И хотя я не думаю, что когда-нибудь смогу выйти на улицу, не беспокоясь о том, что люди будут сплетничать и говорить ужасные вещи за моей спиной... у меня наконец-то появилась надежда, что однажды я стану нормальной.
Но это не отменяет того факта, что я до ужаса боюсь, что Каин скоро выпустит меня на свободу. Неважно, насколько он заслуживает того, чтобы жить своей собственной жизнью.
— Что случилось?
— Ничего, — он бросает на меня тот взгляд, которым я одаривала его ранее, и я уступаю, — через три недели мне будет восемнадцать.
Его адамово яблоко подрагивает: — Я знаю, — прищуренное выражение лица говорит о том, что он тоже размышляет об этом.
У меня сводит живот, и я практически слышу тиканье часов.
— Кажется, меня сейчас стошнит.
Я собираюсь встать, но он кладет мою вторую ногу себе на колени и упирается предплечьем в мои лодыжки, пригвождая меня к месту.
— Что с тобой происходит? — я открываю рот, но он рычит: — Не говори, что ничего.
Слезы застилают мне глаза. Я понятия не имею, как сказать это, чтобы не выглядеть отчаянной сумасшедшей, но мне так страшно, что я решаю рискнуть.
— Я еще не готова уехать. Мне нужно больше времени, — я встречаюсь с ним взглядом, — я знаю, что прошу многого. Я знаю, что это нечестно по отношению к тебе. Я знаю, что от меня остались объедки...
— Объедки? — он смотрит на меня так, будто у меня выросла еще одна голова, — Иден, о чем, черт возьми, ты говоришь?
— Разве ты не выгонишь меня, когда мне исполнится восемнадцать?
— Нет.
Я смотрю на него скептически: — Ты уверен?
Он усмехается: — Я чертовски уверен.
Я складываю руки на груди: — О, — половина меня чувствует себя дурой... а другая половина благодарна за то, что ничего не изменится. — Спасибо.
— Не совсем понимаю, за что ты меня благодаришь, но не за что, — он качает головой. — Наверное, я должен позволить тебе вернуться к тому, чем ты занималась.
Он начинает вставать, но тут мое внимание привлекает след красной помады на воротнике его рубашки, и у меня внутри все вздрагивает.
— Где ты был этим вечером?
Я не дура, я знаю, что у Каина был секс после смерти моей мамы. Черт, я почти уверена, что он занимался сексом с другими женщинами и до ее смерти, учитывая, что между ними не было абсолютно никакой химии.
Просто я никогда раньше не видела подтверждения этому.
— Не думаю, что это твое дело.
Он прав, не мое дело... но моему сердцу не прикажешь. Мне было достаточно того, что я была свидетелем его отношений с матерью, но я не могу смириться с мыслью, что у него есть кто-то еще.
Будь моя воля, я бы стала его маленьким грязным секретом, который он каждую ночь уносит в свою постель, а не любящей его падчерицей. Будь моя воля, я бы стала той, кто удовлетворяет все его желания и потребности, чтобы он не искал никого на стороне. Будь моя воля, Каин бы испытывал ко мне хотя бы часть того, что чувствую к нему я.
Но Каин никогда не рассматривал меня в таком свете, и, думаю, никогда не будет.
Его мораль и этика не позволят ему.
Только если я не сделаю что-то, что хоть немного встряхнет его.
Откинувшись на подушку, я снова кладу ноги ему на колени, намеренно потягиваясь, чтобы футболка еще больше облегала мои стройные изгибы.
— Да ладно, Каин. Я думала, мы друзья.
Если он и замечает провокационный тон моего голоса, то никак не комментирует это. Как обычно, он молчит. Челюсть сжата. Взгляд напряжен. Но он не уходит... значит, какой-то его части нравится находиться рядом со мной.
— Ты давно с ней встречаешься?
Он смотрит на меня: — Я не буду говорить об этом с тобой.
— Почему? — жеманно спрашиваю я. — Я имею в виду, что теперь я практически совершеннолетняя. Конечно, мы можем поговорить по-взрослому... верно? — его глаза следят за пальцем, которым я провожу по своей груди.
— Я не собираюсь обсуждать свою сексуальную жизнь с дочерью.
— Мы оба знаем, что я не твоя дочь, Каин.
Мои соски пульсируют, когда его взгляд останавливается на моих голых ногах.
— Нет, это не так, — мучение читается в его глазах, — но это неправильно.
Мое сердце практически вырывается из груди. Он впервые смотрит на меня так, и если я правильно разыграю свои карты... это будет не в последний раз.
Медленно я скольжу ногой по его бедру.
— Неправильно? Мы же друзья. Друзья говорят о сексе.
Он фыркает: — Я не буду говорить о сексе с той, у кого еще даже не было первого поцелуя.
Я не знаю, быть ли мне польщенной тем, что он считает меня такой целомудренной, или обидеться.
— Меня уже целовали.
— Когда? — его глаза сужаются, — ты сказала мне, что с тем извращенцем ничего не было...
— Не с ним.
— Тогда с кем? — нотки ревности в его тоне заставляют меня взвизгнуть. Я прикусываю губу и слегка шевелю пальцами ног, проверяя, не касаются ли они выпуклости в его штанах, которая с каждой секундой становится все больше.
— Я расскажу тебе, если и ты откроешься мне.
— Нет, — он проводит подушечкой большого пальца по моей стопе, и я вздрагиваю, — ты первая.
— Хорошо. Мой первый поцелуй был с девушкой, с которой я раньше тусовалась.
Он смотрит на меня скептически: — Как ее звали?
— Виола Цезарио, — я закидываю одну руку под голову — намеренное движение, из-за которого моя футболка приподнимается, обнажая белые хлопковые трусики. — Я ходила к ней домой после школы, и однажды, когда мы делали домашнее задание по математике, она спросила, можно ли меня поцеловать, чтобы узнать, каково это, — я делаю неторопливый вдох, и его взгляд падает на мою грудь. — Я немного нервничала, но она была так нежна со мной, — облизываю нижнюю губу. — Я до сих пор помню, что ее рот был на вкус как жвачка, — я одариваю его язвительной улыбкой. — Мы целовались так долго, что я думала, наши губы отвалятся. Если бы не ее старший брат, ворвавшийся к нам, это бы и произошло.
Его горло сжимается при глотании: — Что он сказал, когда застал вас?
Моя улыбка становится шире: — Он попросил нас повторить, — на этот раз я бесцеремонно провожу ногой по его уже вставшему члену, — но у него была одна особенная просьба.
Каин издает горловой звук: — Что это было?
Я провожу пальцами по своему телу, останавливаясь, когда дохожу до пояса нижнего белья.
— Он попросил ее поцеловать меня здесь.
Ногами я ощущаю пульсацию его члена.
— И что ты ответила?
Я лениво кружу пальцами по ткани, приближаясь к своему клитору.
— А ты что думаешь? — его взгляд устремляется к влажному пятнышку под моими пальцами.
— Я думаю, ты девушка, которую легко развратить всеми плохими вещами в жизни.
Я просовываю два пальца в трусики и размазываю ими влагу.
— Это очень мило, что ты считаешь меня такой невинной.
Его лицо кривится от болезненного вожделения, и я понимаю, что попала точно в цель.
— Потому что ты такая.
Убирая руку, я поднимаю свои блестящие пальцы: — Ну, если я ангел, то кто же тогда ты?
— Прямо сейчас? — он наклоняется, его рот находится в сантиметре от влажности, которой я его дразню. — Дьявол, — он втягивает мои пальцы в рот и стонет, — потому что одного твоего вкуса будет недостаточно.
Бабочки трепещут в животе, но порочная волна возбуждения прогоняет их, когда он начинает гладить меня через нижнее белье.
— Расскажи мне, что было дальше.
Мне приходится ущипнуть себя, чтобы убедиться, что это не очередная моя фантазия, и все происходит на самом деле.
— Она сказала, что не знает, что делать... поэтому ее брат... он...
— Что он? — костяшки его пальцев, касаются моего клитора, и я задыхаюсь.
— Он предложил показать ей.
— Блядь, — он сжимает свой член через брюки, — они одновременно попробовали на вкус твою хорошенькую киску?
— Да, — я так возбуждена, что едва могу дышать, — это было так приятно.
— Не сомневаюсь, — меня пробирает дрожь, когда он сдвигает мои трусики в сторону, проводит пальцем по набухшим складочкам и вставляет его внутрь. — Боже, ты такая тугая, — хлюпающие звуки заполняют комнату, когда он двигается внутри меня, а я прижимаюсь сильнее. — Такая чертовски тугая.
С ворчанием он опускается на колени.
— Раздвинь ноги.
Как только я это делаю, он зарывается лицом между моих бедер и начинает лизать меня как наркоман, который поглощает свою очередную порцию.
— Они целовали тебя вот так? — ворчит он в перерывах между долгими облизываниями, от которых у меня дрожат ноги.
Я начинаю говорить, но звук молнии его брюк прерывает меня. Жар поднимается по моим щекам, когда я смотрю вниз на его член. Он толстый и покрытый венами, блестящая розовая головка дразнит его пупок. Это безумие — наконец-то увидеть то, о чем я фантазировала годами.
Еще один палец входит в меня, растягивая меня так сильно, на грани боли.
— Ты не ответила на вопрос.
— Да, — стону я, он лениво целует мои складочки, вознаграждая меня. Мои ногти впиваются в его плечи, когда его поцелуи становятся неистовыми, а язык задевает все нужные места. — Пожалуйста, не останавливайся.
Он втягивает мой клитор в рот, и я прижимаюсь к нему, желая большего.
— Вот так, — хрипит он, начиная трахать меня пальцами, — будь хорошей девочкой и кончи мне на лицо.
Губами он надавливает на клитор, давление между ног нарастает, и я взрываюсь: — О, Боже!
Каин не сводит с меня глаз, когда поглощает мой оргазм, я хнычу и извиваюсь, выкрикивая его имя так, будто это последнее слово, которое я когда-либо произнесу.
Я лежу, затаив дыхание, витая так высоко, что не уверена, что когда-нибудь вернусь на землю. Я знала, что с Каином будет хорошо, но реальность превзошла все мои ожидания.
Ухмыльнувшись, он вынимает пальцы из моей киски, размазывает влагу по своему члену и медленно надрачивает его.
Затем он встает, его стояк прямо передо мной, предоставляет мне привилегированное место в первом ряду на этом шоу. Я замираю, и могу лишь завороженно смотреть, как на его кончике образуется жемчужная капля.
Любопытствуя, я высовываю язык, чтобы попробовать ее на вкус, и он стонет, быстро проводя рукой вверх-вниз по своему стволу.