ГЛАВА 29



ЭЛСИ

— Майкл. — Голос одного из мужчин прерывается, как только мы входим внутрь, пот бьет по его лбу. — В чем дело, мой друг?

Должно быть, из-за мужчин, держащих ладони на кобуре, в его глазах плещется паника. Уверена, они меня не узнают. Я едва ли похожа на ту женщину, особенно в том, как я одета. Они привыкли видеть мою плоть, мою кожу, обнаженную для того, чтобы тыкать и пинать. Но не жену одного из самых могущественных людей в этом городе.

— Мы чем-то обидели тебя, чтобы ты относился к нам с такой враждебностью? — промолвил другой.

— Сенаторы. — На лице Майкла появляется настороженная ухмылка, а его шрам подергивается, когда он смотрит на них.

Должно быть, они понимают, что есть чего опасаться, что это будет плохо для них, и отступают на шаг назад. Но один из людей Майкла упирается руками им в спины, не давая шевельнуться.

— Послушай, Майкл, что бы это ни было, мы все исправим. Я обещаю, — говорит первый.

Я не знаю их имен. Мы никогда не знали.

— Если речь идет о расширении участка, который ты недавно купил, мы... мы можем поговорить с некоторыми людьми. Считай, что дело сделано, — продолжает тот же.

— Садитесь. — Майкл делает жест рукой. — Расслабьтесь.

Моя ладонь плотно прилегает к его, и я знаю, что он изо всех сил старается не сжать мои пальцы. Он кипит. Разъярен. Он хочет крови. И эти люди не заслуживают меньшего.

— Мы лучше постоим, — говорит другой, проводя рукой по седым волосам.

Его глаза кристально-голубые, такие спокойные, но при этом он злобен, как волны океана, набегающие во время шторма.

Лицо Майкла становится холодным.

— Я не говорил, что у тебя есть выбор. Теперь садись, — резко бросает он.

Их глаза расширяются, и один из его людей хватает каждого за ворот рубашки и усаживает на два уже стоящих стула.

Майкл берет меня за другую руку и притягивает к своей груди.

— Я никогда не смогу вернуть тебе то, что они у тебя забрали. Но я сделаю так, что они больше не смогут причинить тебе боль. Ты будешь смотреть, как они умирают. И они будут знать, почему.

— У-у-умираем? — заикается один из них. — Что мы наделали? Пожалуйста, Майкл, не делай этого.

— О Боже... — задыхается другой мужчина.

Но мы не обращаем на них внимания. Непреодолимое чувство благодарности захлестывает меня, и я обнимаю его.

— Спасибо! — Я разрываюсь от эмоций, бьющихся в моем сердце, переполняющих мое горло, сжимающих мой желудок.

— Тебе никогда не нужно благодарить меня ни за что. — Он отстраняется и берет мое лицо в свои руки, глядя мне в глаза.

И я чувствую ее, эту связь между нами. Она чувствуется в том, как будоражит мою душу. В том, как мое тело становится теплым и легким, как будто я парю.

Он целует меня нежно. И каждый раз это происходит как в первый раз. Он отстраняется, проводит большим пальцем по моему рту и, сделав долгий вдох, возвращает свое внимание к мужчинам.

— Итак, джентльмены...

Он небрежно снимает пиджак и передает его брату, расстегивает рубашку и стягивает рукава на крепких предплечьях. Его бицепсы напрягаются, толстые вены проступают под кожей.

— Перед нами стоит серьезная проблема, и я хотел бы знать, как вы ее решите.

— Пожалуйста, Майкл, — умоляет один из мужчин. — Что бы это ни было, клянусь, мы это решим.

Майкл подергивает подбородком в сторону нескольких своих парней, и они тут же лезут в большую черную холщовую сумку, обнаруживая там пару застежек-молний.

Как только они начинают их затягивать, мужчины начинают молить о пощаде, их глаза метаются по комнате. Но они должны понимать, что сбежать не удастся.

— Что это, черт возьми, такое? — спрашивает второй.

Они пытаются отбиться от парней Майкла, но это бесполезно, их руки легко связывают за спиной.

Майкл только и делает, что смотрит на них с издевательским выражением в глазах.

— Ты сумасшедший! — продолжает мужчина. — Я помог тебе, и вот как ты мне отплатил?

Майкл небрежно опускается на колени и достает пистолет с лодыжки. Мои глаза расширяются. Я даже не подозревала, что он там есть. Не задумываясь, он добирается до них и всаживает приклад в висок тому, кто только что говорил. Его голос пропадает, превращаясь в жалкие стоны.

— Теперь, Алан, — говорит Майкл другому. — Будешь ли ты, черт возьми, сотрудничать, или мне нужно сделать с тобой то же самое, что я сделал с Бобби здесь?

Алан поднимает руки.

— Нет. Только не убивай нас. Хорошо? Мы никому не скажем об этом ни слова.

Майкл хмыкает.

— Я знаю, что не скажете.

Он отходит в угол комнаты и не спеша подтаскивает к ним стул. Он опускает его прямо перед ними и устраивается в нем.

Бобби мотает головой из стороны в сторону, пытаясь прийти в себя.

— Ты ведь любишь свою жену, Алан?

— Я... да. Конечно.

— Хорошо. — Майкл похлопывает его по колену с жестокой улыбкой на лице. — А теперь представь, что Клэр похитили.

— Что? — Его глаза расширились. — Не трогай ее!

Из горла Майкла вырывается грубая усмешка.

— Я не тот, кто обижает женщин, Алан.

Он наклоняет его лицо к себе, его дыхание становится грубее с каждой секундой.

— Теперь, как я уже говорил. Представь, что ее похитили, продали в секс-торговлю, где мужчины платили за то, чтобы они делали с ней все, что хотели. Что они делали с тобой, детка?

Он поворачивается ко мне через плечо, и стыд заливает мои щеки.

— Все в порядке. — Нежность наполняет его взгляд, когда он поднимается и направляется ко мне.

Мой желудок подпрыгивает. Он сжимает мой подбородок в своей ладони, его брови изгибаются от волнения, когда он смотрит на меня сверху вниз.

— Мне очень жаль, детка, — шепчет он. — Но мне нужно, чтобы ты рассказала им, кто ты. Я хочу, чтобы они знали, что ты больше не одна. Что я теперь здесь. Что у тебя, Элси Марино, есть сила.

Я дрожащим голосом киваю, и, затаив дыхание, он закрывает глаза и целует меня в лоб, а затем снова поворачивается к ним. Он защитно держит меня за руку, и мы оба смотрим на тех, кто причинил мне боль. Я набираюсь смелости, несмотря на то что мое тело захлестывает страх, и повторяю все, что уже сказала ему.

— О Боже. Ты... — шепчет Алан, выпучив глаза.

И я должна признать, что, увидев шок на его лице, я не пожалела о том мгновенном ужасе, который испытала.

— Не смей, твою мать, обращаться к моей жене! — Майкл рычит, роняет мою руку и бросается к нему, нанося сильный удар в подбородок.

Из его губы хлещет кровь, он кричит, но Майкл не останавливается. Он бьет его снова и снова, словно одержимый. Как будто он выплескивает всю ярость, которая была заключена в бутылке.

Наконец он останавливается, все его тело содрогается от ударов.

— Майкл, мы... мы... я... — Второй мужчина наконец приходит в себя, его веки трепещут, пока он пытается сформулировать предложение.

— Нечего сказать? — В комнате раздается дьявольский смех Майкла, словно сам дьявол завладел им.

— Мне очень жаль, — плачет Алан, выплевывая кровь. — Мы не знали...

— Чего не знали? — Майкл втыкает пистолет ему в щеку. — Не знали, что она моя жена? Какая разница, чья она жена? Чья гребаная дочь?

Он снова и снова бьет оружием по лицу Алана, пока его черты не начинают расплываться. Алан кашляет кровью, пытаясь ответить, но больше ничего не выходит. Майкл поднимает пистолет и направляет его прямо в промежность Алана.

Выстрел.

Пуля с грохотом разрывается, и дикий крик Алана проносится по комнате, становясь все громче.

Если бы у меня не было такой жизни, как у него, меня бы, наверное, задело такое количество крови и насилия. Но я видела, как избивают и убивают невинных женщин, поэтому видеть, как кто-то, кто этого заслуживает, получает по заслугам, меня нисколько не задевает.

— Ма-Майкл... — шепчет Бобби, едва я смотрю на него, как он снова погружается в бессознательное состояние. — М-мне ж-ж-жаль.

— Ты не сожалеешь, больной сукин сын. Ты сожалеешь, что тебя поймали. — Не задумываясь, он стреляет ему в член, и теперь в нем ничего не осталось, пока он воет, как умирающее животное.

Шаги Майкла раздаются в мою сторону. Взяв мою руку в свою, он буравит меня взглядом, протягивая мне оружие.

— Возьми, голубка. Заставь их истечь кровью.

— Что? Нет. — Я качаю головой. — Я не могу.

Он прижимает ладонь к моей щеке и пристально смотрит мне в глаза.

— Ты можешь. Ты должна быть той, кто убьет хотя бы одного из них. Ты должна знать, что ты — моя жена, а моя жена ни перед кем не дрогнет. — Его окровавленные костяшки пальцев проводят по моему лицу. — Они больше не могут получить власть. Теперь она твоя, детка.

Он сжимает мою руку, разжимая пальцы, и кладет в нее пистолет. Я непоколебимо смотрю на него.

Могу ли я действительно сделать это? Могу ли я забрать еще одну жизнь?

— Покажи им, из чего ты сделана.

Я втягиваю в свои тяжелые легкие неглубокий вздох и постепенно поворачиваюсь к ним лицом, шагая все ближе, Майкл — за мной.

Когда я смотрю на них сейчас, я вижу лишь тех, кем они были в тот день, когда причинили мне боль. Все, что я вижу, — это то, что они сделали с девочкой, которая была чьим—то ребенком. Им было все равно. Она была лишь игрушкой, которую использовали до тех пор, пока она не перестала быть нужной.

И теперь, здесь, я могу причинить им боль. Я могу сделать так, чтобы они больше никогда не поступали так ни с кем.

— Пуля в грудь. Вот и все. — Голос Майкла звучит у самого моего уха, кончики пальцев скользят по моим рукам, когда я беру пистолет в обе руки и направляю его на Бобби.

На его лице появляется ужас, каждая черточка его лица искажена страхом.

— Пожалуйста... прости меня.

— Сделай это, — говорит Майкл, а Бобби всхлипывает, уже не такой сильный, как в тот день.

Сердце бешено колотится в грудной клетке, пальцы медленно нажимают на курок. Еще немного и...

Выстрел.

Я отшатываюсь назад, задыхаясь, а Майкл стоит рядом, забирает у меня оружие и держит меня в своих объятиях, пока все мое тело бьется в конвульсиях.

Я убила его. О Боже. Я убила его.

Мои руки дрожат вокруг его спины, пульс бьется в ушах.