часть предложения парня.

— Non toccarla, — говорит Рафаэль сквозь зубы, пристально глядя на молодого человека, который выглядит так, будто он вот-вот напишет. – Лей и моя. Капитон?

– СМО. Ho capito, синьор Де Санти. Mi dispiace molto, — мужчина задыхается и быстро отходит.

– Что случилось?– — спрашиваю я, беря протянутую руку Рафаэля.

– Он хотел перепарковать мою машину– , — говорит он, помогая мне. – Я поблагодарил его и сказал нет.

– Для меня это не прозвучало как благодарность. И он камердинер. Его работа - парковать машины. Почему ты ему не позволил?