ГЛАВА СОРОК СЕДЬМАЯ

Дрейвен

Фух.

Она так хорошо выглядит, распластавшись передо мной, со смесью гнева и похоти, бушующей в ее глазах.

Я не знаю, что на меня нашло, но в тот момент, когда ложь сорвалась с ее губ, я сорвался. Не раздумывая ни секунды, я привел ее в свою комнату, желая уединения, но также и пространства, чтобы показать ей, что происходит, когда она скрывает от меня свою правду. Хотя в глубине души я знаю, что это гребаное оправдание, я просто хочу найти причину, чтобы мои руки были на ней, а рот касался ее кожи. Я не лгал, когда сказал, что она — единственный яд, которого я жажду. Часть меня чувствует, что я умру, если слишком долго не попробую, теперь, когда я знаю, насколько она вызывает привыкание.

Я сжимаю ее колени под своим весом, когда сажусь на них верхом, глядя вниз на ее рубашку, которая распахивается там, где я ее разрезал. Я вижу, как выглядывает ее лифчик, и мой член мгновенно начинает твердеть при виде этого. Я насмешливо поднимаю острый конец лезвия обратно и продолжаю свой план.

Но прежде чем я смогу сыграть с ней в эту игру, мне нужно, чтобы она сняла с себя эту забытую Богами одежду, стала уязвимой для меня. Не за чем прятаться, когда она рассказывает мне свою правду.

Как только ее рубашка полностью разрезана посередине, я срываю ее в сторону и заставляю ее вытянуть руки. Она охотно подчиняется, когда ее щеки приобретают более глубокий розовый оттенок. Боги, она такая чертовски красивая. Знать, что я тот, кто вызывает ее румянец, и влагу, которая я уверен, стекает у нее между ног, ее возбуждение, вторгающееся в мои чувства, — это пьянящее чувство. Она не вспомнит ни о каком удовольствии, которое этот засранец Эйден, возможно, когда-либо доставлял ей. От этой мысли у меня вскипает кровь; я хочу заявить права на нее, как только на свою.

Но я не могу. Она не моя гребаная пара, и один этот факт злит меня, поскольку мой зверь хочет рычать внутри.

Я снова сосредотачиваю свои мысли на этой порочной женщине передо мной, зная, что она у меня на ладони. Я позволяю уголку моего рта приподняться, когда я зажимаю лезвие зубами и прикусываю, удерживая его там, чтобы я мог схватиться за пояс на ее брюках и разорвать их. У нее вырывается испуганный вздох, но я знаю, что ей это нравится, потому что аромат ее возбуждения становится сильнее, и я чувствую, как мой разум затуманивается, когда мной овладевает потребность попробовать ее на вкус. Я двигаюсь, чтобы стянуть с нее штаны, а затем подползаю обратно к ней, наблюдая, как она извивается подо мной, борясь с желанием прикрыть свои шрамы.

От ее кружевного нижнего белья у меня кружится голова, но я заставляю себя оставаться на месте. Вынимая кинжал изо рта, я начинаю водить кончиком стали по ее щеке и вниз по шее, прежде чем проследить дорожку между ее грудями.

— Готова играть? — Спрашиваю я ее и наблюдаю, как она кивает головой. — Я тебя не слышу, маленький демон, — говорю я с еще большей агрессией.

— Да, — говорит она с придыханием.

— Хорошая девочка. — Я наблюдаю, как моя похвала зажигает что-то в ее глазах, и это заставляет меня хотеть уничтожить мужчину, который заставил ее почувствовать себя никчемной. — Игра - это правда за правду, — говорю я, и я не упускаю из виду легкий страх, который на мгновение мелькает в этих серых глазах. — Помни, маленький демон. Я знаю, когда ты лжешь.

Я смотрю, как она облизывает губы языком в предвкушении, и черт возьми, если я не хочу втянуть эту губу в свой рот. Но мне нужно, чтобы она научилась, нужно, чтобы она открылась мне. Я не могу объяснить почему, но я ненавижу ложь, которую она изливает, и то, какой замкнутой она себя ведет. После того, как я увидел, как она отреагировала на то, что Эйден ворвался в дом Эдит, работал с ее отцом и объявил Эмму своей, меня успокоило, что она не работает вместе со своим отцом. Судя по шрамам на ее теле от его руки и ненависти, охватившей ее из-за Эйдена, я с уверенностью могу сказать, что она предпочла бы наблюдать, как они сгорают дотла. И эта мысль избавляет меня от некоторых сомнений, которые у меня были по поводу нее.

Я позволяю своему взгляду упасть на нее, начиная нашу маленькую игру.

— Ты единственная, кто знает, что я наполовину дракон, помимо Финна и моей семьи. — Ее глаза расширяются от шока.

— Как ты так долго держал это в секрете? — спрашивает она.

— Это не двадцать вопросов, Эмма. Твоя очередь говорить правду.

Ее ноздри раздуваются, а глаза становятся жестче, она злится на меня за то, что я не продолжаю говорить о себе.

— Я не могла уснуть, потому что Кора храпела, — ложь легко слетает с ее губ, и я слышу, как учащается ее пульс.

— Ложь, — говорю я ей. Я немного сильнее прижимаю нож к середине ее груди, ровно настолько, чтобы прорезать кожу, и провожу лезвием вниз, делая небольшой надрез. Слабое шипение вырывается из ее стиснутых зубов, но она не издает больше ни звука, глядя на меня широко раскрытыми глазами. — Теперь ты знаешь, что происходит, когда ты лжешь, маленький демон, — говорю я ей, опускаю лицо к ее груди и языком слизываю алые капли, выступающие из пореза на ее коже.

Боги. Ее кровь взрывается у меня на языке, и ее вкус проникает прямо в мой член. Она такая сладкая на вкус, и темная сторона меня хочет, чтобы она продолжала лгать, хотя бы для того, чтобы продолжать оставлять на ней мои метки, прежде чем я залечу их мазью. Лизать каждую отметину, которую я оставляю, и чувствовать, как ее кровь течет по моему телу.

— Дрейвен... — шепчет она, и шок исчезает с ее лица, когда ее глаза расширяются от разгорающейся в ней похоти. Она перенесла столько боли и издевательств, что ей нужно увидеть, как боль можно превратить в удовольствие, и у меня такое чувство, что ей понадобится легкий укол, прежде чем ее тело воспылает желанием.

— Ты должна мне правду, — говорю я ей, ожидая, пока она уберет одну из стен, которые она воздвигла, блокируя свое сердце. Ее душу.

Она смиренно вздыхает.

— Мне снятся кошмары. — Она пристально смотрит на меня, когда я вижу, как она перебирает свои мысли, но больше ничего не говорит. Я знаю, что это правда, потому что я каким-то образом побывал в одном из ее кошмаров.

Позволяя лезвию путешествовать по выпуклостям ее груди, я думаю о своей следующей правде.

— Мой отец отправился ко Двору Пепла и не вернулся.

Она резко втягивает воздух, но молчит. Зная, что игра работает не так. Я вижу осознание на ее лице, когда она сопоставляет моменты из разговора на крыше, когда я сказал Финну, куда нам нужно идти. Но, как хорошая девочка, она следует правилам и держит свои мысли при себе прямо сейчас.

— Призрак преследует меня в моих кошмарах и... — Она делает паузу, чтобы сделать дрожащий, глубокий вдох. — В них он может причинить мне боль.

Более сильная волна гнева обрушивается на меня, угрожая разрушить последнюю стену, удерживающую меня от того, чтобы удержать ее. Чтобы гарантировать ее защиту, пока я выслеживаю ее отца, а теперь и другого монстра, который причиняет ей вред. Должно быть, это тот мужчина, которого я слышал в ее сне, тот, кто вонзил клинок ей в грудь, прежде чем она превратилась в то, на что, как я представляю, похожа сама смерть, и разрушила все.

Теперь моя очередь поделиться правдой, поскольку я продолжаю чувственный танец стали на ее кремовой коже.

— В первый раз, когда ты пришла сюда, я был втянут в один из твоих кошмаров. Я был на крыше и услышал крик, который привел меня к тебе. — Я хмурю брови, вспоминая тот момент. — В ту секунду, когда я прикоснулся к тебе, меня затянуло в твой сон.

Ее глаза танцуют взад и вперед между моими, ища ложь. Но она ничего не находит. Я продолжаю нежно водить лезвием по ее коже, ожидая ее правды. Но проходят минуты, и ничего. Я провожу острым краем по ее бедру и наблюдаю, как стекает кровь, когда я нажимаю, чтобы разрезать ее выше кусочка кружева.

Я слышу, как она резко втягивает воздух, за которым следует тихий стон, когда я провожу языком по всему порезу. Она зачарованно наблюдает, как я поднимаю на нее глаза. Я медленно сажусь обратно и подношу лезвие, скользкое от ее крови, к ее рту.

— Тебе потребовалось слишком много времени, чтобы поделиться правдой, маленький демон. Теперь попробуй, какая ты сладкая.

Без колебаний она раскрывается, когда я кладу лезвие между ее губами. Она проводит языком по кончику, прежде чем расплющить его и дочиста облизать.

— Хорошая, девочка, — хвалю я. Мой полностью возбужденный член подергивается от того, как ее глаза закатываются, когда она пробует ее кровь, слизывая каждую каплю со своего кинжала. Хриплое рычание вырывается из моей груди, когда она мычит от удовольствия, проводя лезвием между своими греховными губами, которые теперь окрашены в красный цвет. Жар пробегает к основанию моего позвоночника от потребности прикоснуться к ее губам своими. Но она все еще должна мне правду.

— Правду, маленький демон, — требую я строгим голосом. — Ту, которую я хочу знать. — Я бросаю на нее намеренный взгляд. Я хочу правду, которую она ранее прикрыла ложью. Ту, от которой она отмахнулась как от ничего.

Она облизывает губы, пока ее язык смывает остатки крови, которая задержалась на них. Ее грудь вздымается от быстрых коротких вдохов.

— Во мне есть тьма, которая молит о том, чтобы ее освободили, обещая забрать всю боль, — шепчет она.

Я продолжаю скользить лезвием по ее телу, чтобы удержать ее сосредоточенной на ощущении, когда вижу нерешительность в ее глазах, ее рот приоткрывается, чтобы сказать больше.

— Иногда я погружаюсь в нее, позволяя холоду ее захвата ворваться внутрь и смыть боль.

Она закрывает глаза, чтобы спрятаться от собственной правды, но я, блядь, этого не допущу. Я завожу руку ей за голову, хватаю за волосы и заставляю поднять ее голову к себе.

— Посмотри на меня, — рычу я. В тот момент, когда ее глаза открываются, густой туман, клубящийся в них, снова обрушивается на меня, затуманивая все мои мысли. — Не смей прятаться, маленький демон. Когда ты почувствуешь, что падаешь, я буду твоими крыльями, которые помогут тебе взлететь. — Ее губы приоткрываются в ответ на мое обещание, и Боги, я больше не могу ждать.