— Реальные, но правда в том, что в городе действует гораздо больше пяти преступных синдикатов. Однако пять семей контролируют крупных игроков и большую часть капитала.

— Это твой способ похвастаться тем, насколько ты богат? – поддразнила я его.

Он ухмыльнулся.

— Насколько мы богаты, Молли.

— Хм, мне нравится, как это звучит, – пробормотала я, когда он поцеловал меня в лоб, и мы направились через прекрасно сохранившееся фойе вглубь здания.

— Кирилл Чернов, – громкий, надменный голос прорвался сквозь ропот толпы, бредущей к дверям.

Кирилл напрягся, и на секунду на его лице отразилась чистая ярость, прежде чем смениться на приветливость. Маска вежливости натянулась на разъяренные кости.

— Добрый вечер. Я должен был догадаться, что ты не пропустишь этот вечер, – сказал Кирилл, поворачивая меня вместе с собой.

Перед нами остановился пожилой мужчина. У него были седеющие волосы на висках, крупный римский нос и умные глаза. Рядом с ним стояла красивая женщина. Она была так молода, что, вероятно, была его дочерью, по крайней мере, я на это надеялась. У нее были темные волосы, оливковая кожа и кроваво-красные губы. Сирена. Она смотрела на Кирилла с чем-то, что вызывало у меня странное чувство.

— «Тоска» – любимая опера Софии, – сказал мужчина, и в моем сознании сразу все прояснилось. Антонио Де Санктис, мужчина, который чуть не убил нас, и его дочь София, та, что была помолвлена с Кириллом совсем недолго.

София Де Санктис. Господи, она была прекрасна. Я усилием воли проглотила комок ревности в горле. Ревновать было чертовски глупо, да и неуместно, учитывая то, что Кирилл рассказал мне о ней. Ее глаза встретились с моими, и она улыбнулась. Улыбка была грустной, но не завистливой.

— А это твоя жена? – Босс, Антонио, имел неприятную манеру пялиться.

Кирилл напрягся рядом со мной.

— Да, это она. Если вы нас извините, мы пойдем к своим местам, – сказал он, явно не желая больше затягивать неловкость.

Антонио кивнул, и от его откровенного разглядывания у меня по коже поползли мурашки. Его взгляд подсказал мне, что он расценил меня как посредственную.

Его дочь вздрогнула, когда он потянулся к ее руке, и моя ревность угасла. Я знала это чувство. Я испытывала его рядом со своим покойным отцом. Рефлекс страха, слишком глубоко укоренившийся, чтобы его игнорировать.

— Ты в порядке? – спросил Кирилл, когда мы отошли.

Я чувствовала взгляд Антонио на своей спине.

— Думаю, он все еще хочет нас убить, – пробормотала я.

Кирилл кивнул.

— Хочет.

— Что ты собираешься с этим делать?

Он вздохнул.

— Я еще не решил. Не думаю, что общее наступление в наших интересах. Я понимаю, почему Виктор и Николай так считают... им нечего терять, – он бросил на меня взгляд, — в отличие от меня.

— Ты сказал, что опозорил его. Может быть, ему нужен ответный жест, чтобы сохранить лицо. Ты же знаешь богатых стариков, которые думают, что у них есть честь и уважение. Сохранить лицо – вот что для них самое важное, – сказала я, вспомнив Генри. Мой отец потерял состояние жены и вогнал нас в долги перед братвой, чтобы поддержать свою репутацию самой крупной рыбы в маленьком городе, где мы выросли.

— Думаю, ты права, но я не знаю, какого жеста будет достаточно. Деньги слишком обезличены. Отказ от союза с его семьей, связанного кровными узами брака, – это очень личное. Он хочет кому-то отомстить, – пробормотал Кирилл.

При этих словах меня пробрал озноб.

— Точно не тебе. Он получил свой шанс.

Кирилл кивнул, хотя я чувствовала, что он считает это незаконченным делом. Мне еще многое предстояло узнать о мире, в котором я теперь жила вместе с ним, но я справлюсь. Должна была. Я выбрала эту жизнь, когда выбрала его.

Кирилл поцеловал тыльную сторону моей ладони.

— Хватит беспокоиться об Антонио на сегодня. Давай насладимся романтической оперой.

— В программе написано, что это трагедия, – заметила я, садясь рядом с ним.

Кирилл коротко рассмеялся.

— И в чем же разница?

— В романтике должен быть счастливый конец, это очевидно.

Кирилл взял мою руку в свою и поднес ко рту, целуя ее, а затем слегка прикусил один из моих пальцев. Он постоянно брал в рот какую-нибудь часть моего тела, как будто только путем крайнего самоконтроля мог удержаться от того, чтобы не съесть меня целиком.

— Значит, ты хочешь счастливый конец, принцесса? Долго и счастливо?

Его тон был задумчивым, пронизанным тревогами, которые, казалось, постоянно преследовали его в последнее время из-за всего, что происходит с его отцом и братом.

— Конечно, разве не все этого хотят?

— Только те, кто полон надежд, я думаю, – загадочно пробормотал Кирилл.

Прежде чем я успела задать ему вопрос по поводу этой расплывчатой реплики, свет погас, и в зале воцарилась выжидательная тишина, когда прозвучала первая нота.