Помимо заданий, которые он давал, я придумала одно из своих собственных. Изучить его и узнать, как работал его разум, зная, что как только моя сила вырастет до желаемого им уровня, вскоре последует моя смерть, поскольку он вернет себе эту силу. На данный момент единственное, что я могла сделать, это не показывать всю степень своей силы, которая, как я чувствовала, текла по моим венам, предлагая достаточно, чтобы доказать, что она росла с каждым заданием.

Одно движение его подбородка — единственное подтверждение того, что я прошла испытание, которое он тайно создал.

— Ты продолжаешь меня удивлять, Эммеральда.

В ответ на его слова я даже пальцем не пошевелила. Я позволила теням исчезнуть, игнорируя присутствие упыря, все еще лежащего свернувшись калачиком на земле. Я посмотрела на фейри, чья плоть еще больше впала под глазами, потемнев, как глубокие кратеры. Его голова покачивалась в попытке удержать торс прямо.

Не оглядываясь на отца, я старалась говорить ровным голосом и сделала один шаг к мужчине.

— Можно?

— Он весь твой.

Фейри открыл рот, но из его горла вырвался лишь хрип.

— Никаких последних слов? — я насмехалась голосом, который меньше похож на мой и более демонический, как будто я воплощала саму Смерть. Еще один прерывистый хрип вырвался из его горла. Он так слаб, что не мог говорить.

Энергия, текущая в моей крови, была голодной, становясь все холоднее в ожидании. Я подняла руки перед собой, наблюдая, как набухали черные вены внутри меня. Мне не нужно тянуться далеко внутрь, чтобы ухватиться за эту силу; она уже там, на поверхности, ждала меня. Она реагировала на мой призыв, когда я приказывала ей делать то, что она желала. Брать. Нести смерть.

Клочья тьмы вылетали из моих рук, ударяясь в грудь фейри, когда я взмахивала ими, чтобы вонзиться в его тело и обвиться вокруг сердца мужчины. Его лицо изменилось, глаза расширились, рот приоткрылся в беззвучном вздохе. Уголки моих глаз приподнялись, наслаждаясь волнением от исполнения желаний моей силы. Биение его сердца ослабевало в моих призрачных объятиях, когда я сжимала его крепче. Выбор его жизни на ладони моей призрачной руки.

Ледяное прикосновение моей силы быстро заморозило его пульсирующее сердце, пока оно не остановилось. Затем, в одну быструю секунду, я сжала его. Орган, поддерживающий его жизнь, перестал существовать, разбиваясь вдребезги в его груди, когда я смотрела, как его тело упало назад, колени подогнулись вместе с ним. Я согнула руку. Ощущение того, что его сердце разрывалось, осталось на моей коже, как будто это моя рука на его груди. И все же кожа на моей ладони чистая, без крови.

Делает ли меня злодеем то, что я так легко лишала жизни? Получала удовольствие от арктического наркотика, который тек по моим венам? Желала, чтобы с моей руки капала его жизнь?

Я не тратила время на размышления, когда протянула руку, позволяя своей отработанной силе коснуться его безжизненного тела. Это отбросило его обратно к краю обрыва, заставляя опрокинуться и упасть в черный туман, покрывающий бесконечный обрыв.

Мои глаза прикованы к выступу, я ждала, что почувствую что-нибудь.… Не приходило ничего, кроме удовлетворения. Внезапно голос моего отца прорвался сквозь смерть, повисшую в воздухе.

— Я нахожу гораздо больше радости, когда могу пожирать их души и смотреть, как их слабые сосуды превращаются в пепел. Но смерть есть смерть.

Когда Уиро поглощал — питался — фейри, все, что оставалось — это кучка пепла у его ног. Ему не нужно питаться, скорее потому, что он мог. Если человек просто умирал с нетронутой душой, его тело оставалось нормальным. В отличие от Испорченных, которые оставались во Дворе Пепла, охраняя двор, из которого мы ушли, до тех пор, пока Уиро не понадобилось бы их использовать. Они ходили по пустынным землям с оскверненными душами. Отравлены. Удар ножом в сердце убивал их.

Гортанный рокот одобрения донесся до моих ушей сзади. Это привлекло мой взгляд к моему отцу — существу, созданному исключительно для смерти и разрушения, — который развернулся на пятках прежде, чем я почувствовала притяжение его силы.

— Пойдем, — скомандовал он, продолжая идти по очень узкой тропинке.

Обе стороны окутаны морем густого, удушающего тумана, скрывающего под собой бесконечную пустоту.

Поворачиваюсь, чтобы последовать за ним, и повиновалась.