Глава 88. По одной песне за раз.

Джоуи

Мой разум играл проделки надо мной.

Или, может быть, это мое тело сыграло злую шутку с моим разумом.

В любом случае, я больше ничего не мог понять.

Смятение поселилось глубоко в моей крови, и я был потерян.

Я знал, что физически присутствую, вернувшись в дом, который я ненавидел, в окружении людей, которым я не мог смотреть в глаза. И все же, мне казалось, что я смотрю на себя сверху вниз. Как будто я был зрителем, видящим, как вокруг меня разворачивается все дерьмо, в то время как я был бессилен остановить это.

Я понял, что зашел слишком далеко.

Голод, разъедающий меня, боль в моих венах, это было слишком необходимо сейчас.

Слишком глубоко, блядь, засело во мне, чтобы пытаться бороться с этим.

Я не хотел драться.

Я устал.

Когда фишки упали и карты были сброшены, Моллой была единственной отсрочкой от боли.

Я хотел дотянуться до нее.

Я так чертовски сильно хотел схватить руку, которую она мне протягивала, но хватать ее за руку означало, что ее могло утащить вниз вместе со мной, а я, блядь, не мог так рисковать.

***

Не обращая внимания на шум вокруг меня, сосредоточившись на том, чтобы ставить одну ногу перед другой, я вошел в класс. В каком классе, я понятия не имел, но я мог видеть ее лицо, выделяющееся для меня, как маяк света в темноте.

Ненавидя себя каждой клеточкой своего существа, я позволил бьющемуся сердцу в моей груди привести меня обратно к ней.

Возвращаемся домой.

Я слышал, как произносили мое имя вокруг меня, но я просто … я не мог заставить свой мозг сосредоточиться на чем-либо, кроме нее.

Плюхнувшись на стул рядом с ней, я позволил знакомому аромату ее духов наполнить мои чувства и вздрогнул.

– Моллой.

– Джо.

Ты нужен ей, что-то глубоко внутри меня кричало, проснись нахуй!

Я мог видеть выпуклость ее живота.

Ребенок, которого я поместил в ее тело.

Это больше нельзя было скрывать.

Колени беспокойно дрыгались, я пытался справиться с дрожью, сотрясающей мое тело, но это было нелегко. Только когда она потянулась под столом и взяла мою руку в свою, я нашел в себе силы успокоиться.

– Красивые ноги.

Слезы наполнили ее глаза, и она быстро отвела взгляд, но не перестала держать меня за руку. Вместо этого она сжала её крепче, согревая мою холодность своим теплом. Не говоря ни слова, она подвинула свой стул ближе ко мне и осторожно вставила один наушник мне в ухо. Это было то, что она делала каждый день с пасхальных каникул.

Мы привыкли к странному распорядку дня, когда каждое утро в школе Моллой вручала мне наушники, давая мне представление о том, что она чувствовала в то утро.

По одной песне за раз.

День за днем.

Это все, что она дала мне, и это стало песней, ради которой я вставал по утрам.

Это стало лучшей частью моего дня.

Часть перед тем, как все стало слишком тяжелым, и желание пострелять взяло верх надо мной.

Это продолжалось неделями.

Keane’s Somewhere Only We Know.

Mazzy Star’s Fade Into You.

Matchbox Twenty’s Unwell.

Sheryl Crow and Kid Rock’s Picture.

Dido’s White Flag.

Shakira’s Underneath Your Clothes.

Avril Lavigne’s I’m With You.

The Beatles’ Don’t Let Me Down.

The Verve’s The Drugs Don’t Work.

The Calling’s Wherever You Will Go.

Каждый день, когда я входил в класс, прямо перед тем, как моя воля дрогнула и я вылетел в ад, я искал ее.

Все еще гоняешься за девушкой со стены.

Все еще желая ее больше, чем я хотел жить.

Это были мелочи, которые она делала, например, продолжала носить ожерелье, которое я ей купил. Или в некоторые дни она ела в классе, а затем ставила свой последний Rolos на стол передо мной.

Мне потребовалось некоторое время, чтобы распознать в песне this morning Lightning Crashes песню LIVE, и еще больше времени, чтобы осознать важность этой песни для нас. Я повернул голову, чтобы посмотреть прямо перед собой, чувствуя себя слишком увлеченным моментом, слишком незащищенным и виноватым.

Это больно.

Это чертовски жгло и опаляло меня.

Я знал, чего она пыталась достичь, играя мне эту песню, но я не мог вернуться к ней.

Тем не менее, не в силах остановить себя, я позволил ей взять меня за руку под столом, я позволил себе впитать ощущение ее кожи на моей, ее света, временно прогоняющего тьму.

Это было неправильно, я только причинял ей еще большую боль, но мне нужен был этот маленький кусочек привязанности. Я нуждался в ней еще немного.

Застыв на месте, я позволил ей делать со мной все, что она хотела.

Бог знает, что я принадлежал ей.

Она переплела свои пальцы с моими и сжала, и хотя я не сжал их в ответ, я не мог удержаться, чтобы не провести большим пальцем по ее маленьким костяшкам.

Я знал, что мои действия причиняют ей боль таким образом, что могут навсегда отослать ее, но я больше не мог себя останавливать.

Я не мог вытащить себя обратно из ямы, в которую я упал.

Хуже того, огромная часть меня не хотела.

Он ждёт меня.

Ифа Отец моего нерожденного ребенка был героиновым наркоманом.

Это было болезненное признание. Это было так больно, что я едва могла дышать.

Годами я ловила каждое слово, исходившее из его уст, слишком влюбленная, чтобы видеть предупреждающие знаки и красные флажки, танцующие перед моими глазами.

Неосознанно ношу свое доверие на шее, как петлю, пока оно не задушило меня.

Даже сейчас, когда я наблюдала, как он пролез через окно моей спальни и, спотыкаясь, в темноте добрался до моей кровати, я не могла найти в своем сердце силы отослать его.

Потому что я была влюблена в него.

Парень, которым он был раньше.

Мужчина, которым он стал.

Все его версии.

Я любила их всех.

Матрас просел, и затем он был там, дрожа и сотрясаясь рядом со мной. – Моллой.

Зажмурив глаза, я заставила себя держаться, помнить парня, все еще находящегося внутри призрака в моей постели. – Джо.

– Мне так х-холодно.

– Иди сюда, - прошептала я, двигаясь инстинктивно, перекатываясь на бок лицом к нему и кладя руку ему на грудь.

– Так чертовски х-холодно,- невнятно произнес он, сильно стуча зубами, когда он схватил мое предплечье обеими руками. – Так что, б-блядь, мне жаль.

Я знала.

Он говорил это ежедневно.

Я тоже это показала.

Проблема была в том, что после этого он продолжал повторять цикл.

Он продолжал заглушать свою боль наихудшим из возможных способов.

Он всегда возвращался к Шейну.

– Ты в-все еще любишь м-меня? – спросил он, все еще сильно дрожа, и я могла сказать, что он спускался с безжалостного кайфа. Я могла бы также сказать, что когда он разбился и сгорел, это было бы ужасно. – Потому что я н-не стал бы винить тебя, если это не так.

– Я все еще люблю тебя, Джо, - заверила я его, чувствуя, как мое сердце обливается кровью от боли всего этого. – Я не могу остановиться.

– Я не могу уснуть, - признался он, поворачиваясь на бок лицом ко мне. – И я так чертовски устал, королева.

– Почему нет?

– Потому что, когда я закрываю глаза, он ж-ждет меня.

– Кто, Джо?- Я выдавила, протягивая руку, чтобы стереть слезу с его щеки. – Кто тебя ждет?

– Мой отец.

– Нет, детка, он не ждет тебя, - прошептала я, сокращая расстояние между нами и сливаясь своими губами с его. Я ничего не могла с этим поделать. Я должна была быть рядом с ним. – Он больше не может причинить тебе боль, Джо.

– Он идет за мной, - прошептал он мне в губы, и я почувствовала, как его слезы смешались с моими. – Он придет за … за всеми нами.

– Мы собираемся умереть в этом доме, Моллой.

– Нет.Не говори так, Джо.

– Он не отпустит ее. Он н-никогда не отпустит ее.

– Твою маму?

Он печально кивнул. – Он убьет ее, прежде чем позволит ей уйти от него.- Шмыгнув носом, он добавил: – Я знаю его, Ифа. Я знаю этого ублюдка лучше, чем кто-либо. Он ждет своего шанса.

– Джо, ты меня пугаешь, - призналась я, чувствуя панику от его слов. – Ничего не случится, хорошо? Это всего лишь наркотики, детка. Они путаются у тебя в голове.

– Это правда. Я чувствую это, - выдавил он. – Но я не хочу уходить таким образом, - слабо возразил он, придвигаясь ближе, чтобы уткнуться в меня носом. – Если мне суждено умереть, я хочу, чтобы это было на моих условиях, а не на его.

– Ты не умираешь, Джо, - предупредила я, крепче прижимая его к себе. – Потому что ты обещал, что не оставишь меня в покое в этом.

– Никто меня не видит, - прошептал он. – Никто меня не слышит. Никто не слушает, но я п-прав. Это приближается. Я чувствую это всем своим существом.

– Джоуи, пожалуйста, ты меня пугаешь!

– Если со мной что-нибудь случится, я хочу, чтобы ты д-двигалась дальше, - пробормотал он, целуя изгиб моей шеи. – Я хочу, чтобы ты была с-сильной ради нашего с-сына.

– Джо, с тобой ничего не случится.-Я вздохнула, ненавидя каждую секунду этого болезненного разговора. – И мы не знаем, будет ли у нас мальчик.

– Мы знаем.- Он протянул руку между нами и погладил выпуклость моего живота в своей дрожащей руке. – Ты растишь моего сына.

– Знаешь, если ты прав насчет пола этого ребенка, то я веду тебя в цирк, - попыталась пошутить я, отчаянно пытаясь разрядить атмосферу, когда толкнула его на спину и оседлала его колени. – Потому что у тебя потрясающая интуиция, и мы могли бы сорвать куш на твоих предсказаниях.

– Я хочу ребенка, Моллой, - невнятно произнес он, руки переместились на мои бедра, когда он посмотрел на меня из-под прикрытых век. – Я знаю, что у меня полный пиздец в голове, но я клянусь, что это правда. Я хочу этого ребенка от тебя.

И вот он появился.

Мой Джоуи.

Он все еще был там.

Его сердце все еще билось внутри этой оболочки.

– У нас все получится, Джо, - прошептала я, наклоняясь, чтобы прижаться губами к его губам. – Ты поправишься, и у нас будет долгая и счастливая совместная жизнь. Я отказываюсь принимать что-либо меньшее.

– Я надеюсь, что ты права, - грустно ответил он. – Потому что у меня ужасное чувство, что для меня уже слишком поздно.

Ты снова опоздал Джоуи Поздно.

Я снова опоздал, и это было чертовски недостаточно хорошо.

Я был позором.

Я знал это, когда проснулся этим утром на матрасе в луже собственной рвоты, и я знал это сейчас, когда пытался найти дорогу в лабиринте коридоров родильного дома.