Джоуи

11 декабря 2004.

В девять утра на следующий день меня выпустили из полицейского участка, что сделало прошлую ночь одним из самых продолжительных моих тюремных заключений. Наглядный пример того, что произойдет, когда мне исполнится восемнадцать в конце этого месяца.

Больше никаких шансов, Линч.

Это твое последнее предупреждение.

Вне себя от усталости, я вытянул затекшие конечности и шагнул через дверной проем, только чтобы остановиться на вершине каменных ступеней, когда мой взгляд упал на знакомую блондинку, свернувшуюся калачиком под пальто и крепко спящую.

– Моллой?- Беспокойство наполнило меня. – Ты была здесь всю ночь?

Проснувшись, она сонно огляделась, прежде чем ее взгляд остановился на моем лице.

– Джо.- Облегчение промелькнуло на ее лице, когда она спрыгнула со ступеньки и бросилась ко мне. – О, слава богу!- Обняв меня, она крепко сжала меня, а затем отстранилась, чтобы хлопнуть меня по груди. – Тебе нужно кое-что серьезно объяснить.

– Ты из тех, кто говорит, - прорычал я, держа ее за плечи, чтобы я мог как следует рассмотреть ее лицо. – О чем, черт возьми, ты думала, оставаясь здесь всю ночь, Моллой? Сейчас середина зимы?

– Они не позволили бы мне поговорить с тобой, - огрызнулась она в ответ. – И я никуда не собиралась уходить, пока не сделаю этого.- Сделав еще один прерывистый вдох, она притянула меня к себе для еще одного объятия. – Что случилось? Что они сказали?Тебя в чем-нибудь обвинили?

– Все в порядке.-Обняв ее за плечи, я повел ее прочь со станции, желая оставить некоторое пространство между этой девушкой и моими ошибками. – Перестань волноваться.

– Перестать волноваться? Я не просто волнуюсь, Джо. Боже, я чувствую, что до сих пор не могла дышать. Обняв меня за талию, она сунула руку в задний карман моих джинсов и наклонилась ко мне. – Что произошло?

Я думал о том, чтобы скормить ей ту же чушь, что и Гардам, но я слишком уважал эту девушку и испытывал слишком много чувств, чтобы сказать ей что-то, кроме правды.

– Он бросил маму пару недель назад из-за какой-то барменши из города, с которой она застукала его, когда он путался, - услышал я свое объяснение, расстроенный тем, как легко было быть правдивым с ней.

Это случалось не часто.

Черт, этого никогда не было.

Ни с кем другим.

Только она.

Всегда только она.

– Мама была в смятении, когда он ушел и легла в кровать.- Я поморщился, вспомнив, как пытался с ложечки накормить женщину чашкой дерьмового супа быстрого приготовления. – Это было семейное дерьмо, с которым я, как я уже говорил, имел дело.- Пожав плечами, я добавил: – Я не мог оставить Шона одного с ней. Не тогда, когда я не мог быть уверен, что она накормит его. Итак, я взял несколько выходных, чтобы держать оборону дома, пока моя мама обрабатывала все, что, черт возьми, ей нужно было обработать.

– А прошлой ночью?

– Прошлой ночью он решил, что с него хватит своей барменши, и вернулся, устанавливая закон и воняя виски.- Я напрягся при воспоминании о том, как он вошел в парадную дверь, как будто он был гребаным Божьим даром. – И это стало грязным.

– Насколько грязно?

Настолько грязно, что когда мама, которой в тот день удалось только вытащить себя из кровати и привести себя в порядок, совершила почти фатальную ошибку, сказав ему развернуться и уйти.

– Он избил мою мать, - услышал я свой рык. – Итак, я победил его.

– Он бил твою маму?

– Да.- Я натянуто кивнул. – И этот ублюдок всегда был достаточно умен, чтобы причинить ей боль там, где никто не увидит отметин.

– Господи, Джо… – Я даже не знал, что он вернется. Я был наверху в своей комнате, когда услышал, как она выкрикивает мое имя, поэтому я прибежал. Я был на полпути вниз по лестнице, когда увидел, как он ударил мою сестру по лицу за попытку оттащить его от нашей матери. Ты видела, какая она маленькая. Шэн рухнула, как мешок с картошкой. Итак, я потерял голову, пошел за ним… -Пожав плечами, я добавил: – И вот мы здесь.

– Вот мы и здесь, - печально повторила она. – Твое бедное лицо… – Я вышла не самой худшей, - поспешил я заверить ее. Это была единственная часть всего этого чертова бардака, которая согревала меня прошлой ночью. Наконец, после почти восемнадцати лет терпения, я взял над ним верх, его нужно было защищать от меня.

Ему повезло, что соседи вызвали полицию из-за переполоха, потому что, если бы они не приехали и не оттащили меня от него, мне было бы предъявлено обвинение в убийстве.

Моллой резко втянула воздух. – Итак, что сказали гарды?

– Это был просто обычный шлепок по запястью и предупреждение. Они вызвали социального работника скорой помощи и офицера по связям с молодежью. Ты знаешь, обычная чушь.

– Что это значит?- Беспокойство заполнило ее глаза. – Они … тебя забирают?

– Нет, нет, все в порядке, - заверил я ее. – Я привык, что социальные работники приходят ко мне. Я разберусь с этим.

– Ну, я надеюсь, ты рассказал им все, Джо, - прорычала она. – Потому что это не может повториться.

Когда я не ответил ей, потому что не мог дать ей ответ, которого она хотела, она потеряла самообладание.

– О, мой гребаный бог! – закричала она, толкая меня в грудь, прежде чем отпрянуть от меня. – Почему ты не сказал им правду?

Потому что я не могу!

– Это не твое дело, Моллой.

– Ты – мое дело!

– Все в порядке, - я попытался успокоить ее, сказав. – Все будет хорошо. Они напишут обычные отчеты, пошлют обычных людей для проверки дома, и мама накормит их обычной чушью. Тогда через несколько недель все это будет стерто со стола.

– Как?

Сбитый с толку, я посмотрел на нее и спросил: – Как что?

– Как это можно убрать под стол?- Ее зеленые глаза горели яростью. – Он побил тебя, Джоуи. Ты его сын, и он сломал твой чертов нос! Он ударил твою маму. Он ударил твою сестру. И Тадхга!- Она подавила рыдание. – Он причинил ему боль не так давно.

Это ненормально, ясно? Вопреки тому дерьму, которым вас кормили ваши родители, в других семьях такого не происходит. Итак, насколько это будет хорошо?

– Это просто так, хорошо! – Огрызнулся я, чувствуя, как вокруг меня вырастают защитные стены. – Черт.

– Козел, - крикнула она, поворачиваясь обратно к полицейскому участку. – Тебя используют как козла отпущения за преступления твоего отца. Твоя мать только что бросила тебя на съедение волкам, чтобы спасти шкуру своего жестокого мужа. Она должна была быть здесь с тобой прошлой ночью, уладить все это и сказать им, что они арестовали не того человека. Вместо этого она была с ним, придумывая историю, чтобы рассказать миру о том, что у ее сына проблемы с управлением гневом, хотя это не могло быть дальше от истины. Не ты зачинщик всего этого, а он, и я не собираюсь сидеть сложа руки и смотреть, как ты берешь вину на себя.

– Ифа.я Я предупреждающе поднял руку, чувствуя себя так, словно она только что вонзила мне нож в грудь и в спину. – Если ты скажешь хоть слово об этом Гардам, то, клянусь богом, я никогда больше не буду с тобой разговаривать.

У нее отвисла челюсть. – Я пытаюсь защитить тебя!

– Ты поклялась, что не будешь, - напомнил я ей. Вот почему я открылся ей. – Ты, блядь, обещала мне!

– Ну, я должна что-то сделать, Джоуи, - выдавила она. – Я не могу смотреть, как это происходит с тобой. Я люблю тебя!

– Что ж, не надо!- Я зарычал на нее в ответ. – Если любить меня означает предавать мое доверие, тогда не беспокойся, блядь! Не люби меня и не вмешивайся. Я сам могу позаботиться о своем дерьме.

– Джоуи.

– Я не должен был говорить тебе ни черта, - выдавил я, дрожа. – Черт!

– Джоуи, подожди!

– Нет. Нет. Нет!-Покачав головой, я развернулся на каблуках и ушел от нее, нуждаясь в том, чтобы между нами было немного пространства, прежде чем я потеряю голову и скажу что-то, чего не смогу взять обратно. – Я серьезно, Моллой, - крикнул я через плечо. – Поговоришь с гардами, и мы закончили.

Глава 80.Отстранение и холодное отношение.