ГЛАВА 35



МАЙКЛ

Следующие две недели пролетели как один миг, и каждый день был лучше предыдущего. Я никогда так много не смеялся, никогда так много не чувствовал. Как будто мое сердце постоянно находится вне моего тела. Она заставляет меня чувствовать это каждый момент, когда мы вместе.

Но с каждой минутой я с ужасом думаю о грядущей войне. Той, о которой я знал с самого начала. Теперь, когда большинство людей моего отца верны мне, я собираю тех, кому могу доверять, чтобы сражаться вместе со мной в битве, которую я, несомненно, выиграю.

Но победа — не самое главное для меня. Я должен уберечь своих девочек. Это главный приоритет. Он не должен их трогать. Он не должен знать о нашем приезде.

Последние несколько недель я разрабатывал план, надеясь, что он сдастся мирно, что нам не придется вступать в бой, где жертвы будут с обеих сторон. Но если дело дойдет до этого, мы готовы. Мы придем за ним. Все закончится так или иначе.

— Не макай пальцы в соус, — говорю я Софии, которая помогает Элси готовить макароны с сыром по бабушкиному рецепту.

В последнее время она много готовит — и поет тоже. Теперь, когда к ней вернулись Кайла, Джейд и ее родители, и она общается с ними каждый день, она только улыбается. Ее друзья уже дважды заезжали к ней в гости. Я рад, что к ней вернулись люди, которых она любит.

— Что в этом веселого, папочка? — Элси смотрит на меня через плечо, тоже окуная палец в соус.

Эти знойные глаза с блеском смотрят прямо мне в душу. Ее губы дрогнули в едва заметной улыбке, прежде чем она обсосала палец дочиста.

Из меня вырывается стон, челюсть сжимается. Резко вдохнув, я подхожу к ней сзади, хватаю ее за горло и прижимаю ее голову к своей груди.

— Ты будешь продолжать так сосать... — шепчу я ей в ухо, мой голос грубый, как гравий. — ...и у меня будет что-нибудь еще для тебя, чтобы пососать позже.

Я регистрирую этот слабый вздох, и она прочищает горло, нервно смеясь, ее ладонь сжимает край стойки так сильно, что рука дрожит.

Другой рукой я тоже окунаю палец в соус. Капли проливаются, когда я приближаюсь к ее рту, и я раздвигаю ее губы, позволяя ей втянуть в себя его вкус.

— Папочка! — София хихикает. — Ты только что сказал мне не делать этого.

Она бьет себя ладонью по лбу, качая головой, а я наблюдаю, как расширяются зрачки Элси, пока она высасывает меня досуха.

— Хорошая девочка, — говорю я ей, сдерживая стон, когда кончик ее языка обводит меня, и мой член мгновенно начинает пульсировать.

Я провожу большим пальцем по ее губам, очищая их, и ухмылка появляется у меня на губах, когда ее щеки приобретают легкий розовый оттенок.

— Хорошо... — Она неуверенно поправляет себя, подбирая половник, который чуть не уронила. — Давайте выльем этот соус на сковороду и отправим в духовку.

Она смотрит на меня боковым зрением, выливая его на макароны, а я любуюсь ею. И не только ее красотой, но и всей ею: тем, как она улыбается, как легко держится, как держит мою дочь за руку и обращается с ней так, словно она была ее матерью всю нашу жизнь.



На следующее утро она мурлычет мне на ухо, трется бедром о мой член. И я готов зарыться в нее так же, как несколько минут назад.

— Не уходи... — стонет она.

Все, чего я хочу, — это остаться в этой постели рядом с ней, чувствовать ее тепло, а не садиться в самолет с Джио и отцом, чтобы встретиться с ирландцами на их территории, но это важно. Это часть того, как мы покончим с семейной враждой между нами. А еще Джио наконец-то узнает, что он должен сделать, чтобы помочь навести мосты между нами и ирландцами. Если бы я сказал ему об этом заранее, он бы никогда не согласился приехать, и у меня появилась бы еще одна проблема, которую нужно было бы решить.

Но так, в присутствии Патрика, он не сможет отказаться. Иногда приходится идти на жертвы ради семьи и ее безопасности, а это — его. В конце концов он меня простит.

— Прости меня, детка. Я обещаю вернуться к вечеру.

— Хорошо. — Она садится на колени, наблюдая, как я поднимаюсь, чтобы застегнуть рубашку и молнию на брюках.

Она ловит зубами нижнюю губу, ее взгляд скользит по моей груди и ниже, к бедрам.

— Лучше перестань так смотреть на мой член, иначе я сильно опоздаю на встречу.

— Как смотреть? — поддразнивает она, сужая свой похотливый взгляд.

Я застегиваю манжеты, поднимаю пиджак и надеваю его обратно, не сводя с нее взгляда.

Она растягивает губы в дразнящей улыбке, склонив бровь. И в мгновение ока я сжимаю ее затылок, грубо сжимая в кулаке ее волосы, и скрежещу, когда притягиваю свои губы к ее губам, облизывая между ними.

— Как будто ты умоляешь меня открыть твой рот силой и заставить тебя задохнуться.

Она хнычет, и мой рот мгновенно оказывается на ней, рыча, когда она стонет, все зубы и губы. Этот поцелуй... он голодный, сводящий с ума. Я целую ее так, словно могу больше никогда ее не увидеть, словно это последний поцелуй в нашей жизни. И являясь тем, кто я есть, вполне может быть правдой.

Когда я отстраняюсь, у нас обоих перехватывает дыхание.

— Если ты будешь продолжать так целовать меня, я могу просто не позволить тебе уйти. — Она задыхается, снова целует меня в щеку и обхватывает руками мои плечи.

— Я буду скучать по тебе. — Признание слетает с моего языка без колебаний.

— И я по тебе. — Она вздыхает, берет меня за руку и встает с кровати, ее пальцы проникают сквозь мои.

Она прижимается к моей щеке, глядя мне в глаза, и я чувствую внезапную тягу остаться, эту тяжесть в груди, возникающую из ниоткуда. Но я знаю, что должен идти. Эта встреча должна состояться сегодня. Дом патрулируют четверо мужчин. С девочками все будет в порядке.

Я достаю свою девятку и перезаряжаю ее.

— Возьми это, — говорю я ей, протягивая руку.

— Что? — Ее глаза округляются. — Я едва могу пользоваться таким.

— Конечно, это не выглядело так, когда ты направила на меня пистолет, пока я притворялся спящим. — На моих губах появляется ухмылка, пока мои черты не становятся суровыми.

— Это было... э-э... — Ее губы подрагивают. — По-другому.

— Да? — Я вскидываю бровь, обхватывая ее задницу, сжимая эту чертову штуку в своей ладони. — Как это, детка?

— На самом деле я не собиралась тебя убивать. — Она закатывает глаза. — Может быть. — Вырывается небольшой смешок.

— Мне станет легче, если я буду знать, что тебе есть чем защитить себя и Софию.

Ее черты становятся напряженными.

— Кто может причинить нам вред? Бьянки мертвы.

— Просто возьми его. В качестве меры предосторожности.

Я не напоминаю ей, что у меня много врагов. Некоторые из них даже выглядят как друзья. Нет причин заставлять ее волноваться еще больше.

— Хорошо. — Она неуверенно берется за ручку и берет его, глядя на него снизу вверх обеими руками.

— Я тоже это ненавижу, — говорю я ей. — Но за это приходится платить тем, что ты моя.

Я приближаю свои губы к ее губам и нежно целую ее.

— И ты моя, — шепчу я. — Вся моя. Помни об этом.