Джоуи

31 декабря 2004.

– Идите спать,- Я кричал вверх по лестнице. – Клянусь Христом, ребята, если мне придется возвращаться по этой лестнице, вы пожалеете.

– Да, точно, - засмеялся в ответ Тадхг, дерзкий, как всегда, когда он перегнулся через перила и насмехался надо мной. – Что ты собираешься делать? Смотреть на нас до смерти?

– Да, - вмешался Билли храбрый придурок с фиолетовым Ферби под мышкой. – Мы знали, что ты не тронешь нас, Джо.

– Не болтай со мной, ублюдок, - предупредил я, указывая пальцем на номер пять. – Все когда-нибудь бывает в первый раз.

– Да, точно, - фыркнул Олли, ничуть не задетый моей пустой угрозой.

– Я серьезно, - сказал я им. – И если ты даже подумаешь о том, чтобы разбудить этого ребенка, то не мне придется потратить еще два часа, укачивая его, чтобы он снова заснул.

– О, пожалуйста, - парировал Олли. – Шони может проспать что угодно.

– Да, - возразил я. – Ему повезло, потому что он живет с парой туманных рожков.

– Почему я не могу спуститься?-Тадхг заскулил. – Это канун Нового года. Шэннон не ложится спать – и не говори, что это потому, что она старше меня, потому что это отговорка.

– Потому что, если я позволю тебе спуститься, тогда я должен позволить спуститься Олли, и если я позволю спуститься Олли, я должен позволить спуститься Шону, - услышал я, как я говорю ему, должно быть, в седьмой раз. – И я не понесу все ваши задницы обратно в постель, когда вы отключитесь на диване.

– Но папа ушел на ночь, - продолжал протестовать Тадхг. – И мама ушла с ним. Это случается раз в год, Джо. Раз в чертов год.

– Точно, - согласился я. – Так что, иди спать, как хороший парень, и дай мне хоть раз насладиться тишиной и покоем.

– Это чушь собачья, - проворчал Тадхг. – Сейчас только половина десятого.

– Мы ненавидим, когда ты нянчишься с детьми, - фыркнул Олли, запинаясь в своих словах. – Ты самый подлый. И скучный.

Я закатил глаза. – Да, потому что нянчиться с вами троими – это такое волнующее событие и для меня тоже.

– Джоуи, пожалуйста… – Кровать. - приказал я, подняв руку. – Продолжайте сражаться со мной, и никто из вас не увидит территорию GAA в течение недели.

– Ты не можешь этого сделать, - запротестовал Тадхг. – Ты не можешь наказать нас. Ты не наш папа.” – Да, - добавил Олли, бочком подходя к Тадхг. – Ты не наш босс.

– О, нет?-Я приподнял бровь. – Продолжайте настаивать, и я добавлю еще неделю.

– Но… – Уже три недели.

– Это чушь собачья, - фыркнул Тадхг, прежде чем исчезнуть из поля зрения. – Ты мне больше нравился, когда тебя рвало!

– Да, - проворчал Олли, поспешая за Тадхгом. – Мы ненавидим тебя.

– Да, да. Сладких снов, маленькие ублюдки, - крикнул я в ответ, ожидая звука захлопнувшейся двери их спальни, прежде чем вернуться в гостиную.

– Вау, я так рада, что ты здесь, чтобы показать себя, - усмехнулась Шэннон, когда я опустилась на диван рядом с ней. – Они в буквальном смысле никогда не делают того, что я им говорю.

– Ты не можешь показывать слабость, - объяснил я, бросая ей плитку шоколада из моего кармана. – Мальчики, собравшиеся вот так, похожи на стаю бешеных собак. Они могут учуять страх за милю, и в ту минуту, когда ты обнажишь перед ними свою шею, они сразу же вцепятся в яремную вену.

– Вау, - задумчиво произнесла она, разворачивая свой батончик. – Какая интересная концепция воспитания.

– Почему ты так странно ешь,чудачка!-Разинув рот от ужаса при виде того, как моя сестра жестоко расправилась с батончиком KitKat, я схватил подушку за спиной и швырнул в нее. – Что ты, блядь, за серийный убийца такой?

– Что?- Хихикая со своего места в конце дивана, Шэннон откусила еще кусочек – прямо посередине, не разделяя его сначала пополам. – Это всего лишь шоколад.

С отвращением покачав головой, я сделал глоток чая, который она приготовила мне ранее, и пробормотал: – В глубине души ты немного псих, не так ли?

– Ты в гораздо лучшей форме, чем вчера, - одобрительно ответила она. – Я горжусь тобой, Джо.

– За что?

– За то, что становишься лучше.- Щеки покраснели, она заерзала от дискомфорта. – За то, что остался дома сегодня вечером, когда быть здесь – последнее место, где ты хотел бы быть.

Это было чертовски точно.

И мне было далеко не лучше, но я все еще пытался, все еще держался там, и я все еще был чист.

Худший из DTS прошел, но я знал, что балансирую на тонком льду, а это означало, что выход сегодня вечером был риском, на который я не мог позволить себе пойти.

Я не для того прошел через ад на прошлой неделе, чтобы все бросить, потому что это именно то, что я сделал бы.

В отличие от моего отца, алкоголь никогда не был моей проблемой, но он был подлым гребаным помощником моего главного врага.

Потому что при всей свободе, которую давал мне алкоголь, он лишал меня всякой логики и осознанности. Это сделало меня безрассудным, прежде чем отправить меня вниз головой по пути, из которого нет возврата.

Потому что, когда я напивался, я становился неряшливым, а когда я становился неряшливым, я накуривался.

Так было с тех пор, как я был ненамного старше Тадхга. Черт возьми, может быть, даже Олли.

Почти половину своей жизни я танцевал с дьяволом, играя с огнем, и это, наконец, настигло меня.

Хуже, чем догнать меня, это настигло меня.

Черта, которую я пересек, была не из тех, от которых многие возвращались.

Убитое горем лицо Моллой все еще было так же свежо в моей памяти, как и неделю назад. Это было движущей силой моего решения оставить свою задницу на этом диване и держаться подальше от неприятностей на ночь.

Я не мог снова облажаться.

Я не мог себе этого позволить.

В глубине души я знал, что если позволю себе соскользнуть обратно в эту дыру, то выхода уже не будет.

– Ты знаешь, - размышляла Шэннон, возвращая меня в настоящее, когда она доедала свой шоколадный батончик. – Я не могу вспомнить последнюю новогоднюю ночь, которую мы провели вместе.

Я мог.

– Я был в шестом классе; ты была в третьем, - напомнил я ей, вспоминая ночь, как будто это было вчера. – Даррен был на шестом курсе и только что приехал к маме на Рождество, и у старика сорвало крышу.

– О, да.- Свет в ее глазах потускнел. – Я помню.

– Он разгромил дом, отрекся от Даррена, сломал руку маме за то, что она защищала Даррена, затем сломал мне нос за то, что я защищал маму, прежде чем собрать сумку и съебаться на месяц.

– Да, - прошептала она, прикусив губу. – Это было последнее Рождество, которое Даррен провел с нами.

– Да, - тихо признал я. – И это был последний раз, когда я проводил новогоднюю ночь дома.

Это был последний раз, когда я тоже провел его трезвым.

– Он ушел следующей осенью, - добавила она, явно вспоминая то время в нашей жизни, когда все было не так сложно. – Как только он получил результаты сертификата об уходе.

– Все они были более высокого уровня, потому что, давай посмотрим правде в глаза, он был немного гением, - неохотно признал я. – Умный ублюдок, вероятно, где-нибудь в офисе, сидит за здоровенным столом, перед ним навороченный компьютер, и делает состояние с помощью своих больших мозгов.

– Я надеюсь на это, - задумчиво ответила Шэннон. – Я действительно надеюсь, что с ним все в порядке, Джо.

– Он в порядке, - выпалил я, чувствуя, что мое настроение испортилось. – Он выбрался, не так ли?

– Да, я думаю.- Тревога заполнила ее глаза. – Ты его ненавидишь?

Я натянуто кивнул.

Ее глаза расширились. – Неужели?

– Да, действительно, - огрызнулся я. – Я действительно презираю этого парня.

За то, что оставил меня одного в этом.

За то, что сбросили бремя ответственности на мои плечи, когда мы должны были разделить нагрузку.

За то, что вырвал у меня мое будущее, когда он вышел за дверь.

– Я не хочу.- Она нервно посмотрела на меня. – Ненавижу Даррена, то есть. Мне все еще больно, что он ушел и никогда не возвращался… – Он не просто не вернулся, - перебил я, чувствуя, как мое раздражение поднимается при воспоминании. – Он также не брал трубку. Ни разу.

– Но я все еще не испытываю к нему ненависти. Я никогда не могла ненавидеть ни одного из своих братьев.- Она толкнула мое колено ногой, прежде чем добавить: – И особенно не мой любимый брат.

Я закатил глаза. – Поцелуй задницу.

– Это был хороший месяц, правда?– сказала она с легкой улыбкой. – Когда папа уехал в то Рождество – я имею в виду, если не считать сломанной руки мамы и твоего сломанного носа.

– Ты можешь записать это, - выпалил я в ответ. – Это было первое Рождество, которое мы провели с мамой, когда я помню, что она действительно присутствовала.

– Я тоже, - согласилась Шэннон. – Она была такой живой в то Рождество.- Ее глаза загорелись, когда она вспомнила. – Помнишь, как нам было весело, когда она пригласила нас петь ”Крапивника» в День Святого Стефана?- Хихикая, она добавила:– Она водила нас от двери к двери и из паба в паб, распевая песни от всего сердца. Мы заработали столько денег, Джо, помнишь?

– Ага, - фыркнул я. – Только потому, что я убедил ее проглотить свою гордость и позволить нам сделать это.

– Да?

– Да, - ответил я категорично. – Папа съебал со всеми нашими деньгами, ей не платили еще две недели, а ее драгоценный Даррен был слишком занят подготовкой к экзаменам, чтобы устроиться на работу.- Пожав плечами, я добавил: – Нам нужно было что-то, чтобы выжить. Олли нужны были подгузники, и в прессе не было ни кусочка еды, когда он уходил.

– Неужели?- Шэннон выдавила. – Так вот почему ты получил работу у Тони Моллой в то Рождество? Потому что у нас не было денег?

Я пожал плечами. – В значительной степени.

– Вау.- Она выдохнула. – Я никогда этого не знала.

– Ты многого не знал, Шэн, - пробормотал я, делая еще один глоток чая. – Радуйся.

– Да, - поспешила она заверить меня. – Я рада, Джо – и благодарна. Может, Даррен и был сыном-академиком, но ты – тот, кто выжил.- Она потянулась через диван и сжала мое плечо своей маленькой ручкой. – Вот откуда я знаю, что с тобой все будет в порядке.- Она бросила на меня многозначительный взгляд и прошептала слова: – Я обещаю.