— Теперь все по-другому.

— По-другому – это не плохо, Джерард.

— Я не знаю, смогу ли я больше быть твоим Джерардом.

Возникло внутреннее ощущение, которое, как я могла только предполагать, было похоже на то, когда соломинка ломает спину верблюду, и я взорвалась.

— Как ты смеешь. — В ярости я отдернула руку и опустилась на колени. — Как ты смеешь говорить мне это?

— Клэр …

— Нет, нет, нет. — Покачав головой, я полезла к выходу, не останавливаясь, пока не оказалась у подножия лестницы и не направилась к задней двери моего дома.

— Господи Иисусе, Клэр, подожди минутку, ладно?

— Для чего? — крикнула я через плечо, услышав, как его шаги хрустят по обледенелой лужайке. Я взорвалась от разочарования, или от гнева, или от любви? Я не могла сказать, но эмоции бушевали у меня в груди и вырывались изо рта. — Чтобы ты бросил меня дважды? Я так не думаю, Джерард.

— Я пытаюсь обсудить это с тобой, — рявкнул он, хватаясь за дверь патио, прежде чем я успела захлопнуть ее. — Это то, чего ты хочешь, не так ли? Этот ужасный гребаный разговор? Я имею в виду, это должно быть то, чего ты хочешь. Вот почему ты рассказала этому чертову миру об этом письме.

— Нет, Джерард, я рассказал миру об этом письме, потому что хотела защитить тебя! Потому что я хотела справедливости для тебя. Потому что я хотела помешать педофилу издеваться над другими детьми! Ты ведешь этот разговор, потому что пытаешься отгородиться от меня, — возразила я в ответ, неохотно отступая в сторону, пропуская его на кухню. — Ты выводишь меня из себя, Джерард, потому что это то, что ты делаешь, когда дело заходит слишком далеко. Я прыгаю, а ты колеблешься. — Когда мы оба оказались в доме, я с громким стуком захлопнула дверь во внутренний дворик. — Это то, что ты всегда делал, и я больше не собираюсь с этим мириться.

— Ты серьезно?

— Я никогда в жизни не была более серьезной. — Я повернулась к нему лицом. — Я не буду извиняться за то, что сделала, потому что люблю тебя. Ты меня слышишь? Я люблю тебя, Джерард Гибсон. Я люблю мальчика, которым ты был, и я люблю мужчину, которым ты стал. — Издав разочарованный рык, я подошла к нему и положила руки ему на грудь. — И я буду защищать все твои формы, детка, мальчик или мужчина! Я буду бороться за тебя, даже если ты не сможешь сделать это сам, потому что так поступают лучшие друзья. — Сцепив пальцы в его комбинезоне, я сердито посмотрела на него, прежде чем добавить: — И я никогда не извинюсь за это.

Бурные серые глаза встретились с моими. — Ты не можешь любить меня так же.

— Ты прав, — согласилась я. — Потому что я люблю тебя еще сильнее.

— Не лги. — В этот момент его голос был душераздирающе уязвимым. — Пожалуйста, не говори этого, если ты серьёзно.

— Я люблю тебя сильнее, — повторила я непоколебимым тоном. — Я хочу тебя сильнее. Ты вызываешь у меня отвратительное влечение, Джерард Гибсон, и ничто в твоем прошлом не может этого изменить.

— Клэр. — Когда его руки легли на мою талию, по мне пробежала недозволенная дрожь. Зеркальная дрожь пробежала по его большому телу. — Я просто … Я не знаю, куда мне двигаться дальше.

Мое сердце разбилось еще немного больше от его признания, и, по правде говоря, я тоже не знала, но я знала, что мы должны были продолжать вместе. Итак, я сказала ему только это. — Мы, Джерард. — Протянув руку, я провела рукой по его волосам и одарила его, как я надеялась, ободряющей улыбкой. — Куда мы пойдем дальше. Мы команда, помнишь?

Меланхоличная смесь грусти и надежды наполнила его глаза. — Ты действительно это имеешь в виду, не так ли?

— Ага.

— Итак, что нам делать дальше, Медвежонок-Клэр?

— Ну. — Я пожала плечами. — Я могла бы начать с пожелания тебе счастливого Нового года, а ты мог бы продолжить, поцеловав меня.

— Это так? — Знакомая улыбка тронула его губы, и я впитала ее. — Тогда тебе лучше начать.

Прочистив горло, я улыбнулась ему. — С Новым годом, Джер…

Мои слова были поглощены его губами, когда они обрушились на меня.

Погруженная в ощущение его большого тела, прижатого к моему, его губ на моих губах и его кожи на моей, я поцеловала его в ответ с голодом, граничащим с безумием. Потому что каждая секунда паники, боли, вины и страха перед неизвестным, которые копились во мне с момента танца, вырывалась из моей головы в этот поцелуй.

— Я люблю тебя, — прошептал он, проводя губами от щеки к изгибу моей шеи. — Это всегда была ты, Медвежонок-Клэр.

Я знала, что он говорит правду, потому что для меня это было то же самое. Это всегда был он. Больше никто.

— Мне просто нужно немного времени, чтобы понять, кем я должен быть сейчас, — хрипло объяснил он, прервав наш поцелуй. — Я так долго прятался; я даже не знаю, кто я. — Прерывисто вздохнув, он положил руки мне на плечи и беззащитно пожал плечами. — И мне понадобится некоторое время, чтобы сделать это.