Наша комната. О, Боже.

Многое может произойти в комнате, особенно когда я нахожусь там с мужчиной, который заставляет меня чувствовать себя так, как он.

Он ведет меня мимо комнаты и к двойной винтовой лестнице. Я поднимаюсь вверх, он за мной. Хотя я больше не чувствую его прикосновений, я ощущаю его у себя за спиной, и мое тело сотрясает дрожь от того, что я просто нахожусь так близко к нему.

Это безумие, то, как мое тело реагирует на этого мужчину. Это необъяснимо, и мне нужно оттолкнуть его, потому что он не настоящий. Это всего лишь иллюзия, мой извращенный разум заставляет меня жаждать того, чего я не должна и не могла желать до того, как меня похитили. До того, как они изменили меня, превратив в женщину, которая хотела бы такого мужчину, как Майкл Марино.

После всего, через что я прошла, я заслуживаю нормальной жизни. Кто-то, кто может любить меня и принимать меня со всеми моими недостатками, со всеми шрамами, которые оставили слишком глубокие следы, которые никогда не искоренить.

Но Майкл — не тот человек. Он не моя вечность. И никогда им не станет.

— Ты в порядке? — Его ладонь обхватывает мое бедро сзади, и я только сейчас понимаю, что перестала двигаться, застыв на середине лестницы.

— Да, я... э-э, я в порядке. — Прочистив горло, я продолжаю подниматься, достигая вершины.

Оказавшись рядом со мной, он ведет меня по длинному коридору.

— Это прямо через эту дверь.

Он показывает рукой на последнюю комнату справа от нас, и когда он открывает ее, у меня чуть глаза не вылезают. Она массивная. Как и он.

Я вхожу первой, он марширует за мной. Мой взгляд падает на большую кровать с черной обивкой у одной стены, камин у другой, белый мохнатый ковер перед ним.

— Добро пожаловать домой. — В его голосе звучит смесь греха и соблазна.

Его пальцы обхватывают мое бедро, и мои руки покрываются мурашками.

Я делаю длинный вдох.

— Это не мой дом, — удается сказать мне, прочищая горло и избавляя его от всего, что связано с Майклом.

Подушечки его пальцев сжимаются, впиваясь в мою кожу.

— Теперь это он, голубка. И это гораздо лучше, чем тот дом, в котором тебя держали.

Я резко поворачиваюсь, нахмурившись.

— Что ты знаешь о том месте?

Секунды проходят, его глаза смотрят с мрачным затишьем, не давая понять, знает ли он, что это место является источником.

— Пойдем, я покажу тебе остальную часть комнаты. — Очевидно, что он хочет избежать разговора, который у нас в конце концов должен состояться.

Он проходит мимо меня, по длинному отрезку комнаты. Я даже не могу назвать ее так. Это как собственный город, больше, чем весь дом, в котором я была заперта. Гитара лежит в углу рядом с кроватью, и я начинаю думать, играет ли он. Должен. Иначе зачем она ему?

Он и поет? Как я?

Когда я пытаюсь представить его играющим, поющим от души, это не укладывается в голове. В этой одежде он такой строгий, собранный. Я не могу представить его играющим на гитаре в костюме-тройке.

Кстати, о костюмах... Мои глаза непроизвольно ловят взгляд на его круглую задницу, плотно обтянутую серыми брюками. Задница мужчины не имеет права выглядеть так соблазнительно.

Он носит костюм, как будто родился в нем, он подогнан под каждое сухожилие, под каждый подтянутый мускул его подтянутого тела. Готова поспорить, что черная рубашка под ним идеально сидит на нем.

Он вскидывает одну бровь, когда его лицо поворачивается ко мне.

— Идешь? — спрашивает он, его рука лежит на ручке двери, и я понятия не имею, куда он меня ведет и почему я все еще смотрю на его задницу.

Его губы чуть приподнимаются, и я понимаю, что он поймал меня. Он отбрасывает длинные пряди волос с лица, и даже его волосы прекрасны. Божественно красивы.

Я пытаюсь притвориться, что он никак на меня не влияет, заставляю свои ноги двигаться, не зная, что он может мне показать. Когда я оказываюсь рядом с ним, он полностью раздвигает двойные двери и открывает большую гардеробную.

На полу аккуратно выстроились мокасины всех цветов. Рубашки, брюки и больше костюмов, чем я когда-либо видела, висят в ряд. Даже больше, чем было у моего отца, а у него их было много.

Я продолжаю рассматривать все это, снова ощущая тепло его тела позади себя, ладонь, прижатую к моему бедру, волосы, колючие на моей плоти от его прикосновения.

— Я освобожу место для твоих вещей. — Его чувственный, глубокий тон посылает меня на перегрузку, тепло распространяется по мне.

Как будто после всего этого времени, после всего, что я пережила, он вернул мое тело к жизни. Как будто я наконец-то могу почувствовать что-то к мужчине.

После многих лет избиений, изнасилований, потери достоинства я смирилась с тем, что никогда не познаю мужской нежности, любви и принятия, которые приходят вместе с ней. Но здесь, с ним, в этой иллюзии, мне кажется, что я могу это получить. Как будто мечты девушки, которой я когда-то была — о том, чтобы найти кого-то, кто ее полюбит — наконец-то могут сбыться.

— Каких вещей? — Я хмыкаю. — У меня ничего нет.

Взмахом руки он поворачивает меня к себе, мое тело прижимается к его, мои тугие соски царапаются о рубашку, когда он прижимает меня к себе.

Тыльной стороной указательного пальца он подталкивает мой подбородок вверх, чтобы я могла соответствовать его росту, а другой рукой обхватывает мои бедра.

— У тебя будет все.

Его взгляд проникает в мой, так глубоко, что я погружаюсь в его глаза, забывая обо всем, кроме этого момента. Этого чувства.

— Моя жена ни в чем не будет нуждаться, — обещает он.

И его большой палец прижимается к моим губам, обжигая меня.

Его жена...

За моими глазами нарастает боль, потому что на одно мимолетное мгновение это кажется реальным, как будто я наконец-то нашла это. Жизнь, о которой я когда-то только мечтала. И на мгновение я осмеливаюсь представить себе это: будущее, что мы вместе, я обнимаю его, он целует меня, что мое сердце создано для мужчины, который не может мне принадлежать.

Но только маленькие девочки мечтают о таких вещах. А такая женщина, как я? Ей лучше не мечтать. Мечты для тех, кто не был сломлен.

Это не более чем ложь. Я его пленница. Женщина, которую он использует, чтобы добраться до вершины. И я помогу ему добраться туда.

— К завтрашнему дню у тебя будет все, что тебе может понадобиться.

— Отлично, — пробурчала я. — Кроме моей свободы.

Когда я пытаюсь оторвать его руку от себя, он только крепче сжимает ее, не отводя взгляда, пальцы кусают грубее.

— У тебя это тоже будет, в конце концов, как и обещал. А пока, голубка, ты моя.

— Как мне повезло.

Его рот кривится в дьявольской ухмылке, и мне хочется взять его пистолет и засунуть его ему в глотку.

— Скажи мне одну вещь. — Мой взгляд сужается. — Ты знал, что они с нами делали?

Он был как-то замешан? Потому что если да, то он может пустить в меня пулю прямо сейчас. Я не стану ему помогать.

Когда его челюсть сжимается и он отказывается отвечать, я сильно толкаю его в грудь обеими руками. Он отпускает меня, скрестив руки на груди.

— Так и было, не так ли? — Я задыхаюсь, качая головой в отвращении. — Ты участвовал? Боже мой!

Я закрываю рот рукой, отступая назад.

— Это была ошибка. Я... я ухожу. Или убей меня. Мне все равно, — дрожа, я поворачиваюсь на пятках и бросаюсь к двери.

Но я не успеваю сделать и двух шагов, как он обхватывает мой живот сзади, мышцы напрягаются и вздрагивают.

— Ты никуда не пойдешь, — хрипит он, каждое слово как меч, пронзая меня с силой.

— Ты не лучше их! — кричу я, вцепившись в его руку, пытаясь оторвать его от себя.

Но он хватает мою вторую руку своей и заводит ее мне за спину.

Мое дыхание сбивается, вдохи быстрее выдохов.

— Отпусти меня!

Все мое тело содрогается, не сдаваясь в борьбе, я стону, когда не могу сдвинуться ни на дюйм из его хватки. Он чертовски силен, возвышаясь над моей маленькой фигурой.

— Я опущу руку. Только не сопротивляйся, иначе я снова буду тебя удерживать, — выдыхает он, и эти слова шепчутся в такт пульсу, быстро бьющемуся в моем горле.

Моя грудь расширяется, не в силах подавить ярость внутри меня. Я устала. Так чертовски устала. Считая до десяти, закрыв глаза, я пытаюсь успокоиться, и мое тело обвисает, когда мне это наконец удается.

Он, должно быть, чувствует это, потому что его руки начинают ослабевать, но только на секунду. Его ладонь сомкнулась на моей шее, и он притянул меня к себе, а свободной рукой провел по моей щеке, большим пальцем проводя взад-вперед, пробуждая все мои чувства.

— Я не участвовал в этом. Никто из моих людей не участвовал.

В его глазах я нахожу правду. Но этого недостаточно.

— И что? Просто отвернулся от этого? — Слезы жгут и кровоточат за моими глазами. — Притворился, что ничего не происходит? — Моя нижняя губа дрожит. — Я ненавижу тебя.

Он резко вдыхает, продолжая смотреть на меня, его непоколебимый взгляд полон сожаления. Проходят секунды, а он не говорит ни слова, даже не оправдывается за то, что не остановил то, что с нами происходит. Потому что я уверена, что он мог бы.

— Прости, — шепчет он, крепче прижимаясь к моему лицу, сведя брови.

Где-то внутри себя я понимаю, что эти слова он не привык произносить. Я чувствую их тяжесть в своих руках.

Но слов недостаточно. Они не спасли меня тогда и не спасут Кайлу сейчас.

— Я не прощаю тебя, Майкл. — Еще больше слез вырывается из меня.

Его грудь расширяется от резкого вдоха.

— Быть моей женой будет не так уж плохо для тебя, — обещает он. — Ты будешь в безопасности. Здесь никто не причинит тебе вреда.

— Кроме тебя. — Слова выплывают слабо, как вода перед ураганом. Как волна влечения, запутавшаяся в паутине тьмы.

— Я тоже не причиню тебе вреда. Если только ты будешь вести себя хорошо. — Этот грешный рот приподнимается.

— Никогда не умела себя вести. — Мои глаза сужаются в щели, гнев все еще кипит.

И когда я пытаюсь повернуться, чтобы выйти из этой комнаты, уйти от него и этого хаотического беспорядка чувств, его ладонь грубее сжимает мою шею, притягивая меня достаточно близко, чтобы его лоб коснулся моего.