— А что? – тут же огрызнулся я. Мне ни капли не нравилось, что Нико спрашивал меня о Мэллори, и он, похоже, знал это. В результате он делал это постоянно.
— Она – редкое и особенное сокровище. Я искренне забочусь о ней, вот и все.
— Следи за языком, когда говоришь о моей жене. Я полагаю, ты уже знал, когда давал ей деньги и машину, чтобы сбежать от меня, что она носит моего ребенка? – спросил я, в моем тоне звенел гнев.
Николай лишь улыбнулся.
— Я даже не думал об этом, пока не узнал, что она беременна.
Выпустив недоверчивый смешок, я откинулся назад и уставился на брата.
— Клянусь, я никогда не знаю, что за хрень вылетит из твоего рта, – признался я. — Значит, ты хотел отнять у меня моего ребенка, а также женщину, на которой я планировал жениться?
— Я ничего не хотел у тебя отнимать. Дело было не в тебе. Понимаю, человеку с таким огромным эго трудно это представить, но я говорю честно.
— Осторожнее, – предупредил я, раздражение бурлило в моих венах. Я уставился на Нико, пытаясь понять его непредсказуемый склад ума.
— Я сделал это для нее, а также для Ирины Булгаковой и Фионы Льюис. – Николай опустил взгляд, произнося имена наших матерей. — Мэллори должна сама выбирать, хочет ли она жить, как они, а не быть принужденной к этому.
— Я бы никогда не стал относиться к Мэллори так, как Виктор относился к Ирине или Фионе.
— Разве? Ты дал ей право голоса в определении ее будущего?
Мой гнев обратился внутрь, обжигая грудь своим жаром. Гораздо легче было отмахнуться от Николая, когда он не говорил того, что было столь мучительно правдиво.
— Может, я и не планировал этого, но в конце концов я предоставил ей выбор, и она выбрала меня. Зная всю историю между нами, она все равно выбрала меня.
Николай усмехнулся, но в его улыбке была какая-то печаль, что делало ее странно убедительной.
— Тогда тебе повезло, и я поздравляю тебя с женитьбой.
Этот диалог был самым искренним из всего, что произошло между нами за семь лет знакомства.
Затем Николай заговорил снова и все испортил, как умел только он.
— Не волнуйся. Я буду хорошо заботиться о ней и ребенке, когда стану паханом.
— Мы оба знаем, что этого не случится, – процедил я. — В любом случае, сначала нам нужно побеспокоиться о Викторе. Просто убедись, что он не заподозрит тебя в смене союзников.
Николай встал и натянул свою тяжелую кожаную куртку.
— О, Кирилл, он ничего не заподозрит, потому что мои союзы ничуть не изменились.
Я наблюдал за ним, пока он неторопливо шел к двери.
Он замер, положив руку на дверную ручку.
— Я на своей стороне, и только на своей. До скорой встречи, bratan.